Дом Монтеану. Том 1 (СИ) - Mur Lina. Страница 2

— О боже, — закатив глаза, я прохожу мимо лакея в алой форме и белоснежных перчатках, которые даже воняют отбеливателем.

— Привет, старые и сморщенные задницы. Кто-то умер? — С ухмылкой я плюхаюсь на стул во главе большого круглого стола, за которым сидят самые упоротые мудаки из вампиров. Ладно, не все из них так плохи, но нужно понимать, что старейшины предпочитают жить на старый лад, что идёт в разрез с новыми правилами нашей планеты.

— Русó, что за вид? Тебе не предложили наряд? — Мой дядя критически оглядывает мою чёрную футболку на два размера больше меня, спортивные штаны серого или зелёного цвета, я их давно не стирала, и кеды. Кажется, я сняла их с какого-то трупа. Но они прикольные. Они зелёные и с белыми разводами, на них даже кровь ещё осталась.

— Было дело, но мне нравится мой наряд. Так что случилось? Вы же не позвали меня сюда, в этот адский и мерзкий город, ради обсуждения моего прикида?

— Ваше Высочество, мы рады, что вы согласились встретиться с нами.

Я выгибаю бровь, ожидая продолжения этой высокопарной речи. Если честно, то Советы это самое нудное, что бывает в мире вампиров. Старые пердуны возмущаются тому, что мы перестали управлять ходом мировых порядков или же недовольны тем, что вервольфы легко влились в мир людей и образуют новые и новые стаи, а мы нет. В общем, у них всегда много претензий, поэтому у меня есть советники, один из них мой дядя Ромá. Он не прямой мой родственник, он мамин двоюродный брат, так что он не может претендовать на трон, но он считается тоже королевских кровей. Хотя я была бы не против отдать кому-нибудь этот старый, ужасный и мерзкий трон. Тебе просто нужно его увидеть своими глазами, мой друг.

— Русó!

Моргнув, я отрываюсь от очередного наброска в блокноте, который всегда ношу с собой, и поднимаю голову. Я собираюсь выпустить свои мемуары, и к ним будут иллюстрации.

— Что? Я сижу тихо, никого не трогаю, жду, когда вы закончите болтать, и я пойду спать. Что ты ещё от меня хочешь, Ромá?

— Ты слышала, о чём мы говорили?

— О том, что… эм… популяция чистокровных вампиров… эм… ну там и звери, а ещё всякие ведьмы. Они вас бесят, да? Когда я уже могу пойти спать? — Жалобно надуваю губы, глядя в суровые тёмно-синие глаза Ромá.

Он тяжело вздыхает и качает головой.

— Нет, Русó, дело куда хуже, чем весь этот сброд, о котором мы говорили раньше.

— Хм, значит, я могу пойти спать? — С надеждой оглядываю всех одиннадцать стариков. Что-то они не улыбаются мне в ответ.

— Последний раз ты присутствовала на совете восемьдесят лет назад. Точнее, сто пять лет назад, потому что восемьдесят лет назад ты так и не доехала до нас, отправив вместо себя чёртову лошадь. По кусочкам.

— Разве что-то изменилось? Вы такие же дряхлые, люди пытаются свалить с этой планеты или поубивать друг друга, жажда денег и популярности возросла, звери трахаются и тоже убивают друг друга, ведьмы делают приворотные зелья и устраивают оргии. Ничего не упустила? Вряд ли. Так что я не вижу смысла встречаться с вами, пока действительно вы не сообщите мне что-то крайне угрожающее нашему виду. Хотя и тогда я тоже буду спать.

— Ваше Высочество, мы не обсуждаем сейчас дела других видов. И это тайное собрание, о котором мы упомянули в письме. Мы волнуемся за вас.

Я озадаченно перевожу взгляд на советника, который служил моему отцу. Он самый старший здесь после меня и такой же молчун, как и я. Но после смерти моего папы, советник по правилам уходит на пенсию или остаётся в составе Совета, последнее было пожеланием папы, так что он ещё здесь.

— Я рисую, — поднимаю блокнот и показываю им их уродливые рожи.

— Русó! — Возмущается дядя.

— Что? Я в порядке. Я прекрасно живу в своём доме в Англии. У меня потрясающий вид из окна: кладбище и озеро с трупами. Также порой там проводят всякие ритуалы люди, считающие себя великими колдунами. А ещё я сплю. Вы знаете, что сон помогает сохранить здоровый цвет кожи и нервные клетки? Так вот, я сплю, рисую, читаю, иногда пишу мемуары и сплю. Да, я люблю спать. Так когда я могу пойти и поспать? Я устала.

