Искры на воде (сборник) - Архипов Вячеслав. Страница 7

Шалгу распотрошил осетров. Вырезал плавники, хрящи, забрал внутренности, мелко порубил и бросил в небольшой котёл. Налил немного воды. Вытащил воздушные пузыри, промыл их и тоже бросил в котёл. Когда вода в котле закипела, старик поставил котелок рядом с огнём, чтобы клей варился на малом огне. Уже давно съели приготовленную женщинами рыбу, все поделились впечатлениями, похвалили Чалыка за добычу. Уже затихло стойбище, а Шалгу всё «колдовал» над своим варевом. Он добавил какие-то порошки, хранившиеся в специальном кожаном мешочке, помешивал клей палочкой, посматривая, как тянется тонкая ниточка клея с палочки. Потом старик снял котелок с костра, поставил в сторону и накрыл старой шкурой. К утру клей будет готов.

Завтра Шалгу склеит лук для Нюнняма. Хорошо, что его нет в стойбище. Младшему сыну нужен самый лучший лук, и Шалгу сделает такой. Старик видел, как Нюнням интересуется всем, что делает Шалгу. Ничего не спрашивает, просто смотрит и запоминает, старается понять суть. Вот ему и передаст свои секреты старик, но не сейчас, а когда у сына будет свой чум. Только тогда можно показывать всё, что знает и умеет Шалгу. Впереди сезон охоты, значит, ещё есть время подготовиться и лучше присмотреться к сыну. В этот сезон Шалгу сам пойдёт с сыном на промысел. Когда будет время, старик понемногу начнёт рассказывать всё, что знает. Много секретов у Шалгу, да только молчит он пока — не время.

Утром Шалгу склеил лук, связал в нужных местах полосками вымоченной сыромятной кожи; когда она высохнет, ничем её не порвёшь, повесил лук сушиться в ветках старой берёзы, чтобы тот был в тени и никто его не видел. Разный глаз у людей. Лук ещё не набрал силу, чтобы противостоять дурному глазу. Для тетивы давно были приготовлены медвежьи жилы, только не было случая использовать их. Много луков сделал Шалгу, но на них ставил жилы оленей, лосей, а медвежьи всё не решался, теперь пришло время. Завтра этот лук будет передан самому достойному в стойбище, его младшему сыну. Так решил он, как отец, а самое главное, как мастер.

Лук получился большим, больше, чем у любого охотника не только в стойбище, но и по всей реке. Такого больше Шалгу не будет делать, другие будут тоже хорошие, лучше многих, но не этого. Все мужчины стойбища вертели его в руках, разглядывали, примерялись. Оружие понравилось всем, но только один счастливчик будет владеть этим сокровищем. Нюнням сиял, как начищенный речным песком новый котёл. Ему не терпелось скорее опробовать лук. Но разве может показать охотник своё нетерпение. Он рассмотрел лук и протянул его отцу. Первым должен показать свою работу мастер. Шалгу взял лук, стал разглядывать, словно не он его делал. Выискивал изъяны. Потом взял стрелу и выпустил в одиноко стоявшую лиственницу. Лук фыркнул, стрела зашелестела и воткнулась в середину дерева. Нюнням взял лук и выпустил свою стрелу. Едва не задев стрелу мастера, он вогнал свою рядом. Охотники одобрительно закивали головами. Острый глаз у юноши и крепкая рука. В хорошие руки попал лук, много добычи принесёт он владельцу. Шалгу подал сыну колчан со стрелами.

— Осторожно, стрелы пропитаны ядом. Можешь охотиться на зверя. Для белок дам другие, когда придёт время. Шалгу делал яд сам для всех охотников стойбища. Ему просто приносили стрелы, а старик пропитывал наконечники в яде, который делал из пропавшей рыбы.

— Спасибо, — только и вымолвил счастливый юноша. — Давно я мечтал о таком.

—

Не опозорь мастера, — сказал Чалык.

—

Не опозорю.

Шалгу зашёл в чум и до самого вечера не выходил, не было сил. Только вечером он вышел к костру, пил чай и бесконечно курил свою трубку.

4

Недолго до листопада осталось. Отсверкали звездопадами тёмные августовские ночи, пожелтели берёзы, разрумянились осины, потемнели ели и сосны, зазолотились лиственницы. Постоит так немного, порадует теплом, а потом налетит холодный ветер с дождём и снегом, размочит да сорвёт листву, обнажит деревья. Нечем будет прикрыться тоненьким стволам берёз и осин, и будут сгибаться они под порывами ветра, пока не укроет их снегом зима.

