Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея". Страница 34

— А если снова война, и я разделю участь отца и брата? Сенаторскую должность наследует либо старший сын, либо вдова, которая опекает малолетнего наследника. Но даже если Творец сохранит мне жизнь, а я не обзаведусь сыном, то почва под моими ногами все равно пошатнется. Мой голос перестанут воспринимать всерьез. Что будет, если моим мнением пренебрегут и, скажем, поднимут торговые пошлины на вывоз фруктов или хлопка?

— Ваша семья не так уж бедна, чтобы переживать из-за каких-то пошлин.

— Тебе легко говорить, не зная, с каким трудом дается каждая монета. Мать трудится над благосостоянием семьи, не жалея сил. Да, средства, вложенные в дело, измеряются немалыми суммами, но если, не удержав власть, мы потеряем прибыль… То вскоре окажемся на месте того нищего, который просит милостыню у причала.

— Ты драматизируешь.

— Откуда тебе знать? — теперь в голосе Диего прорезалось раздражение. — Думаешь, кроме этих девяти семей, больше никто не мечтает занять место в Сенате? Если пойдет слух, что у меня не будет наследников, претенденты слетятся как коршуны, предчувствуя скорую добычу. Не исключено, что кое-кому захочется устранить меня, чтобы его семья вошла в список правящих вместо Адальяро.

Я приуныла. Сложно было представить, что дети имеют для южан такое значение. Изабель, надо отдать ей должное, как львица дралась за будущее единственного сына. И скромная невеста-северянка, сызмальства просватанная за Диего, сейчас пришлась как нельзя кстати.

— Если тебе сложно свыкнуться с этой мыслью, давай не будем торопиться, — по-своему расценив мое молчание, мягче произнес Диего. — Возможно, при некоторых обстоятельствах ты и сама почувствуешь, что готова.

— Готова?! — ужаснувшись, я отпрянула, но он силой удержал мою руку на своем предплечье. — Нет, никогда я не буду готова к такому.

— Ты просто еще не знаешь себя, дорогая. Но… готов признать, что я и в самом деле слегка поторопился. Следовало дать тебе время. Ты не будешь возражать, если я попрошу тебя сегодняшний вечер — а может, и ночь, если пожелаешь, — провести в нашей спальне?

— Только если там не будет Кима, — я содрогнулась, — или кого-нибудь еще.

— Но, дорогая… если я попрошу тебя всего лишь посмотреть?

— Посмотреть? О нет, я уже могу вообразить, что ты хочешь показать, и не собираюсь в этом участвовать. Нет, не проси. Наша спальня предназначена для нас двоих, и точка.

Диего раздраженно выдохнул.

— Поговорим об этом позже, — сказал он уже не так ласково. — Темнеет, пора домой.

Забери мое золото, мой амулет,

Все, что можешь с собой унести, забери.

Я хотела бы верить, что смерти нет,

Но она сторожит у самой двери.

Скади, Кельтская

Не успели мы подойти к воротам, как стало ясно: дома переполох. У входа в поместье нетерпеливо переступали с ноги на ногу лошади караульных, несколько верховых констеблей стерегли калитку.

— В чем дело? — насторожился Диего.

Я крепче ухватилась за его локоть, обуреваемая смутной тревогой. Неужели что-то с Изабель? Или жуткие прогнозы Диего сбылись прежде времени и кто-то напал на наш дом?

Мы поспешили во двор, и я сразу увидела свекровь: она была в порядке, хотя и выглядела необычно расстроенной. Лишь переведя взгляд на констеблей из дозорного отряда Кастаделлы, сгрудившихся во дворе, я поняла, что все много хуже, чем казалось поначалу. На гравийной дорожке, скрученный цепями в противоестественной позе, склонился до земли покрытый кровью Джай.

— Что произошло? — ахнула я.

Ведь к этому времени он должен был плыть на корабле на север, домой!

— Диего, — голос Изабель был непривычно напряжен, — отведи Вельдану в покои: у нее слишком ранимое сердце, ей вредно волноваться. И вели кому-нибудь присмотреть за ней, — она бросила на сына взгляд, слишком выразительный, чтобы я не поняла истинного смысла произнесенных слов.

От меня хотят избавиться и держать взаперти. Но до каких пор? Соизволят ли мне вообще объяснить, что происходит?

— Нет, я…

— Диего, — стальным голосом прервала меня Изабель, даже не глянув в мою сторону, — милый, будет лучше, если ты поторопишься. Нам надо объясниться с достопочтенными господами.

