Виконт Линейных Войск 7 (СИ) - Котов Алекс. Страница 10

Однако, она не уходила.

— Что-то еще? — Небрежно поинтересовался Король.

— Ваше Величество… Это оружие не делает разницы между магами Содружества и аристократами Королевства. Мои слуги досконально проверили и убедились — маги металла заболевают точно так же, как и остальные. Может стоит направить все силы, чтобы как-то ограничить…

— Не волнуйся, мы же не собираемся выпускать его на территории Королевства?

— Я понимаю, Ваше Величество. Но если зараза вырвется… если случится несчастный случай, то последствия…

— Довольно. — Отрезал Дастан. — Я не желаю больше слышать об этом. Не докучай мне нотациями в момент триумфа. Свободна.

Девушка спешно поклонилась и быстрым шагом удалилась в каюту.

Король проводил её мрачным взглядом. Он не давал приказа выяснять этот нюанс. Это была её инициатива. Сам по себе проступок не был крамольным, однако… В будущем она может доставить проблемы. Особенно, если догадается о его дальнейших планах.

Стоит присматривать за ней и избавиться, если такое повторится.

Он подтянул к себе массивный, двуручный меч. Рукоять в ладони лежала неприятно, чуждо. Не тот баланс, не тот хват, не тот вес и форма, но это не вина меча.

Меч всё тот же, он другой.

Нужно это исправить.

Импульс воли заставляет его мягко сиять синеватым цветом.

Любой, кто хоть раз был при дворе, узнал бы эти синеватые переливы. Не раз и не два — придворные видели их на голове монарха. Однако, в короне металла едва хватило бы на приличный кинжал.

Но сейчас из этого материала можно было бы отлить десятки корон.

Рукоять ужимается, чтобы соответствовать более мелкой кисти, эфес тяжелеет, чтобы сформировать новый баланс. Клинок укорачивается, делая и так толстое лезвие — еще толще.

Каждое изменение происходит гладко, без проблем. Многочисленные чары надежно защитили меч во время прохода через пустоту… В отличие от его тела.

Король скептически смотрит на получившееся оружие. Всё еще слишком массивное для его нынешнего тела. Придется разделять.

Увы, сделать это без подготовки — значит, пожертвовав наложенными чарами, а чары ему еще ой как пригодятся. Особенно против тех, кто впустил в себя пустоту.

Дастан в ярости швыряет меч на стол, ломая древесину. Остатки еды вместе с щепками летят по палубе, а вино заливает её, будто кровь.

Иррационально. Он ведь знал, что меч больше не будет продолжением его руки, как сотни лет до этого. Знал, но всё равно надеялся.

Король подчеркнуто аккуратно вытер руки платком и не оборачиваясь на предавшего его стального друга, направился на бушприт.

Вода скользила под ними. Корабль не плыл, он словно парил.

В сущности так оно и было. Еще в древности маги поняли, чем меньше корабля тормозиться об воду — тем проще его разогнать. Даже немного жаль, что их потомки забыли эту мудрость.

Или просто потеряли достаточный объем знаний, чтобы реализовать на практике. Не суть.

Несколько минут любования морем заставило гнев улечься на дно.

Зря он злится на это тело, ему и так выпал джекпот. Если бы десяток лет назад меча коснулся не Третий Принц, а какой-нибудь подневольный маг металла из Содружества — он бы и близко не сумел подойди к тем результатам, что достиг ныне. То, что меч для него слишком велик — ерунда по сравнению с этим. Он найдет способ, уменьшить его, не потеряв защитных чар. Обязательно найдет.

— Ваше Величество! Справа по курсу корабль! Кажется, он горит!

— Нам сменить курс для оказания помощи? — Осторожно поинтересовался у владыки капитан корабля.

В море существовали правила. Там, где людям противостояла стихия, даже недруги объединялись перед её лицом. С соперником всегда можно договориться — со штормом или стаей мурен нет.

Порой и вражда между домами прекращалась, если прежний неприятель приходил на помощь. Таковы были неписаные правила, видишь корабль в беде — помоги.

— Что? Какая еще смена курса? Матросы, всыпьте этому идиоту десяток плетей. Ха, у нас своих дел хватает, чтобы еще заниматься чужими проблемами. Продолжаем движение. — Гаркнул Дастан, вгоняя наблюдателя в дрожь.

