Искры на воде (сборник) - Архипов Вячеслав. Страница 15

— Завтра пойдём добывать мясо. Сегодня присмотрел место, где стоят лоси. Без мяса плохо ходить, ноги ленивые стали.

У Кутеги загорелись глаза. Ей надоело выдумывать еду для охотников. Один глухарь или один заяц на столько мужчин — это просто насмешка. Если будет много мяса, то всем будет хорошо.

Утром, как только рассвело, охотники тихо, след в след, пошли к видневшемуся вдалеке ельнику. Там и заметил Шалгу лосей. Подошли так тихо, что лоси и не услышали. Определились, какого быка будут бить, прицелились сразу все. Три стрелы пронзили молодого лося. Остальные звери шарахнулись по сторонам. Пробежав по глубокому снегу немного, они обернулись и стали смотреть, что же произошло. За ними больше никто не гнался и не тревожил. Потом, учуяв запах крови, всё же ушли в заросли и больше не появлялись. Охотники разделали сохатого, поели горячую печень, запивая кровью. Завернули мясо в шкуру, сложили на нарты и пошли назад. Этот груз был не в тягость. Вернулись быстро. Собаки лаяли, встречая. Их с собой не брали, привязав к чуму. По глубокому снегу лось спокойно может догнать и поднять собаку на рога. На лыжах охотник быстрей собаки.

— Завтра будем отдыхать, — объявил Шалгу. — Пусть желудки поработают, а ноги отдохнут.

Оба сына кивнули в знак согласия.

8

По утрам уже не было туманов. Морозы ещё ярились ночами, только силушку свою подрастеряли. К обеду солнце, ярко расплескавшись по белым сверкающим сугробам и снежным шапкам на деревьях, слепило, понемногу ласкало обветренные щёки. Снег какое-то время терпел, не поддавался теплым лучам, потом понемногу стал отпотевать за день. Ночью, замерзая, образовывал крепкую снежную корку. По насту охотнику легко бегать, как по дороге. Лыжи-голицы, не подбитые камусом, катились сами. Это было время для добычи лосей и оленей, они не могли бегать по насту, проваливались, острыми краями разрезая ноги. Нюнням наткнулся на лосей в лозняке, где животные кормились ветками. Первая стрела пронзила шею огромному самцу. Лось было кинулся на врага, но, провалившись в насте, на мгновение остановился, и вторая стрела пробила лопатки, кровь брызнула на снег. Третья стрела успокоила зверя. Другие лоси, шумно фыркая, проламывая наст, быстро удалились в ельник, там снег был мягче, солнце меньше попадало в густые заросли. Молодой охотник подбежал к лосю и добил его ножом. Подошёл Чалык, помог снять шкуру и разобрать мясо. Перекусив горячей печенью, потащили мясо к чуму. Старик Шалгу в последнее время не ходил с ними на охоту. Устал. Охота на пушного зверя закончилась. Мех стал слабый, негодный для продажи. В период «бурундуков» лишь на них ещё и охотились. Шкурки использовали только для себя. Шили лёгкую одежду для детей и делали украшения женщинам. В это время добывали мясо, готовились в обратный путь. Заготавливали его потому, что другие запасы подходили к концу. Путь был неблизкий, много раз придётся ставить чум на новом месте, возвращаться за оставленным грузом. По пути охотники забирали добычу, оставленную в лабазах на хранение. Когда пришли в стойбище, ещё лежал снег, река, покрытая льдом, светилась бирюзовым светом. Долго ждать, пока солнце да вода осилят зимний панцирь и скинут его, возвещая об этом треском и скрежетом льдин, наползающих на берега и друг на друга. А пока ловят рыбу в прорубленных полыньях, в котцы заходит совсем мало рыбы.

Охотники, немного отдохнув, сидели возле чумов и чинили сети-пущальни. Обычно это делали женщины, но такая работа была отдыхом, а другой работы пока не было. По льду ходить уже опасно. Хоть лёд и достаточно толстый, но весенний, обманчивый, провалиться можно в самом неожиданном месте, а потом попробуй выберись. Оставалось только ждать и готовиться к новому сезону.

Солнце всё больше набирало силу. На сопках уже стали показываться проталины. На солнцепёке от земли поднимался припарок. Лёд на реке постепенно стал чернеть, словно злился на всех. Кое-где с берегов поплыли ручейки, протачивая льдины. Кутега собрала детей и пошла с ними на сопку, поискать прошлогоднюю бруснику. Первейшее лекарство весной, пока ещё нет черемши. Ребятишки, словно муравьи, ползали по склону, повизгивали, смеялись и собирали тёмно-бордовые сладкие ягоды. После зимы все ягоды, оставшиеся на склонах, словно пропитаны сахаром, попадались и ягоды шиповника, но мало.

