Ночная тьма - Кристи Агата. Страница 5

Глава 4

Я помнил про аукцион на Цыганском подворье. До него осталось три недели. Я успел дважды съездить на континент – раз во Францию и раз в Германию. Именно в Гамбурге и наступил критический момент. Во-первых, мне осточертела супружеская пара, которую я возил. Они олицетворяли собой все, что я ненавидел. Они были грубыми, неприятными внешне, ни с кем не считались и вызвали во мне только одно желание – немедленно покончить с моей лакейской работой. Разумеется, я никак не проявлял своих чувств. Они мне были отвратительны, но я, естественно, не показывал виду. Зачем же портить отношения с фирмой, на которую работаешь. Поэтому я просто позвонил своим пассажирам в отель, сказал, что заболел, и дал телеграмму в Лондон с тем же сообщением, добавив, что могу оказаться в больнице, а потому прошу прислать мне замену. Никто не мог ко мне придраться. А поскольку я никого особенно не интересовал, то проверять они не стали, по-видимому, полагая, что я лежу с высокой температурой и потому не в силах сообщить дополнительные сведения. По возвращении в Лондон я бы смог наплести им кучу небылиц о том, как тяжко болел. Но я не собирался этого делать. Я был сыт по горло шоферской деятельностью.

Этот бунт стал поворотным пунктом в моей жизни. Благодаря ему и многому другому я в нужный день и час очутился в зале, где шел аукцион.

«Если не будет продан ранее по договоренности» – такое условие было наклеено поперек доски с объявлениями. Нет, «Тауэрс», как выяснилось, не был продан. Я был так возбужден, что плохо соображал, что делаю.

Как я уже сказал, я никогда до этого не бывал на аукционах, где продается недвижимость. Я был уверен, что это нечто весьма волнующее, но я ошибся. Это был один из самых скучных спектаклей, на которых мне когда-либо довелось бывать. Проходил он в довольно унылой обстановке в присутствии всего шести-семи человек. И аукционист на сей раз совсем не был похож на виденных мною раньше бойких аукционистов, распродававших мебель или всякую утварь. Добродушно пошучивая, они весело расхваливали товар. Здешний же сдавленным голосом описал поместье, уточнил его площадь и другие данные и с полнейшим безразличием перешел к торгам. Когда кто-то предложил пять тысяч фунтов, аукционист устало улыбнулся, словно услышал не очень смешную шутку, и добавил кое-какие сведения. Поступило еще несколько предложений, в основном от людей деревенского вида: от человека, похожего на фермера, от одного, как я догадался, из конкурирующих между собой подрядчиков, а также от двух адвокатов, один из которых, похоже, приехал из Лондона, ибо был хорошо одет и вид имел весьма солидный. Правда, я не обратил внимания, предложил ли он свою цену. Если предложил, то очень тихо и скорей жестом. Так или иначе, аукцион подошел к концу, и ведущий унылым голосом объявил, что поскольку никто не дал резервированную цену [3], то продажа откладывается.

– Ну и скучища! – пожаловался я одному из местных, выходя вслед за ним из помещения.

– Как всегда, – отозвался он. – Вы часто бываете на таких аукционах?

– Нет, – признался я. – По правде говоря, впервые.

– Зашли из любопытства, да? Вы вроде бы не предлагали свою цену.

– А я и не собирался, – сказал ему я. – Просто решил посмотреть, как это делается.

– Вот так чаще всего и делается. Они просто хотят посмотреть, кто может стать потенциальным покупателем. Я удивленно посмотрел на него.

– Это поместье не прочь заполучить, по-моему, трое, – принялся объяснять мне мой новый знакомый. – Уэдерби, подрядчик из Хелминстера, представитель «Дэхем и Кумби», который, насколько я понимаю, действует от имени какой-то ливерпульской фирмы, и какая-то темная лошадка из Лондона – тоже вроде адвокат. Конечно, возможно, имеются и другие претенденты, но эти, по-моему, главные. А хороших денег за него не выручишь. Все так говорят.

– Из-за дурной славы? – спросил я.

– А, значит, вы слышали про Цыганское подворье? Болтовня, конечно. Местным властям давным-давно следовало бы спрямить дорогу – опасное там место.

– Но у поместья в самом деле дурная слава.

