Банановое убийство. Клубничное убийство - Куликова Галина. Страница 3

– И чего вы там нанюхали? – не смог сдержать иронии Стас.

– К внутренней стороне кожуры прилипли крошки канифоли.

– А вы откуда знаете, что это канифоль?!

– У нее характерный резкий запах, его ни с чем не спутаешь.

Стас некоторое время смотрел на собеседника не моргая, потом перевел взгляд на Майю и тяжело бухнул:

– Вы тоже нюхали шкурку?

– Я – нет, – ответила она таким тоном, будто они говорили о том, пойдет ли вечером дождь.

Впрочем, может, Майя и в самом деле не испытывала никаких чувств. Судя по внешнему виду, ее не слишком волновало, о чем они тут беседуют. Она просто ждала, когда можно будет забрать своего драгоценного босса, увести в комнату и уложить на диван перед телевизором.

– Это точно была канифоль, – повторил Сильвестр. – Я осмотрел всю лестницу и нигде не нашел ни одной крупинки. Какой вывод?

– Какой? – тупо повторил Стас. Не потому, что не мог самостоятельно сделать вывод. Он сейчас просто не думал ни о каких выводах. Лишь неотрывно смотрел на сидящего напротив человека и пытался осмыслить, с кем столкнулся. Получается, этот тип, обнаружив на лестнице тело, присел на корточки или даже встал на четвереньки, после чего облазил и даже обнюхал все вокруг. Может быть, зеленоглазая тоже стояла на четвереньках.

Стас представил, как они вдвоем ходят вокруг трупа на четвереньках, и усмехнулся уголком рта.

– Вывод вот какой, – остро взглянул на него Сильвестр. – Кожуру убийца принес с собой. Она лежала в сумке, пакете или в коробке с остатками канифоли. Поэтому-то к кожуре и прилипла канифольная крошка. Здесь мы вступаем в область умозрительных заключений, – стал объяснять Сильвестр. – Прямых доказательств у меня, конечно, нет, но, похоже, банановая кожура и канифоль где-то в пространстве пересеклись. Ну допустим, в одном пакете, или конверте, или еще в каком-то замкнутом пространстве. Проще говоря, там, куда их поместил предполагаемый убийца или тот, кто готовил весь этот грустный спектакль.

– Может быть, эта кожура выпала у кого-то из помойного ведра, – возразил Стас.

– Исключено. Мусоропроводом, который находится между шестым и пятым этажом, пользуется только наша лестничная площадка. Майя не ест бананы, я – тем более. Чепукин из двадцатой тоже не ест. Он не раз говорил, что бананы похожи на мыло, а мыло едят только шизофреники.

– Почему шизофреники? – удивился Стас.

– В двадцать первой квартире живет одинокая бабушка, – не обращая внимания на его удивление, продолжал Сильвестр. – У нее едва хватает денег на хлеб, какие уж тут бананы! А жильцы двадцать второй уехали в отпуск.

Стас и сам знал про бабушку и про двадцать вторую. Но не собирался уступать.

– Может быть, какой-нибудь ребенок слопал банан и бросил шкурку на лестнице?

– А как на ней оказалась канифоль?

– Ну… Он сначала положил шкурку в пакет, где была канифоль, а потом передумал, вынул из пакета и бросил на пол.

– Скорее он выбросил бы кожуру вместе с пакетом, – тотчас ответил Сильвестр, глядя на старшего лейтенанта с некоторым сомнением. Может быть, сомневался в его умственных способностях? – В мусоропровод, который находится буквально в двух шагах. Если вы заметили, банан был перезрелый. Пакет наверняка испачкался. Логичнее было от него избавиться.

Стасу хотелось сказать, что все это ерунда, чистый домысел. Он никак не мог придумать ни одного достойного возражения. А соглашаться со штатским казалось ему унизительным.

– Мне понятен ход ваших мыслей, – наконец заключил он. – Почему вы не сообщили сразу же, что первым обнаружили тело?

– Состояние здоровья не позволяет мне отираться в подъездах, – повел бровью Сильвестр. – Там живут кошки и крысы. Да и что бы это изменило? Какая разница, кто его нашел?

– Ну это нам решать – какая разница, – раздраженно заметил Стас. – Вы ввели следствие в заблуждение.

По всей видимости, этому типу было все равно, ввел он следствие в заблуждение или нет. Высказав свои доводы, он уставился на Стаса с недовольным видом. Старшему лейтенанту очень хотелось поставить его на место, но он сдержался. Разборки еще будут, но не сейчас. Сейчас у него нет времени и настроения. Жуть как хотелось курить.

