Ночная тьма - Кристи Агата. Страница 23

– Да, – согласилась Элли. – В доме-то все в порядке. Беда притаилась где-то снаружи. То ли у этого крутого, прикрытого деревьями поворота, то ли в глухой роще, где меня тогда напугала цыганка.

– В будущем году, – пообещал я, – мы срубим эти деревья и посадим вместо них рододендроны или какие-нибудь цветы.

Мы продолжали строить планы.

Приехала Грета и осталась у нас на выходные. Она пришла в восторг от дома, восхищалась нашей мебелью, и картинами, и удачным подбором цветов штор и прочего. Держалась она с большим тактом. А в воскресенье вечером заявила, что больше не хочет нас беспокоить, тем более что утром ей все равно надо на работу.

Элли, сияя от гордости, показывала ей дом. Я видел, как Элли ее любит, и старался вести себя разумно и не досаждать им своей кислой физиономией. Однако втайне страшно обрадовался отъезду Греты в Лондон, потому что ее присутствие действовало мне на нервы.

Прожив в новом доме недели две, мы перезнакомились со всеми в округе и наконец сподобились внимания самого местного божества. В один прекрасный день он явился к нам с визитом. Мы с Элли как раз бурно обсуждали, где лучше проложить цветочный бордюр, когда наш, на мой взгляд, чересчур учтивый дворецкий, выйдя в сад, объявил, что нас ждет в гостиной майор Филпот.

– Сам Господь Бог! – прошептал я Элли. Она спросила, что я имею в виду.

– Местные жители относятся к нему ну просто как к Всевышнему, – объяснил я.

Майор Филпот оказался довольно приятным, но ничем не примечательным человеком лет шестидесяти. У него были седые волосы, редеющие на макушке, и щеточка колючих усов. Костюм его был далеко не нов, что, впрочем, видно, допускали сельские нравы. Он извинился, что пришел один, без жены. У нее слабое здоровье, и она почти не выходит, объяснил майор. Поприветствовав нас, он снова сел и принялся с нами болтать. О вещах вполне обыденных, тем не менее с ним было очень приятно и легко общаться. Он мастерски переходил с одной темы на другую, не задавал никаких вопросов, но каким-то образом довольно быстро распознал, кто чем увлекается. Со мной поговорил про скачки, с Элли обсудил, где лучше разбить сад и какие цветы подойдут к здешней почве. Сообщил, что раза два побывал в Штатах. Выведал у Элли, что она любит ездить верхом, хотя и не очень интересуется скачками. И тут же добавил, что если она собирается держать лошадей, то по какой-то там дороге, среди сосен, можно выбраться на неплохой участок для галопа. Затем речь снова зашла о нашем доме и легендах о Цыганском подворье.

– Так вы знаете, как здесь называют ваше поместье? – спросил он. – И, наверное, все, что про него говорят, тоже вам известно?

– В основном про цыганские проклятия, – ответил я. – И большей частью от миссис Ли.

– О Боже, – простонал майор Филпот. – Бедняжка Эстер! Она, наверное, вам надоела, да?

– Она часом не сумасшедшая? – спросил я.

– Во всяком случае, не такая, какой прикидывается. Я чувствую себя в некотором роде ответственным за нее. Я поселил ее в своем коттедже, – добавил он. – Совершенно не рассчитывал на ее благодарность. Просто мне искренне жаль эту далеко не молодую уже женщину, хотя порой она может изрядно докучать.

– Своим гаданием?

– Не только. А что, она вам гадала?

– Не знаю, можно ли это назвать гаданием, – ответила Элли. – Скорей она уговаривала нас не переселяться сюда.

– Странно, – удивился майор Филпот, подняв свои кустистые брови. – Обычно когда она гадает, то предпочитает говорить только хорошее. «Прекрасный незнакомец, звон свадебных колоколов, шестеро детей и куча добра и денег ждет тебя, моя красавица», – вдруг загнусавил он, подражая цыганке. – Когда я был ребенком, цыгане здесь часто раскидывали табор, – принялся рассказывать он. – В ту пору я, наверное, к ним и привязался, хотя, конечно, вороватыми они были и тогда. Но меня всегда к ним тянуло. Если не требовать от них полного подчинения закону, они ведут себя вполне достойно. Немало жаркого поел я у их костра, пока был школьником. Ко всему прочему наша семья считала себя обязанной миссис Ли. Она спасла моего брата, вытащила из проруби, когда он туда провалился.