Недоумевающего капитана потащили на палубу, разорвали на спине камзол и приступили к наказанию. Когда еще у матросов выпадет шанс выпороть капитана⁉

Король не стал любоваться зрелищем. Он лениво зевнул, вытащил свой меч из обломков столешницы и направился в каюту.

Так и не заметив, что корабль, который испускал клубы дыма на горизонте — двигался лишь немногим медленнее, чем они сами.

Звон колоколов приближался к деревне. Ребятня высыпала на улицы, толкаясь локтями и указывая пальцами на дремучий лес, из которого доносился размеренный звон.

Доносился всё ближе и громче.

Приговаривая молитвы, из дома вышел староста и вместе с остальными устремил свой белесый взгляд к лесу.

Этот лес не имел мрачного названия. Это был обычный лес. Обычный лес по меркам Теократии. В нем не пели птицы, не паслись олени. Он казался вымершим, но в нем тлела жизнь.

Как и все леса Теократии — этот лес был крайне опасен. Если в других странах, опасных тварей истребляли. Выслеживали. Угоняли на задворки цивилизации.

То в Теократии главным оружием против них были молитвы. И ни одна молитва из писаний Единого не повторялась так часто, как молитва «об отведении взоров чудовищных».

Порой она действовала и у околесицы местные наблюдали чудо — труп монстра, высушенный досуха божьим гневом.

Порой — молитва оставалась без ответа, и чудовище начинало пир.

Но об этом никто не мог поведать. Пустые, покосившиеся дома, заляпанные кровью крестьян — не умели говорить.

Города были редкостью. Даже деревни чаще видели эмиссаров Церкви, чем жителей соседней деревни — путь по лесным тропкам был смертельно опасен. Изоляция. Байки. Повсеместный страх.

Всё это делало и так опасные леса чем-то смертельным в глазах крестьян. Теперь из этого леса что-то к ним шло.

Звон колоколов из леса внушал надежду, но… разве мало тварей, что имитировали даже человеческую речь?

Губы местных сами собой двигаются, нашептывая молитву, а руки складываются в просящем жесте. Некоторые падают на колени.

Из избушки к местным выходит охотник. В отличие от остальных — он вооружен. В его руках был самодельный лук, а на голове шапка из беличьих шкур. Он проверяет тетиву, накладывает на нее стрелу. Крестьяне в панике отшатываются, в толпе послышались проклятия.

В отличие от колдовства, охота не запрещалась Церковью, но считалась делом не богоугодным. Образцовый последователь Церкви должен в своей жизни полагаться на молитвы и милость Единого, а не на свой лук и глаз.

Опытный взгляд охотника скользит по деревьям. Почему ему кажется, что деревьев стало меньше, чем должно быть?

Внезапный звон колокола бьет по ушам. Сзади!

Охотник оборачивается. На вершине деревянной церквушки стоит звонарь. Он дергает за веревку в религиозном экстазе. Удивительно, но на первый взгляд беспорядочный звон — бьет в такт лесному звону. Похоже, с вершины церквушки он уже видит что-то.

Глаз обманывает охотника, ведь он видит, что деревьев точно стало меньше. За толстыми стволами уже виднелась процессия. Люди. И много. Очень много. Деревьев становится все меньше и меньше.

Охотник роняет стрелу, протирает глаза. Быть не может! Дерево, что стояло на пути процессии — просто исчезло, словно его и не было. Оно не было срублено. Ни одной иголки не упало вниз. Оно просто перестало существовать.

Магия?

Он едва успевает свою руку. Вбитые с детства рефлексы призывали сомкнуть руки в молитве. Но навыки, выученные в лесу, на грани жизни и смерти, запрещали бросать оружие. Нельзя.

Это смерть.

Процессия приближается. Последние деревья исчезают и становится видна широкая просека, проделанная ею.

Во главе хода — закрытый паланкин. Четверка инквизиторов, с ног до головы в броне несут его. Следом — величественный алтарь. Гигантский колокол. Мощи святых, вплавлены в золото. Их кости выплескивают в воздух такую ауру благодати, что пространство дрожит и искажается.