Не говоря ни слова, Диего взял меня за локоть и почти силком поволок в дом.

— Диего, прошу тебя, — зашептала я, едва переступив порог, — что-то случилось с Джаем, я должна знать! Пожалуйста, позволь мне остаться!

— Ах, с Джаем, — язвительно передразнил меня Диего, неумолимо увлекая в сторону лестницы. — Мне следовало бы добиться от тебя ответа, каким образом твой раб оказался в руках караульных. Я бы подумал, что он сбежал, но ты ведь нарочно не взяла его с собой на прогулку, верно?

— Диего, я…

— Мы еще обсудим это, — он грубовато втолкнул меня в комнату и велел стоящим у двери рабам: — Не выпускайте госпожу, пока я не позволю.

Дверь захлопнулась, заставив меня вздрогнуть. Засов снаружи сняли, и я вполне могла попытаться выйти, но борьба с двумя крепкими мужчинами окончится явно не в мою пользу.

Все, что мне оставалось, это распахнуть пошире окно и вслушаться в звуки, доносящиеся с невидимой отсюда стороны двора. Я различила взволнованный голос Изабель, сердитый баритон Диего и бесстрастные отрывистые реплики констеблей, но не сумела разобрать ни слова. Вероятно, Джая поймали на пристани. Ведь он был без денег — не вздумал ли стянуть что-то с уличных лавок? А может, ему удалось тайком проникнуть на корабль и безбилетного пассажира обнаружили матросы?

Спустя некоторое время послышался удаляющийся цокот копыт, и вскоре в мои покои вошла Изабель, тяжело опираясь на локоть Диего. Я поднялась им навстречу, смиренно сложив руки, а мать и сын Адальяро присели на диван напротив меня. Никто из них даже не попытался улыбнуться.

— Что случилось? — повторила я мучивший меня вопрос.

— Как вышло, что твой раб свободно разгуливал по улицам Кастаделлы? — без обиняков спросила Изабель, сверля меня строгим взглядом.

Лгать, увиливать и отпираться не было смысла.

— Я отпустила его.

— Отпустила? — она недоуменно подняла изящные черные брови. — Как это понимать?

— Отпустила его на свободу, — повторила я внятно. — Он северянин. Его не имели права держать в рабстве.

— Он мог наплести тебе что угодно, а ты и поверила. Твоя новая рабыня тоже знает северное наречие — может быть, и она северянка?

Я промолчала, бессильно сжав кулаки: доказательств у меня не было никаких, только собственные глаза и уши. Не увидеть в Джае северянина мог только слепец.

— Ты выписывала ему вольную? — продолжала допрашивать меня Изабель. — Говори правду, это важно.

— Вольную? — растерялась я. — Нет, я… не знала, что это нужно.

— Купчая на раба все еще у тебя?

— Да.

— Дай-ка взглянуть.

Я послушно выдвинула ящик комода и подала Изабель документ. Она бегло просмотрела его, свернула в трубочку и сунула себе за пояс.

— Верните мне, пожалуйста, — голос предательски задрожал.

— Пусть побудет у меня, так надежней. Теперь послушай, дорогая. То, что ты не знала правил и отпустила раба, не подписав ему вольную, спасло тебя и нас от больших неприятностей.

— Каких… неприятностей?

— Он говорил тебе, что собирается делать?

— Ну… я полагала, что вернуться домой.

— Домой, — она хмыкнула. — В какой-то степени он это сделал.

— Твой раб подкараулил дона Вильхельмо, когда тот возвращался с прогулки, — раздраженно вмешался Диего. — И попытался его убить.

— Что?! — изумленно воскликнула я. — Этого не может быть!

— Его поймали с поличным. Рабы дона Вильхельмо оказались расторопнее твоего. Его вполне могли убить на месте, и никто бы и слова не сказал поперек. Но честь знатного дома вынуждает соблюдать правила. Дон Вильхельмо вызвал констеблей, предъявил им клеймо, и раба вернули владельцам, то есть нам.

— Все могло закончиться куда хуже, — жестко перебила его Изабель, — если бы при нем нашли вольную, подписанную тобой, и если бы с доном Вильхельмо что-то случилось… ответственность лежала бы на нас. Ты не имела права отпускать раба, не убедившись в его безопасности для граждан Кастаделлы. Наше счастье, что ты была так наивна и мы можем представить это как побег.