Стойбище жило размеренной жизнью. Возле чумов дымились небольшие костры. Неугомонные мальчишки сновали туда-сюда. Собаки грелись на солнце, лениво переворачиваясь с боку на бок. У костров суетились женщины. Мужчины сидели и курили трубки. День клонился к закату. Вот тут-то и затрещало. Словно огромной дубиной о дерево хрястнуло, потом ещё и ещё. Заскрипело, захлюпало. Двинулся лёд на реке. Всё население стойбища двинулось на берег, разница только в скорости: ребятня летела сломя голову, а взрослые вышагивали степенно, но на душе у всех было одинаково: «Случилось! Пошёл лёд!»

— Близко не подходите! — крикнула детям Кутега. Мальчишки подошли к самой грани срыва льда, а это очень опасно. Силища в реке такая, что любая льдина может быть мгновенно перевёрнута и вышвырнута на берег, не успеют отбежать, такое уже случалось.

Люди стояли на пригорке и обсуждали произошедшее. Некоторые «знатоки» пытались по каким-то им известным признакам определить по ледоходу, какое будет лето. Посветлели лица у жителей стойбища. Такое событие, происходившее раз в год, радовало всех. Начинался новый период жизни, более лёгкий и тёплый. Хоть и будет работы много, но с зимой не сравнится. Ледоход — такое зрелище, которое нельзя посмотреть несколько минут и пойти по своим делам. Старики стали приглядывать себе место, где можно присесть. Только детям всё было нипочём. Едва улеглись первые страсти, как река остановилась. Шла, шла и резко остановилась, словно уткнулась лбом в огромное дерево. Люди притихли, ждали, что скоро лёд опять тронется и продолжится праздник. Но льдины, залезшие друг на друга, словно умерли. Время шло, люди уже стали уходить, как вдруг опять сильный треск расколол тишину. Река вздрогнула, шевельнулась и нехотя пошла. До самой темноты лёд больше не останавливался, всю ночь трещало, хрустело, только под утро затихло. Едва рассвело, народ опять высыпал на берег. По реке плыли редкие одиночные льдины. По берегам, окаймляя непривычно тёмную воду, лежали остатки льда и снега.

Чалык столкнул новую лодку на воду и направился посмотреть, где можно было бросить сеть и поймать щук. Очень хотелось свеженькой рыбы после зимы. Всем казалось, что рыба, выловленная в проруби, не такая вкусная, как из чистой воды. Пока после ледохода вода небольшая, нужно сделать небольшой запас. Когда начнёт обильно таять снег в лесу и на сопках, вода поднимется, тогда много не порыбачишь. Вода станет мутной, много валёжин будут прочёсывать реку, воруя не убранные вовремя сети. Топляки свободно могут перевернуть лодку и утопить рыбака. По большой воде не рыбачат, только по необходимости пользуются лодкой. Чалык нашёл подходящее место и забросил сеть. Поплавки из скрученной бересты стали подрагивать почти сразу. Чалык решил подождать немного и проверить сеть. Пристав к берегу, он набил трубку. Сладкий дымок окутал обветренное лицо. Охотник смотрел на воду, раздумывая: «Хороший выдался сезон. Много добыли шкурок. Нюнням тоже хорошо поохотился. Больше тысячи беличьих шкурок привезли они с Шалгу. Хорошие подарки будут у Нюнняма невесте. Не опозорится охотник перед будущей роднёй. Чалык даст ещё шкурок брату, если понадобится. И у брата будет свой чум. Жалко, что отец уйдёт вместе с ним. Но ничего не поделаешь, так заведено. Отец уходит к младшему сыну, когда у того появляется свой чум».

Чалык вдруг заметил, что поплавков нет на поверхности воды. Выругавшись на себя, подумал, что какая-нибудь коряжина сорвала сеть. Оттолкнув лодку, он подплыл к сети. Сеть опустилась на дно и шевелилась от рыбы. Выбрав сеть, Чалык забросил ещё раз. В лодке плескались крупные щуки, окуни, была и пара ленков. Оглушив несколько ретивых рыбин веслом, Чалык увидел, что сеть опять стала дёргаться и опускаться. Домой он вернулся с хорошим уловом. Все помогали выгребать рыбу из лодки, потом у костра рыбу варили, жарили на рожне — хватило всем. Немного надо лесному человеку для радости. Хороший костёр, сытый желудок да трубка доброго табаку.