Почти врач - Вязовский Алексей. Страница 50

Маленькая, пожалуй, даже приземистая. Вроде и не полная, но какая-то широкая. Улыбка вполне искренняя. Она выбрала меня собеседником еще в Шереметьево. И вообще, шефство установила. Потребовала посадить рядом с собой и все четыре часа рассказывала о своей судьбе и карьере. Оказалось, что жизнь ее потрепала. Успела Люба и на войне побывать, все четыре года по эвакогоспиталям. Но про это она вскользь упомянула, зато про свою научную карьеру соловьем пела. Меня, правда, немного смутило, как это она написала монографию «Рак легкого», работая в терапевтическом стационаре, но чего в жизни ни случается.

Под конец полета выяснилось, что Малая – просто великий диагност. Только этому не все верят.

– Представляете, привозят женщину в больницу, а она прямо ко мне в кабинет забежала и говорит: «Любовь Трофимовна, я доктору со ”скорой” ваш диагноз сказала. Так он ответил, что такой болезни нет, это Малая сама ее придумала».

Я еле сдержал смех, представляя, как это простая смертная из приемника забегает прямо в кабинет к академику жаловаться на происки негодяев со «скорой». А что, у нас страна победившей демократии, бывает, наверное.

Немного утомившись от повествования, я чуть выпал из реальности, не забывая, впрочем, кивать и угукать. Так что встрепенулся только после начала объявления о посадке, на которое академик не обратила никакого внимания.

– …и я прохожу по коридору, смотрю, женщина сидит. Я к ней наклонилась и говорю: «Бедняжечка, да у вас же системная красная волчанка!» Она заплакала, обнимать меня начала. Оказалось, ей три года диагноз поставить не могли, по больницам гоняли…

Доктор Хаус в юбке – такой вывод я для себя сделал. Но без наркомании и мизантропии. Будем дружить.

Зато в аэропорту Цюриха – Клотене – Малая преобразилась: в голосе появились командные нотки, и она чуть ли не строем повела всех на паспортный контроль. Куратор от чекистов, некий Коваленя, суровый белорус лет сорока, только стоял в стороне и не вмешивался. Кто его знает, может, он тоже с врачами сто первый раз выезжает, и у них с академицей всё давно оговорено.

Швейцарские пограничники, наверное, проходят специальную школу покер-фейса. В этом деле они совершенно спокойно могут соревноваться не только с гвардейцами у Букингемского дворца, но даже и с часовыми у Мавзолея. Глядя на эти суровые лица, начинаешь сомневаться, а живые ли это люди. Но пропустили всех без проблем. За что им честь и хвала, конечно.

Посольский чин встречал нас у выхода из аэропорта. Или он консульский? Неважно, эту фигуру в фетровой шляпе и сером мешковатом плаще фасона «выполним задания второй пятилетки досрочно!» можно помещать на постамент с надписью «Зовьетбургер». Вот откуда только эта недовольная физиономия берется? У вас там в МГИМО так учат рожи корчить? Как же, его сиятельство побеспокоили, заставили жопку приподнять. Ты здесь занимаешь должность старшего куда пошлют, ниже тебя нет никого! Так что грузи врачебное сообщество в транспорт и поехали!

Кстати, подали нам «мерседес». Не хухры-мухры. Автобус, конечно, но об этом можно не упоминать. Сядет доктор медицинских наук у себя на кафедре, да и сообщит собравшимся: «Из аэропорта ”на мерседесе О-307” ехали. Удачная модель». И все поймут – вот она, жизнь-то где. Транспорт, скорее всего, арендовали. Ибо водила по-русски не знал ни слова. Но честно помог погрузить скарб.

Дорога заняла минут пятнадцать, не больше. Что нам опять попался самый дешманский район, можно было узнать по обилию арабов и евроафриканцев. Белые здесь явно были в меньшинстве. Мои подозрения подтвердила и Любовь Трофимовна, сказавшая, что советские делегации постоянно селят в этом Швамендингене. Не знающая ни одного иностранного языка Малая произнесла заковыристое название без запинки. Усвоила, значит.

Гостиница ожидаемо была минус пять звезд, семиэтажная бетонная коробка с видом на шоссе и довольно мощную развязку. Это чудо называлось просто «B&B Hotel». Ну понятно, какое здание, такое и имя. Зато наши светила заходили в лобби, будто их на берегу озера в какой-нибудь «Ритц» селить будут.

