Тень Великого Древа (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич. Страница 36

Нужно выстоять целый месяц. Сгнивая заживо, жуя подметки, слизывая росу с камней.

Когда Джоакин и Мартин вышли от графа, на душе у обоих скребли кошки. Хотелось как-нибудь развлечься, развеять тяжкие мысли. Лорд Мартин зашагал к замковому колодцу. Его берегли как святая святых, восемь надежных воинов неусыпно стояли на страже.

- Дай-ка водички напиться! – потребовал Мартин у командира вахты.

- Милорд, вы же знаете, нельзя.

То была истинная правда: на рассвете колодец вычерпывали досуха и под бдительным надзором распределяли улов. Днем и ночью, аж до следующего утра, никому не позволялось набирать воду.

- Ах, паскуда! – накинулся Мартин на офицера. – Ты хоть знаешь, кто перед тобой?!

- Да, милорд. Вам тоже нельзя, граф запретил. Там и воды-то нет, еще не набралась…

Мартин выхватил кинжал:

- А я тебе сейчас кишки выпущу. Как тогда, не появится водичка?

Командир побледнел, ведь с Мартина станется исполнить угрозу.

- Ну прошу вас, граф же не велел…

- Граф, говоришь?! А я тебе что, не лорд?

Джоакин взял Мартина за плечо:

- Будет вам, оно того не стоит.

Младший Шейланд натужно заржал:

- Гы-гы-гы, да пошутил я! Видал, как он обмочился?

Но едва отошли от колодца, как Мартин снова скис.

- Дерьмово на душе, да?

- Ага, - согласился Джо.

Прошагали вместе по двору. Все, что попадалось на глаза, ничуть не улучшало настроения. У голубятни торчала усиленная стража, чтобы голодные не пожрали птиц. Вдоль стены длинной шеренгой блестели росоловки – листы железа и стекла, на которых к утру осядет влага. Солдаты ночного караула норовят тайком лизать их, а солдаты дневной вахты царапают росоловки кинжалами, чтобы ночные подрали себе языки. Вдоль казармы трепыхалась на ветру гирлянда белья. Уже неделю никто и не думал стирать, вода шла только на питье и кашу. Солдаты вывешивали грязное белье, чтобы хоть немного выветрилось. Оно распространяло вонь по всему двору.

Мартин нашел кучку лошадиного навоза, прицелился, пнул так, чтоб полетело на бельевую веревку. Не попал.

- Везет тебе, Джоакин. