Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 9

Прежде чем я успел возразить, она щелкнула пальцами, глядя через мое плечо.

— Следующий.

Мужчина грубо пихнул меня, проталкиваясь между мной и окошком, оперативно отодвигая меня прочь.

Придурок.

Я прикусил язык.

У меня всегда были проблемы с характером. Он принес мне достаточно много проблем. В день, когда покинул Англию, я пообещал, что возьму себя в руки. Работа с деревом и безобидными предметами помогали успокоиться тогда, когда другие злили меня (еще одна причина, почему я любил свою работу).

Я был в состоянии контролировать свою реакцию внешне, но внутри все, что я хотел сделать, — взять голову мудака и несколько раз ударить ею об стол.

У тебя нет на это времени.

Перелет в Кадаву будет недолгим. Буря утихала. Я должен был найти способ добраться туда сегодня.

Я подхватил рюкзак с пола и зашагал прочь, в поисках решения моего кошмара.

Я совершала ошибки, так много ошибок. Я скрылась от тех, кто говорил мне отказаться от стихов. Я избегала тех, кто не понимает Си-мажор и Ре-минор. Я игнорировала тех, кто не понимал мою речь в виде октав и арпеГэлрованных аккордов (прим. пер.: АрпеГэло — способ исполнения аккордов на фортепиано, некоторых клавишных)

Я ошибка. Я личность.

Я сделала неправильный выбор. У меня был единственный выбор.

Я умерла. Я выжила.

Я не слушала. Я слушала.

Взято с блокнота Э. Э.

…

СВЯТАЯ МАТЕРЬ БОЖЬЯ.

Пережила ли я достаточно драмы в этой поездке? Сначала все эти проблемы со службой безопасности и посадкой на самолет, потом с аварийной посадкой, с угрозой крушения.

Меня трясло, не переставая.

Меня рвало в дурацкий пакет, предоставленный стюардессой и предусмотренный для воздушной болезни. Я обняла мою куртку с набитыми карманами, будто бы каким-то чудом выжила с карманным зеркальцем и зубной пастой. И я ненавидела, как страх смерти показал мне, сколько времени в своей жизни я потратила впустую. Как я ожидала счастья в будущем, которое не могла предвидеть. Как я позволяю страху распоряжаться моими решениями, а не делать то, о чем говорила в своих песнях.

Ты жива.

Будь благодарна.

Я благодарна.

Бесконечно благодарна.

Но, несмотря на мою признательность, я не могла перестать дрожать, насколько близко к смерти я была.

Это была небольшая буря. Ты не была одной ногой в могиле.

Я прошла в здание аэропорта, не в состоянии переварить последний час турбулентности, ужаса, и, наконец, приземления в целости и сохранности. Понимая, как странно я принимала те финальные моменты, где по-настоящему глубоко смотрела на то, кем я была, и что вынуждало меня посмотреть на то, от чего я бежала.

Я нашла себя потерянной.

Было странно идти через аэропорт, до сих пор выглядеть, звучать и двигаться как я, когда что-то столь необратимо изменилось.

Я думала, что умру.

Ты чересчур драматизируешь ситуацию.

Неважно, мысль о прощании заставила мои глаза широко открыться. Я столкнулась с моими самыми глубокими, самыми темными секретами, и мне не понравилось встретиться с ними лицом к лицу.

В эти ужасные моменты приближения смерти я представила идеальную меня мне настоящей.

И мне это не понравилось.

Мне страшно.

Не только мысли о неудачах и смерти, а также об успехе и жизни.

Мэделин подарила мне карьеру мечты после десятилетия бессмысленного труда. Она дала мне что-то бесценное после того, как моя семья умерла. И все, что я могла делать, — это стонать из-за сборища народа и прятаться в углах, когда люди хотели подружиться и поздравить меня.

Кто так делает?

Кто охотно выбирает жизнь в одиночестве, потому что слишком боится делиться собой с другими?

Кто я?

Я не знала.

Больше не знала.