По номерам распределяли после повторной накачки инструкциями по поведению. «Руссо туристо, облико морале» – вот это все. Первая пятиминутка ненависти была проведена еще в автобусе. Сидевший за стойкой портье пожилой индус взирал на это дело совершенно равнодушно. Денежки уплочены – и слава богу. Лишь бы имущество не портили.

Соседом по номеру мне на этот раз достался Морозов. Всех селили по двое, только Малой и чекисту Ковалене достались синглы. Кстати, Любовь Трофимовна поселилась через стеночку. Меня поначалу близость к руководству не вдохновила, но потом Игорь Александрович сказал, что я вытащил счастливый билет.

– Это почему?

– Люба питает слабость к молодым и красивым. Это мне по секрету нашептали. Но ты не переживай, – улыбнулся Морозов, увидев, как я непроизвольно дернулся. – Интерес сугубо академический. Легкий флирт, совместное времяпровождение… иногда. Зато за ее спиной будешь чувствовать себя спокойно. Понимаешь? И даже наш белорусский друг… Если не наглеть, конечно.

– Да тут просто была история недавно… – сказал я. – Одна начальница… активность проявлять начала. Еле отбился.

– А что же ты хотел? Молодой, симпатичный, харизма опять же. А вокруг одни пузатые и лысые, никакой конкуренции. Пользуйся.

Первое пленарное заседание было на следующий день. Успели подготовиться и отдохнуть. И даже сходить в торговый центр через дорогу от гостиницы. Портье, к счастью, неплохо говорил на английском, так что с утюгом вообще никаких проблем не возникло. Наблюдателю, окажись таковой, наверное, было бы весело наблюдать за нашими переговорами: с одной стороны, жестокий индийский акцент, с другой – суровый русский.

Выходить из гостиницы в первый день самостоятельно я не стал. Зачем? Куда спешить? Завтра всё узнаем, где, что, да как. И куратору не до меня будет, а то устроил обходы комнат раз в час, как в тюрьме.

А мы раз за разом прогоняли доклад. Я даже раскладывал слайды в нужные моменты. Два комплекта взяли с собой. На всякий случай. А то вот так отвернешься, а твои же коллеги чего-нибудь сотворят. Не со злости, просто так. Это у меня такая паранойя разыгралась. А потом вскипятили воду с помощью кипятильника и заварили грузинский чай, лучший в мире. Нельзя себя так баловать, куплю завтра в магазине какого-нибудь «Липтона» в пакетиках.

Я принял душ, лег, погрустил немного об оставленной в Москве Ане, да и уснул. Чем еще советскому человеку заняться на чужбине? Не по ночным же клубам ходить.

Сама конференция проходила в каком-то «Суисс-отеле». Никогда про такой не слышал. Дойти до него даже пешком можно было, в принципе. Если бы погода была попристойнее да члены делегации… чуть подвижнее. Так что на автобусе. Том самом «мерседесе». Консульство расщедрилось, короче.

Вот где я понял, что Швейцария – тоже страна контрастов. Тут ехать – километров пять, не больше. Но вдруг откуда-то появились коренные жители, на улицах стало просторнее, что ли. Да и сам отель оказался вовсе не «каким-то», а люксовым на всю катушку. Я потом даже честно посчитал этажи, задрав голову. Тридцать два. И сплошной хай-тек с поправкой на время. Впечатлило.

А чуть подальше от входа я увидел растяжку через всю улицу «24. Oktober 1981. Hallenstadion. Genesis. Abacab Tour». Сбоку прислонился квадратик обложки альбома с желтой и синей кляксами, в настоящее время ни с какими флагами не ассоциирующимися. Со шведским разве что. Послезавтра. Да я не я буду, если не схожу! Надо срочно интенсифицировать легкий флирт с Любовью Трофимовной. А вот и она, кстати. Подам даме руку при выходе из транспортного средства. А в ответ получи улыбочку. Работает!

Регистрация, ознакомление с расписанием – ничего нового. С бейджиком на ленточке я поперся уточнять насчет диапроектора и прочего. Так, на всякий случай. Потому что доклад наш завтра только. Ну, а потом побродить в кулуарах, поискать знакомые лица. Хотя сколько их там, тех, кто меня знает? Крайне мало. Это я так думал. А представители фармкомпаний награждали своими визитками – чуть не в очередь становились. А вот и господин товарищ Раппопорт. Улыбнулись официально, коротко пожали руки – и разошлись. А как же, большой брат через своего представителя Коваленю следит за тобой. Вон он, боец невидимого фронта, стенку подпирает.