Пока не наступили эти дни, нужно сделать ещё много дел. Шалгу вытащил лыжи и стал осматривать камус. «Нужно сделать ещё пару новых, — решил старик, — пригодятся».

Ещё весной по снегу Шалгу нашёл и спилил добрую елку: волокна ровные, без кривинки. Надрал дерёва (так называют заготовки для лыж), собирался раньше сделать, да не получалось всё, теперь есть время. Лыжи сделать недолго. Выстругать дерёва потоньше, разварить концы да загнуть, потом подобрать да поставить камус, чтобы легко было по снегу ходить. С хорошим камусом лыжи не катятся назад. Камус снимают с лосиных и оленьих ног, с оленьего шьют себе обувь, а лосиные годны для лыж. Нужны ещё и лыжи-голицы, бегать весной по насту. Надо торопиться. Незаметно пролетает время, словно журавлиный клин: не успел вовремя заметить, так только и останется провожать взглядом. Торопится жизнь, торопится.

Наступило время, когда можно «лучить» налима и щуку. Перед листопадом вода в реке становится холодной и прозрачной. В это время можно добывать налима и щуку острогой. Правда, щука более пуглива и попадается редко, а вот ленивый и сонный налим — добыча хорошая. Для этого на нос к ветке прикрепляют шест с железной корзиной, в неё накладывают смолёвых щепок и поленьев: смольё горит ярко, без треска и лишнего дыма, просвечивая воду до самого дна. И видно, как возле камней стоят и отдыхают огромные рыбины, едва пошевеливая хвостами. Острога, закрепленная на длинном шесте, готова к работе.

Чалык поплыл лучить с братом. Нюнням сидел на вёслах, его задача — управлять лодкой, стараясь не плескать вёслами по воде и не пугать рыбу. Дело привычное, лучить все научены с ранних лет. Чалык взял острогу не потому, что не доверял брату, просто самому хотелось немного отличиться, показать брату, что он старший и тоже хороший добытчик. Дело пошло сразу. Первым же ударом Чалык выхватил из воды здоровенного налима. Только пару раз промахнулся рыбак. Но к тому времени рыбы в лодке было уже много.

— Попробуешь? — предложил Чалык брату.

— Давай, — осторожно поменявшись местами, братья продолжили ловлю, пока ещё достаточно горело смольё. Нюнням также уверенно стал выхватывать налимов. Младший брат был немного повыше старшего, но худой и жилистый. Единственное, что в нём было не такое, как у всех, так это его поведение. Охотники и так несильны в красноречии, но Нюнням говорил совсем мало. Неделями мог не произнести ни одного слова. Чалык пытался иногда поговорить с братом, но тот только кивал головой и слушал, отвечая одним или парой слов. Вот и все разговоры. Такое поведение, конечно же, достойно мужчины, но не настолько же. Всё же Чалык любил брата, может, и за то, что он такой молчаливый и самостоятельный. Жена Чалыка, Кутега, много раз пыталась разговорить Нюнняма, но он только улыбался и кивал головой.

— Как ты будешь говорить со своей женой? — спрашивала Кутега. — Так и будешь кивать? От тебя жена сразу убежит. — Нюнням краснел, поднимался и уходил.

Огонь в корзине догорал.

— Поплыли домой, — сказал Чалык и стал разворачивать лодку к берегу.

Нюнням сел, перевернул корзину с догоравшим смольём. Угли на мгновение зашипели, словно гуси, а потом, едва дымясь, поплыли по течению, вскоре и дымить перестали. Нюнням окунул корзину в воду, остудил её и положил рядом с собой. Лодка, как привидение, не издавая ни звука, понеслась к берегу.

Пролетели первые утки. Скоро и остальные птицы тронутся в путь. В этот период все мужчины собираются промышлять птицу не поодиночке, а всем стойбищем. Не много есть мест в округе, где садятся утки на отдых и кормёжку. Ниже по течению Туманшета есть заливные луга, на которых раскинулись небольшие озёрца да лужи, там и нужно ждать птицу. На реку утки редко садятся и то в тех местах, где тихая вода. И как искать по реке добычу, когда размеры реки необъятны?