Перед тем как уйти, он выполнил необходимые формальности – выспросил и записал все, что хотел узнать о зеленоглазой. Или почти все. Двадцать восемь лет, разведена, детей нет, образование высшее филологическое. Он так сразу и понял, что высшее. Филологиня, блин. Стас не верил, что гуманитарное образование чего-нибудь стоит. Математика там, физика – да. А филология? Пять лет копаться в языке, на котором разговариваешь с детства!

Пока он укладывал свой блокнот в карман, Бессонов несколько раз мокро чихнул и прогнусавил сквозь платок:

– Извидите. Я бредубреждал, что у бедя аллергия.

Стас встал на ноги, тяжело двинув табуретку.

– И кем же вы работаете, – поинтересовался он напоследок, – с вашей аллергией? Кстати, версия с принесенной в сумке кожурой очень… впечатляющая.

– На самом деле подобный трюк с якобы поскользнувшимся на лестнице человеком провернул герой фильма «Мистер Смит отправляется в отпуск», – с неожиданным добродушием заметил Сильвестр, вытерев нос. – Только в кино убийца использовал не банан, а арбузную корку. В остальном все совпадает.

– Так что насчет вашей профессии? – переспросил Стас, демонстративно пропустив «мистера Смита» мимо ушей. – Кем вы работаете?

– Я критик, – спокойно ответил Сильвестр. – Рецензирую художественные фильмы для специализированных журналов.

Стас досадливо крякнул. Только этого ему не хватало. Кинокритик, словно гусь орехами, нашпигованный детективными сюжетами.

– Выходит, вы постоянно сидите дома и смотрите кино? – уточнил он на всякий случай.

– Преимущественно.

Сильвестр лгал. Он работал только дома, исключительно дома и нигде кроме дома. За дверью квартиры лежал недружелюбный мир, в котором жили кошки и птицы, обросшие шерстью и перьями, цвели деревья и травы, разбрасывающие пыльцу, летали смертоносные осы, строились автомобильные заправочные станции, воняющие бензином, и в каждом киоске продавались шоколадные батончики с арахисом, который мог убить Сильвестра вернее, чем бандитская пуля.

Как только за старшим лейтенантом захлопнулась дверь, Бессонов повернулся к своей помощнице и писклявым голосом передразнил:

– «Когда мы его нашли, он уже не дышал!» Просили же тебя не высовываться. Нет, ей нужны лавры первооткрывателя трупов.

– Я не собираюсь скрывать информацию от властей, – отрезала Майя, двинувшись по коридору в сторону ванной комнаты.

– Полагаешь, к нам приходили власти? – скептически заметил Сильвестр.

– Какие-никакие. Кроме того, я их не боюсь. А вы ни в чем не виноваты. Поэтому вам тоже нечего бояться.

– Ха! Я нашел тело, и я рассказал этому типу, как все случилось на самом деле. Те две фасолины, которые вставлены в его башку вместо мозгов, вскоре решат, что я и есть преступник. Вот увидишь, меня заберут в ментовку, засунут в подвал и будут бить до тех пор, пока я во всем не признаюсь.

– Вы перебрали голливудских фильмов, – заметила Майя, открыв дверь в ванную комнату и пустив воду. – Может быть, стоит перейти на европейское кино?

– Лучше всего с Пьером Ришаром, – проворчал Сильвестр, наблюдая за тем, как она брызгает водой себе в лицо, а потом прикладывает к щекам полотенце.

– Я твердо убеждена, что за редким исключением в милиции работают честные люди, – с вызовом сказала Майя, вешая полотенце на собственный крючок.

– Твои убеждения почерпнуты из «Дяди Степы».

Сильвестр шагнул к двери, ведущей в кабинет, и пнул ее ногой. Дверь ударилась о стену. Он чертыхнулся, стремительно вошел, обогнул стол и уселся на диван. Схватил пульт от телевизора и принялся в задумчивости постукивать им по подбородку. В кабинете, как, впрочем, и во всей квартире, не было ковров, пледов, гобеленов и всего того, что Сильвестр называл пыле-сборниками. Легкое диванное покрывало постоянно простирывалось. Книги и коробки с фильмами тщательно пылесосились и протирались. Влажная уборка была ежедневным ритуалом, который выполнял приходящий уборщик Степан – мрачный, как замковый призрак.