Бессердечные изгои. Падший враг - Шэн Л. Дж.. Страница 13
Мечты помогали мне двигаться дальше. Потому что там, где были мечты, была и надежда.
После трех недель одиночества Дуг смог вытащить меня на теннисный корт. Он знал, что мне нравилось играть, и выманил меня обещанием о корейском барбекю и пивом после игры.
Папа пытался найти подход по-своему. В последующие дни он позволял мне пить пиво с его крутыми друзьями в загородном клубе после моих теннисных матчей (я выиграл их все). И он не заставлял меня проводить время с Мирандой или Грейслин.
На самом деле, мне удавалось избегать эту парочку целых шесть недель летних каникул. До одной ночи, когда я лежал на крыше, читал о квантовой механике и услышал шум, доносящийся от противоположной стороны дымохода. Я сел, оглядываясь вокруг, и увидел Грейслин, стоящую на краю в ее светло-желтой пижаме, уперев кулаки в бока.
Она стояла в нескольких шагах, смотря на меня сверху вниз.
– Если вдруг тебе интересно, без тебя все идеально. – Она пыталась издевательски улыбнуться, но я видел, что она нервничала. Ее глаза были широко раскрыты и полны отчаяния.
– Мне не было интересно, но спасибо за последние новости, – равнодушно сказал я. – Забирай себе их обоих и этот уродливый особняк. Жить здесь скучно. Мне весело в школе.
Вранье, вранье и еще больше вранья. В Академии имени Эндрю Декстера строгие правила, полно хулиганов и жестокого персонала, но я не собирался доставлять ей удовольствие, рассказывая об этом.
– Знаешь, – она погладила подбородок, – я думаю о той ночи каждый день. Как так получилось, что ты не попытался сказать отцу правду? Ты просто… Забил на это.
Я пытался. Просто он не слушал.
– Для чего? Я получил то, что хотел. Теперь мне не нужно лицезреть твое уродливое лицо каждый день, – ответил я, загнув страницу в книге и отложив ее.
– Ты сказал правду? О том, что тебе теперь все равно. – Ее маска спала, как и насмешливая улыбка.
– Каждой фибре моего тела.
– Что ж, к твоему сведению, я тоже тебя ненавижу!
– Это что, конкурс на самые бестолковые факты? – Я огляделся вокруг в изумлении, прежде чем снова взять книгу с зевком. – С чего ты решила, что меня это волнует?
Все произошло слишком быстро. Грейслин зарычала и прыгнула на меня, пытаясь столкнуть с наклона крыши. Я споткнулся в шаге от падения, прежде чем схватиться за вентиляционную трубу. Я был еще в нескольких шагах от края. Грейслин застонала от разочарования, пытаясь столкнуть меня ногами. Она хотела убить меня. Намеренно сломать мне шею. Эта девчонка – психопатка.
– Падай! Ох, умри наконец! – Она продолжала отчаянно брыкаться, пытаясь достать до меня. Я обхватил одной рукой вентиляционную трубу, а второй схватил ее за ногу и потянул к себе. Она ахнула, перевернувшись на живот и пытаясь подняться, как мокрая кошка в ванне.
Я не отпустил ее лодыжку, но залез на уступ с ней. Когда мы добрались до верха, то я перевернул ее на спину и сел сверху. Я не хотел рисковать возможностью ее новой попытки убить меня.
Она подняла кулаки в воздух, пытаясь ударить меня в нос, в щеку, в шею. Я схватил ее за запястья и грубо пригвоздил по обе стороны от ее головы. Она застонала от боли. Я кое-как сдержался, чтобы не ударить ее.
– В чем твоя проблема, а? – закричал я.
Она быстро дышала подо мной. Ее грудь вздымалась и опускалась, а еще, на ней не было белья. Я сглотнул, чувствуя себя странно, будто по мне сейчас пробежится дрожь, а еще я не был и наполовину зол, как следовало бы. И это было паршиво, потому что, может, я ненавидел ее, но я не ненавидел ее тело.
– Поцелуй меня. – Она облизнула губы, ее темный взгляд опустился на мои губы.
– Что? – непонимающе спросил я.
– Поцелуй меня, придурок. Я хочу, чтобы ты стал моим первым. – Она попыталась высвободиться, рассмеявшись.
Она раньше не целовалась? Мы были почти одного возраста. Хотя я до сих пор был девственником, но много целовался, получал удовольствие сам и даже трахал пальцами двух девушек на лыжном турнире прошлой зимой.