– Басни, и ничего больше! Но, так или иначе, настоящие торги, уверяю вас, состоятся за сценой. Желающие купить поместье назовут свою цену. Скорей всего оно достанется ливерпульцам. Вряд ли Уэдерби раскошелится. Ему нужно, чтобы было дешево и нехлопотно. Сейчас кругом продают землю под застройку. А это поместье может позволить себе купить тот, у кого есть средства на снос старого дома и на постройку нового.

– Да, в наши дни такое редкость, – согласился я.

– Даже если не трогать старый, содержать его очень накладно. Тут и налоги, и ремонт, да и прислугу в сельской местности не так-то просто найти. Нет, люди скорей выложат несколько тысяч за шикарную квартиру в городе, где-нибудь на шестнадцатом этаже современного здания. На нескладный огромный дом в деревне охотников в наши дни мало.

– Но почему бы вместо него не построить современный дом? – удивился я. – Со всеми удобствами.

– Можно, конечно, но это ведь какие деньжищи нужны, да к тому же многие боятся жить в безлюдном месте.

– Ну, положим, не все, – возразил я.

Он засмеялся, и мы распрощались. Я отправился прогуляться, погрузившись в невеселые думы. Я и сам не заметил, как взобрался по тропинке к извилистой дороге, которая вела на вересковую пустошь.

Так вот я и очутился в том месте, где впервые увидел Элли. Как я уже сказал, она стояла в тени высокой разлапистой ели, а вид у нее был примерно такой, будто она появилась тут только что – прямо из дерева, словно фея. На ней был костюм из темно-зеленого твида, светло-каштановые волосы своим оттенком напоминали осенние листья, а сама она казалась какой-то бесплотной. Увидев ее, я остановился. Она с испугом смотрела на меня, чуть приоткрыв рот. Наверное, и у меня был испуганный вид. Мне хотелось что-то сказать, но я не знал что.

– Простите, я вовсе не собирался вас напугать – наконец пробормотал я. – Я и не заметил, что здесь кто-то есть.

– Ничего страшного, – отозвалась она, и голос у нее был тихий и ласковый, как у маленькой девочки. – Я тоже не ожидала кого-нибудь здесь встретить. – Оглянувшись по сторонам, она добавила:

– Тут, так безлюдно. – Я заметил, что она чуть-чуть дрожит.

В тот день дул довольно прохладный ветер. А может, дело было вовсе не в ветре, не знаю. Я подошел поближе.

– Страшновато здесь, правда? – спросил я, – Я говорю про этот полуразрушенный дом.

– «Тауэрс»? [4] – задумчиво произнесла она. – Так называлось поместье, да? Только… только почему-то никаких башен здесь нет.

– Ну и что, – сказал я. – Люди любят давать величественные названия своим домам.

– Наверное, вы правы, – улыбнулась она. – Это… это то самое поместье, которое сегодня продавали с аукциона. Может, вы об этом слышали?

– Да, – ответил я. – Я как раз оттуда.

– Вот как? – чуть удивилась она. – Вы что, хотели его купить?

– Разве я похож на человека, который готов купить разрушенный дом и несколько акров вересковой пустоши? – спросил я, – Нет, я пока еще не сошел с ума.

– Продажа состоялась? – поинтересовалась она.

– Нет, никто не дал цены, даже близкой к резервированной.

– Понятно, – отозвалась она, как мне показалось, с облегчением.

– А вы что, хотели его купить? – спросил я.

– О нет, – ответила она. – Ни в коем случае. – В ее голосе слышалась тревога.

Я помолчал, а потом выпалил то, что мне так хотелось ей сказать:

– Я вам солгал. Я не могу купить это поместье, потому что у меня нет таких денег. Но если бы мог, я бы его купил. Я хочу его купить. Можете смеяться надо мной сколько угодно, но теперь я вам сказал все как есть.

– Но не кажется ли вам, что оно в таком жалком состоянии…

– Конечно, – перебил ее я, – я и не говорю, что оно мне нравится в теперешнем его виде. Но я бы немедленно снес этот уродливый и мрачный дом. Само же поместье вовсе не кажется мне уродливым и мрачным. Оно прекрасно. Взгляните сюда. А потом сделайте несколько шагов и посмотрите в просвет между деревьями на эти холмы и поля. Видите? Прорубить здесь аллею… А если посмотреть отсюда…