Храм муз словесных - Коломинов Вячеслав Васильевич. Страница 23

Автор грамматики дал довольно полное и глубокое описание основных форм словосочетаний, особенно предложного и беспредложного управления.

«Русская грамматика» Востокова продолжала ломоносовские традиции и творчески развивала их. Его труд был высоко оценен современниками. «Грамматика г. Востокова, без всякого сомнения, есть лучшая из всех доныне изданных; она драгоценна по многим важным открытиям и тонким замечаниям касательно свойств и особенностей нашего языка», — так отзывался об этом труде В. Г. Белинский [6, т. 1, с. 116].

Труды Российской Академии в области лексикографии и грамматической практики — важный вклад в русскую филологию. Они отразили особенности эпохи существования Академии. Изданием первого нормативного словаря русского языка была выполнена задача, поставленная русским Просвещением. Последующие работы в этом направлении были особенно интенсивны, но, как показала история, малоэффективны. Это можно объяснить значительной насыщенностью и распыленностью академической программы в 1810-1830-е гг. В первый период своего существования Российская Академия сконцентрировала все силы на решение главной задачи — создание общенационального словаря. Работы Академии во второй трети XIX в. были, конечно, разнообразнее, в ее планы входило создание самых различных словарей, но эти разработки не вышли за рамки изысканий небольших лексикографических «кружков». Сказывался и общий уровень филологической науки той поры. Достаточно вспомнить, что среди членов Российской Академии были представители старой, философской науки о языке, такие, как Шишков, Соколов, Языков, и последователи нового, сравнительно-исторического направления — Востоков. Все это не могло не сказаться на общем ходе работ. И тем не менее, несмотря на ряд практических ошибок, именно в конце XVIII — первой трети XIX в. были заложены основы академической лексикографии, создана база для дальнейших разработок в русском и славянском языкознании.

БИБЛИОТЕКА,

СОБРАНИЕ МОНЕТ И ПОРТРЕТОВ

Если в конце XVIII в. Российская Академия занималась созданием словаря русского языка, то в тридцатые годы наряду со словарными работами внимание уделялось и просветительской деятельности, исследованиям в области истории, географии, установлению межславянских научных связей.

Значительную помощь в творческой работе членов Российской Академии оказывала фундаментальная библиотека, формирование которой началось с первых дней работы научного учреждения. Вначале библиотека пополнялась за счет подношений. Почин сделала Е. Р. Дашкова. Уже на третьем заседании 18 ноября 1783 г. она подарила Российской Академии в числе других книг «Российский целлариус» Ф. Гелтергофа. Позднее Дашкова передала в библиотеку «Новые ежемесячные сочинения», «Письма и указы Петра I». Примеру президента последовали и другие члены Академии. И. И. Лепехин передал в библиотеку наряду со своими работами в области ботаники книги других авторов, А. А. Нартов — некоторые издания Вольного экономического общества. Со временем стало традицией дарить библиотеке книги, представляющие научный интерес.

С увеличением ассигнований Академия смогла выделить значительные суммы на приобретение книг и периодических изданий. Особенно много книг поступило в 1830-е гг. Так, в 1833 г. Академия приобрела 18 томов «Дополнений к деяниям Петра Великого» Голикова за 70 р., «Сенатские ведомости» за 1832 г., «Академические ведомости» на русском языке и т. д. Из периодических изданий Академия выписывала такие, как «Северная пчела», «Московский телеграф», «Горный журнал», «Журнал мануфактур» и др. (всего 7 наименований). Из-за рубежа поступали «Berliner Literarische Zeitung» (Берлинская литературная газета), «Gamburger Correspondent» (Гамбургский корреспондент), «Revue Britanique» (Британское обозрение).