Девушка, которой я была, когда вылетала из Америки, на самом деле умерла, будто мы действительно потерпели крушение. Я больше не хотела быть той Эстель. Я хотела быть кем-то большим. Кем-то лучшим. Кем-то, кем я могла бы гордиться. Если настанет еще один жизнь-или-смерть момент и поставит на счетчик мою жизнь, я хотела бы быть счастливой, не страдающей.

Я не хотела ни о чем сожалеть, но сейчас... у меня были миллионы сожалений.

Схватив свой чемодан, как только он показался на ленте, я сжала ваучер на проживание в отеле и транспортировку туда, и направилась к выходу. Мой чемодан скрипел позади меня. Мне нужен был новый. Колеса на этом уже все стерлись и износились.

Через несколько минут я доберусь домой, я собираюсь возродить себя.

Дом.

От мысли о том, что придется спать в каком-то отеле, мои глаза наполнились слезами разочарования. Я просила на стойке регистрации о возможности подождать. Я была бы счастлива ждать в терминале аэропорта первого возможного вылета. Я согласна быть терпеливой. Но, несмотря на то, что буря уже прошла, а остальные авиалинии возобновят свои полеты вечером, экипаж местных самолетов был твердо настроен не рисковать лететь.

Это было их окончательное решение, и у меня не было возможности попасть домой (если только не вплавь).

Мне нужно поспать. Я хочу, чтобы этот день закончился.

Я ненавидела плаксивый голос внутри, жалующийся на неудобства и задержки. Несколько минут назад я признала, что мне не нравится мое желание прятаться и убегать от контакта с людьми.

Возможно, знаки пытались сказать не избегать беды, а идти к ней, так я смогу осознать чего мне не хватает, пока не стало слишком поздно.

Возможно, знаки были не о смерти или пробуждении.

Тогда что это?

Предупреждение?

Что-то, показывающее насколько сильно мне нужно погрузиться в жизнь, которую я растрачивала впустую, упуская каждое испытание и бесценный момент, превращающиеся в пятно неоплаченной радости?

Если это так... что я должна с этим делать? Быть более спонтанной? Быть храброй, пробовать новое и внести изменения в мой установленный план?

— Вы из семьи Эвермор? — Жилистый мужчина в бирюзовой рубашке с красным карманом на груди улыбнулся, когда я остановилась у пункта сбора С. Мне сказали ждать там, и меня доставят в гостиницу.

Гостиницу, полную шумных людей. Полную стресса. Бессонницы.

Я содрогнулась.

Прекрати.

Возрождение... помнишь?

Ты могла бы встретить красивого незнакомца в ресторане отеля и провести хорошее время перед полетом домой, который запланирован на завтра.

Я усмехнулась.

Если бы.

— Мисс... вы миссис Эвермор?

Я нахмурилась.

— Я Эстель Эвермор, но путешествую одна.

Лоб парня покрылся морщинами.

— Хм. Так вы не с Данканом, Амелией, Коннором и Пиппой Эвермор?

— Что? Нет... — Я посмотрела мимо гида и замерла. Возле декорированного жасмином микроавтобуса стояла семья, с которой мы встречались в Лос-Анджелесе, когда я застряла на таможне.

Женщина помахала мне, улыбаясь.

— Здравствуйте еще раз.

Я сглотнула.

— Эм, привет.

Водитель постучал по своему клипборду.

— Так вы знакомы? Вы семья или нет?

— Мы встречались, но не родственники, — муж со своей бородой ухмыльнулся. — Мы незнакомцы, но более чем рады путешествовать в одном автобусе. — Он подошел ко мне с протянутой рукой. — Я Данкан. Приятно познакомиться.

Мои манеры взяли верх.

— Эстель. Приятно познакомиться... еще раз.

— Взаимно, Эстель. Это было довольно странно в Штатах, не так ли? Никогда раньше не встречал других Эвермор. Быть может, мы родственники, но просто не знаем об этом. — Он подмигнул и мягко пожал мою руку в приветствии. — Ну что ж, любая девушка, которая так же красива, как и вы, приветствуется присоединиться к нашей семье. — Поворачиваясь к своим близким, он указал на каждого по очереди. — Мои жена Амелия и наши отпрыски Коннор и Пиппа, — он закатил глаза на свое потомство. — Поздоровайтесь, дети.