К тому же, что важнее всего, почему я?
– Ты ненавидишь меня, – выплюнул я.
– «Ненависть и любовь – одна и та же любовница, которая носит разные маски», я где-то слышала эту фразу и сразу подумала о тебе. – Она улыбнулась мне, хлопая ресницами. И тут я понял, что происходило. Ей нравилась борьба. Драки. Игры. Она видела отношения Дуга и Миранды и хотела повторить их. То, что я считал насилием, она считала страстью.
Моя рука скользнула от запястья к ее шее. Я немного сдавил ее. Не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы показать, что был серьезно настроен. Я приблизился к ней. Ее веки вздрогнули, у нее перехватило дыхание. Ее дурацкое тело сдалось, мышцы расслабились, когда она приготовилась к поцелую. Я наклонился. Мои губы были на волоске от ее, когда я перестал двигаться, позволяя последнему миллиметру стать целой милей между нами.
– Ты глупая, глупая девчонка. Если ты попытаешься еще раз убить меня… – Моя хватка на ее шее усилилась. – Я сломаю твою милую маленькую шейку, даже если меня посадят за это. В следующий раз ты не будешь воющим волком, ты будешь съедена им. Со всеми костями и внутренностями.
Прежде чем я успел выпрямиться и убраться подальше отсюда, она приподнялась, и ее губы коснулись моих. Она украла поцелуй. Это было мокро, наполнено языком и металлом. На вкус как яд. Будто спиртосодержащая жидкость для полости рта и девушка, которую я вообще не должен был хотеть, но все же хотел.
– У тебя вкус яда, – прошептал я ей в губы.
Она ухмыльнулась, сильно прикусывая мою нижнюю губу, пока металлический вкус не оказался у нас двоих во рту.
– Может, именно так я тебя убью. – Она облизнула кровь с моего рта. – С добротой.
Глава 6. Арсен
– Возможно, вовсе не значит, что все дерьмово, – проговорил Кристиан в нескольких дюймах от бильярдного стола, держа кий, как винтовку. Он идеально прицелился, чтобы забить шар в лунку. – Ты слишком много смысла вкладываешь в это.
Я сидел в кресле позади него в «Новом Амстердаме». Приватный мужской клуб на углу Шестьдесят девятой улицы. Это был самый эксклюзивный клуб в Нью-Йорке и поэтому относительно пустой.
Кристиан, Риггс и я ходили сюда с тех пор, как Риггс оповестил нас, что мы больше не могли появляться в «Братстве», в нашем любимом пабе, из-за того, что он поругался с хозяевами, некоторыми посетителями паба и поставщиками.
– Сомневаюсь. – Я перевернул страницу в книге по астрономии, которую читал, держа трубку в уголке рта. – Сегодня я ходил к его адвокату по недвижимости. Он не мог назвать мне всех деталей, но сказал, что Грейс получила нечто ценное.
– Это может означать что угодно. Это может быть хороший дурацкий фарфор. Когда ты увидишь завещание? – Кристиан отложил кий в сторону, чтобы взять бокал с пивом и сделать глоток.
– Физическая копия должна быть отправлена мне на днях.
– Но почему твой отец вообще оставил что-то Грейс? – Нахмурился Риггс, ходя вокруг бильярдного стола и решая, откуда лучше бить по мячу. – Разве она не была пятном спермы его бывшего лучшего друга?
– Противоречивость – это наша семейная черта. Отдать ей что-то, чего я хотел бы, будет прямым посланием куда подальше. Не думаю, что он когда-либо прощал меня, – проговорил я, положив трубку.
– За что? – Теперь хмурился и Кристиан.
– За рождение, – ухмыльнулся я.
– Это не ты был тем, кто засунул свой член в твою мать, извините за мой французский, – проговорил Риггс, сделав глоток пива.
– В обидах, как в эротическом белье, мало смысла. – Кристиан хлопнул меня по плечу. – Как думаешь, что он оставил для нее?
Отель на Пятой авеню? Яхту? Частный самолет? Варианты были безграничны. У Корбинов были деньги нескольких поколений. Такие старые, что их можно было проследить до Франции восемнадцатого века. Мои предки ели тортики с Марией-Антуанеттой.
– Сложно сказать. – Я положил книгу на стол. – У Дугласа было много активов и ноль угрызений совести. Единственное, что точно знаю, так это то, что он не мог отдать ей слишком много. Наша семья не славится щедростью, – заметил я.