В 1834 г. академическая библиотека пополнилась книгами, журналами, рукописными и старопечатными книгами, а также старинными рукописями, на приобретение которых было израсходовано 20 000 р. В те же годы Российская Академия получила из Московского, Харьковского, Петербургского университетов, Петербургской Академии наук книги девятнадцати наименований. Передали в дар библиотеке свои сочинения академики М. Н. Загосскин, М. Е. Лобанов. В последующие годы отдел «Рукописи, грамоты и книги» пополнился автографами В. К. Тредиаковского, А. П. Сумарокова, И. Н. Болтина, И. Ф. Богдановича. Е. Р. Дашковой и других. В Академию поступали также и рукописи, доставленные археологическими, этнографическими и лингвистическими экспедициями, в снаряжении которых Академия принимала непосредственное участие. В 1840 г. было завершено описание академической библиотеки.

Библиотечный фонд распределялся по 33 разделам (см. табл. 1).

Из таблицы явствует, что среди книг академической библиотеки наибольший удельный вес занимали собрания разделов: «Красноречие и поэзия» (15 %), «История и древности российские» (11 %), «Творения церковных писателей» (8 %), «Всеобщая история», «География и статистика…» — по 6 % фонда.

В разделе «Красноречие и поэзия» наряду с произведениями Гомера и Цицерона стояли собрания сочинений классиков русской литературы XVIII в. — Д. Кантемира, А. П. Сумарокова, М. М. Хераскова, Г. Р. Державина, Д. И. Фонвизина, И. Ф. Богдановича, Я. Б. Княжнина. Русская литература XIX в. была представлена произведениями В. А. Жуковского, И. А. Крылова, А. С. Пушкина. В этот же раздел были включены и конкурсные работы, удостоенные академических премий. Среди них — «Похвальное слово Алексею Михайловичу» П. Ю. Львова и «Слово похвальное Ломоносову» академика В. М. Севергина.

В разделе «История и древности российские» значились такие сборники, как «Летопись Нестора по древнейшему списку Лаврентия», «Древний летописец», «Царственная книга», «Летописец новгородский», «Софийский современник», «Российская летопись по софийскому списку Великого Новгорода» и другие, изданные в конце XVIII — начале XIX в.

Исследования по истории России представлены трудами В. Н. Татищева, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, Н. М. Карамзина и др. Обращают на себя внимание книги по истории отдельных регионов Российского государства. К ним относятся «Древности и достопамятности Сибири и сопредельных с нею мест», «Сибирская летопись» Саввы Есипова, «Записки о сибирских древностях» Григория Спасского и тут же «Донесения следственной комиссии 1826 года» — издание, в ту пору, разумеется, не имевшее широкого распространения. А. С. Шишков, являясь членом Верховного суда над декабристами, безусловно, получил экземпляр «Донесения». Возможно, что он-то и передал в библиотеку свой экземпляр. Попутно заметим, что о деятельности Шишкова в Верховном суде известно немного. Часто болея, он редко присутствовал на судебных заседаниях. Его не было и тогда, когда определялась мера наказания обвиняемым. Ознакомившись с приговором Верховного суда, Шишков высказал на этот счет особое мнение. Путем сложного математического расчета, используя результаты голосования членов Верховного суда, он отверг смертную казнь и определил среднюю меру наказания подсудимым в 13 лет. Шишков считал, что отсутствие единого мнения в суде о мерах наказания, «определяющих участь человеческую, не может быть оставлено без обращения на то правосудного внимания» [79, с. 347]. Впоследствии это «особое мнение» было по достоинству оценено историками. «Нельзя было найти врага большего, как Шишков, всем, по его мнению, нарушителям общественного порядка, — писал Стоюнин, — но чувство строгой справедливости в нем постоянно подавало громкий голос» [там же].

По настоянию Шишкова, его «особое мнение» было прочитано на заседании Верховного суда. Однако члены суда сочли невозможным обсуждать мнение адмирала, так как голосование было закончено. Но Шишков не успокоился. Он не побоялся послать свою записку к императору. Николай I оставил ее без ответа. Приведенный факт подчеркивает всю противоречивость и сложность личности Шишкова, стремившегося, с одной стороны, облегчить участь осужденным декабристам, с другой — подписавшего цензурный устав, нареченный современниками «чугунным».