— В том-то и дело, Русó. Милая моя, это не нормально, — дядя садится на стул справа от меня.

— Почему? Вы что, не спите? Это вы ненормальные.

— Нет, Русó, мы получили неутешительные известия о твоём здоровье.

— От кого вы могли их получить? Я живу одна! Моя прислуга верна мне, и вряд ли вам кто-то из них мог передать это.

— Мы не интересовались у прислуги о вашем здоровье, у нас есть иные методы. И вы, Ваше Высочество, не выходите из дома, ни с кем не общаетесь уже около пятидесяти лет, если не больше. Вы никому не отвечаете, никого не впускаете и спите. Помимо этого, вы перестали питаться. Вы находитесь на грани саморазрушения.

— Что за чушь? — Возмущаюсь я. — Я в порядке! Я просто ненавижу всех вас, вы меня утомляете. У вас что, деньги закончились? Вам дать денег? Всё дело в деньгах, чтобы вы продолжали своё роскошное существование? Что вы хотите? Ах, я поняла, кто-то хочет занять моё место? Да пожалуйста. Я не против. Я с радостью передам свою гнилую корону другому и уеду, тогда вы не заставите меня смотреть на вас и дышать вашим противным потом. Гадость. Двадцать первый век на дворе, люди изобрели дезодоранты. На Рождество вам всем их пришлю, если не забуду. Так я могу пойти и поспать?

Чёрт, я так хочу спать. Я люблю спать. Сон — это лучшее, что у меня получается в жизни. Я идеально сплю. Если бы короновали за сон, то я бы точно была королевой. Это классное занятие, которое помогает двигаться дальше. Изо дня в день, из года в год, из десятилетия в десятилетие и так далее. Я даже сейчас устала это всё перечислять. А вот во сне я не устаю. Я просто сплю и жизнь тогда кажется раем.

— Мы знали, что ты воспримешь плохо наши слова, но это правда, Русó. Мы не можем передать титул главы и королевы нашего вида кому-то другому. Ты всё для нас. Ты первородная, ты чистокровная, и ты по праву крови наша королева. Никто не хочет тебя свергнуть, наоборот, мы боимся тебя потерять. Ввиду того что на дворе двадцать первый век, мы тоже часто обсуждаем и следим за состоянием нашего вида. Ты знала, что вот уже сто лет мы подвержены одному смертельному недугу? Он называется самоликвидация на фоне апатии и депрессии.

— Что? — Хрюкаю от смеха. — Вы считаете, что у меня депрессия?

— Да, Ваше Высочество, мы так и считаем. Наши психологи и врачи изучали ваше поведение, ваши привычки и ваш состав и нормы питания. Я покажу всё на схемах. Мы их подготовили.

Да они с ума сошли! У вампиров не бывает депрессии! И я не в депрессии! Я нормальная. Я просто ненавижу всё живое вокруг себя. Мне нравится тишина, морги, моя диета и спать! Идиоты.

— Итак, как вы видите, мы рассмотрели каждый год вашей жизни за последние пятьдесят лет. И по нашему графику видно, что вы стали спать на десять часов больше. Вы перестали нормально питаться. Вы не появляетесь в обществе. И у вас депрессивное расстройство и это провоцирует агрессивную реакцию отрицания на ваш диагноз. Это всё, по нашим данным, веские причины, чтобы мы вмешались. Вы на пороге смерти, Ваше Высочество, а мы не можем позволить вам умереть.

— Вы рехнулись? — Я недоумённо смотрю на хмурого дядю.

— Нет, Русó, нет. Это правда. Это неединичный случай, когда мы умираем не из-за старости или же отрубленной головы, а потому что вампир переходит в стадию самоуничтожения, когда теряет смысл своего существования. Раньше такого за нами не замечалось, потому что мы участвовали в войнах, убивали друг друга ради забавы и просто старели. Теперь же современный мир помог нам увидеть, что мы не просто можем умереть из-за депрессии, но и сойти с ума. За пятьдесят лет активного изучения данного недуга мы провели восемьдесят три исследования, мы изучили сгнивших изнутри вампиров, и выявили, что симптомы у всех схожи. Сначала они уединяются, затем переходят на донорскую кровь, а потом вовсе перестают питаться, они больше спят, они теряют жажду жить среди нас. И они гниют изнутри. Гниению в первую очередь подвергается головной мозг, вампиры начинают вести себя неадекватно. Кто-то бросается на людей, кто-то вырывает себе ногти и причиняет себе боль, кто-то просто молчит и наблюдает за происходящим, кто-то пытается умереть. То есть все сходят с ума. А затем уже гниют быстрее другие органы. Никто ещё не выжил, но мы не позволим, чтобы ты была тоже одной из их числа.