Я как-то неловко задел рукой хрустальную пепельницу, и она, упав на пол, разлетелась вдребезги.

Я собрал осколки. Майор Филпот помог мне.

– Я так и думала, что миссис Ли совершенно безобидна, – сказала Элли. – Напрасно я ее боялась.

– Боялись? – снова взлетели вверх его брови. – Неужто дошло даже до этого?

– А чего тут удивляться? – вмешался я. – Миссис Ли ей скорее угрожала, а не просто предупреждала.

– Угрожала? – не мог поверить он.

– Во всяком случае, мне так показалось. И затем в первый же вечер после нашего сюда переезда произошел довольно неприятный инцидент.

И я рассказал ему про камень, пущенный кем-то в окно.

– Боюсь, в наши дни развелось очень много малолетних хулиганов, – заметил он, – хотя в здешних местах их куда меньше, нежели в других. Но тем не менее они есть, к моему глубокому сожалению. – Он посмотрел на Элли – Мне очень жаль, что вас напугали. Какое безобразие. Так испортить людям первый вечер в новом доме.

– Я уже забыла об этом, – поспешила заверить его Элли. – Правда, вскоре произошло кое-что еще.

Я и об этом ему рассказал. О том, как однажды утром мы вышли из дома и наткнулись на пронзенную ножом мертвую птицу, на который был наколот кусок бумаги, где рукой человека, не очень грамотного, было нацарапано: «Убирайтесь отсюдова подобру-поздорову».

Филпот помрачнел.

– Вам следовало заявить в полицию, – сказал он.

– Мы решили этого не делать, – объяснил я, – Иначе этот шутник еще больше разойдется.

– Тем не менее подобные выходки следует пресекать сразу, – настаивал Филпот, словно вдруг превратился в судью. – Иначе потом людей не остановить. Считают, наверное, это забавой. Только… какая уж тут забава. Злоба, недоброжелательность… Не думаю, – добавил он, скорее не для нас, а просто размышлял вслух, – не думаю, что кто-то из местных замыслил что-то недоброе… против кого-нибудь из вас лично, хочу я сказать.

– Конечно, – согласился я, – ведь мы оба прежде здесь никогда не бывали.

– Постараюсь узнать, что смогу, – пообещал Филпот. Он встал и осмотрелся по сторонам.

– А знаете, – сказал он, – мне нравится ваш дом. Никак не ожидал. Я из тех, кого называют ретроградами. Мне нравятся старые дома и старые строения. И совсем не по душе эти спичечные коробки, которые, как на дрожжах, растут по всей стране. Большие коробки, похожие на пчелиные соты. Мне куда больше по вкусу здания с лепниной, со всякими архитектурными украшениями. Но ваш дом мне нравится. Вроде бы без особых затей, как и все современные дома, но вместе с тем есть в нем изящество и легкость. А из его окон многое выглядит совсем иначе. Интересно, очень интересно. Кто автор проекта? Англичанин или иностранец?

Я рассказал ему про Сэнтоникса.

– Гм, – задумался он, – я вроде бы где-то про него читал. Может, в журнале «Дом и сад»? Там были и снимки.

– Он человек известный, – заметил я.

– Хорошо бы с ним познакомиться, хотя, если честно, я не знал бы, о чем нам говорить. Я ведь ничего не смыслю в искусстве.

Затем спросил, когда мы могли бы прийти к ним на ленч.

– Посмотрим, понравится ли вам мой дом.

– Наверное, он очень старый? – спросил я.

– Построен в тысяча семьсот двадцатом. Славное было времечко. А самый первый был поставлен еще при Елизавете [23]. Но в самом начале восемнадцатого века он сгорел, и на том же месте построили нынешний.

– Вы всегда здесь жили? – спросил я, имея в виду, конечно, не его лично, но он меня понял.

– Да, мы живем здесь со времен Елизаветы. Иногда процветали, иногда едва сводили концы с концами, в неурожайные годы продавали землю, а когда дела шли на поправку, снова ее покупали. Я буду рад показать вам мой дом, – добавил он, с улыбкой поглядывая на Элли. – Американцам нравятся старые дома, я знаю. А вот на вас он вряд ли произведет впечатление, – обратился он ко мне.