(не)свобода - Лебеденко Сергей Владимирович. Страница 12

– Вы же понимаете, что меня не просто так зовут Романов, – полковник улыбнулся в ответ, а потом огорошил Леонова известием: он из тех самых Романовых, и некоторое время уже взращивает интеллектуальную элиту новой России.

Слово за слово, они переместились из пресс-центра сначала в буфет, потом – в павильон Башкортостана, где можно было говорить без лишних глаз и ушей. Романов поражал Леонова рассказами о монархических съездах, о вечерах и балах, о кадетских корпусах, в которых тысячи молодых людей перековываются в будущую императорскую гвардию следствия. Леонов же не отвечал, а только слушал, но под конец был уже убежден в том, что сделает дальше.

– Полковник, мы с вами оба – люди дела, так что позвольте сделать вам предложение. Вы слышали что-нибудь о театре Шевченко? Об аресте гендиректора?

– Так точно.

– Я так понимаю, следственная группа там еще не сформирована?

Полковник приподнял бровь и медленно сказал:

– Ну, технически уже формируется, наверное; кто-то же должен допросить задержанного и…

– Но есть вероятность, что группой еще никто не руководит, ведь так?

Теперь Романов смотрел внимательно. Послышался звук бегущей воды: это под стенами башкирской пещеры тек водопровод.

– Вы хотите что-то мне предложить?

– Я хочу сказать, что в нынешние времена настоящим патриотам России редко выпадает возможность помочь русской культуре. – Леонов постарался сделать свой вздох театрально тяжелым. – Поэтому долг тех немногих, кто на это способен, то есть нас, взять на себя такую ответственность. Особенно в обмен на достойную компенсацию этих усилий. Вы со мной согласны?

Романов осклабился и сцепил руки перед собой. Теперь он готов был обсуждать условия.

Когда Романов ушел, Леонов понял, что звезд у него было не семь, а шесть. Ну, естественно, он же полковник. Странно было бы, если б звезд было семь.

Но это всё равно был знак. Какая разница, шесть или семь, если горели, словно освященные святым пламенем.

А детали для Леонова не играли никакой роли.

Чиновник спасался бегством по коридорам форума, а человек в черном следовал за ним.

Никто из них не бежал, конечно. Оба они делали вид, что не замечают друг друга. Рыжеволосый человек в черном спокойно фланировал между залов, инсталляций, пресс-подходов и пресс-воллов, лениво оглядывая гостей форума и мысленно листая тома уголовных дел, которые потенциально можно было завести на каждого из них. Чиновник тем временем переходил на шаг и то и дело пожимал руки, сбиваясь со счета и не узнавая лиц. Один раз он даже споткнулся и прикрикнул на преградившего ему дорогу человека, которым неожиданно оказался председатель правления железнодорожной компании-монополиста. Чиновник побледнел и рассы́пался в извинениях, но не успел повелитель железных дорог усмехнуться и отпустить остроту, как чиновника и след простыл, зато на его месте тут же возник человек в черном, ответил на остроту встречной подколкой, чем привел окружающих в восторг, а председателя правления – в озадаченное смущение, подогреваемое тем, что нахамившего ему человека в черном он видел первый раз в жизни.

Во время бегства чиновник сбил с ног робо-собаку, прототип которой разрабатывали пять лет; залез в беспилотный автомобиль, который создал IT-отдел одной из крупнейших банковских сетей, и вылетел оттуда, как только понял, что беспилотник никуда не поедет; врезался в девушку в кокошнике на расписанном под хохлому стенде, отчего та выронила поднос с бутербродами; врезался в портрет Терешковой, выложенный из роз, и бросился прочь, весь усыпанный белыми и розовыми лепестками.

А человек в черном следовал за ним.

Открыл дверь в сортир, но вышедший оттуда смуглокожий уборщик выставил категоричный желтый знак. Сунулся в подсобку – заперто. Добрался до другой – и там дверь, о чудо, открылась, но по всему полу был рассыпан белый порошок, и сотрудница клининга смерила чиновника таким взглядом, что он молча закрыл дверь.

Наконец, он забежал в пустой павильон с голограммой Венеры Милосской – и тут, как ему показалось, спасся… И спустя пару мгновений услышал, как за спиной, издавая жестяной скрежет, поехали вниз рольставни.

Человек в черном вышел из-за голографической Венеры, пряча пульт в карман. Подошел вплотную к осевшему на каменную плитку чиновнику и обернулся через плечо.

– Ее нашел французский моряк, который подрабатывал нелегальными раскопками. Он вел раскопки вместе с турками на одном из островов в Эгейском море – и оказался самым успешным копателем на всё долбаное Средиземноморье. Непонятно, когда ее лишили предплечий: то ли турки во время перевозки продолбались, то ли ее в таком виде и нашли. Но полгода спустя она оказалась в Лувре – и вот уже двести лет кочует туда-сюда исключительно без рук. Забавно, правда?

Скорчившемуся на полу чиновнику было как угодно, только не забавно.

– Столько технологий вокруг: голограммы, нейросети, – а всё никак не могут приделать руки обычной статуе. Или даже ее изображению. Грустно немного. – Человек в черном опустился на корточки. Чиновник поежился и что-то пролепетал. – Так и с репутацией. Не находите? Стоит приобрести себе определенную репутацию – она от тебя не отлипнет, как бы ты ни старался. А надстроить сверху новую репутацию о-о-очень сложно.

Приятное контральто через громкую связь объявило, что выступление президента в главном зале экспоцентра начнется через пятнадцать минут.

– Времени у нас с вами немного осталось, так что выбирайте. – Человек в черном держал в руках документы.

– Что я должен выбирать? – просипел чиновник.

– В этой папке у меня договор о заключении контракта, достаточно поставить вашу подпись, – пояснил человек в черном. – А в этой – постановление о возбуждении уголовного дела. Но ваша подпись здесь уже не требуется! – Лицо человека в черном превратилось в жутковатую ухмыляющуюся маску. – Или вас запомнят как молодого способного технократа, героя Томской области, который умел превращать дерьмо в золото, или, – он кивнул на постановление, – как казнокрада, который получал взятки от подставных фирм, а затем обеспечивал им победу на госзакупках.

– Чушь какая-то, – выдохнул чиновник, всё еще скрючившийся на полу, – все конкурсы всегда проходили честно, пока не появились ваши эти и не стали предлагать, а я…

– Поберегите силы, Арсений Сергеевич, скоро президенту аплодировать. Поскольку преступление выявил сотрудник Управления, ваш покорный слуга, то и расследовать его будут следственные органы Управления, а не Следственный комитет.

По мрачному лицу чиновника было понятно, что стадию отрицания он уже прошел.

– Так каким запомнит вас Томская область, Арсений Сергеевич?

– Хер с вами, Стригоев, – проворчал после минутной паузы чиновник, поднимаясь с пола и отряхивая помятые полы пиджака. – Давайте ручку.

– Конечно, минуточку.

Стригоев покопался во внутреннем кармане костюма и достал наконец черную ручку. На ее кончике сидел Микки Маус.

– Вы издеваетесь?

– Прошу, Арсений Сергеевич, не сердитесь. – Стригоев протянул Микки Мауса чиновнику. – Процедура – не главное, главное – благополучие нас с вами и области.

Отражение в солнцезащитных очках Стригоева качнулось в сторону документа, а потом снова превратилось в лицо чиновника – серое, усталое.

– Вы сделали правильный выбор сегодня, – улыбнулся Стригоев, после чего нащупал пульт от рольставней, и чиновник едва не рухнул под отъезжающую вверх белую панель. Когда он поднялся, человек в черном уже исчез, и лишь голографическая Венера мерцала в галогеновой пустоте павильона.

…Стригоев направился к конференц-залу и по дороге набрал шефа.

– С Мидренко разобрались, он всё подписал. Нет, шеф, не потребовалось.

Стригоев услышал похвалу, а следом – вопрос.

– Хорошо, я выясню.

Потом был конференц-зал и президент. Президент говорил долго. Сначала костерил американца за выход из соглашения по климату. Соглашение по климату – это важно, а американец этого не понимает. В соглашении по климату сила, а не в деньгах. Но, может, еще одумается. В чем еще сила? В цифровой экономике. Что это такое, никто не знает, но нам она очень нужна. Главное, чтобы всё было безопасно, и чтобы бизнесу и гражданам ничего не угрожало, – а то интернет как начинался проектом ЦРУ, так и развивается. В этот момент в зале кто-то зааплодировал: Стригоев был почти уверен, что хлопал Фома Леонов-Юлианов. При этом действия правительства не должны вредить экономике и должны поощрять конкуренцию, особенно когда речь идет о госзакупках. В экономике страны началась фаза подъема, экономика повысилась на один процент. Средства надо вкладывать не в экономику, а в потребление.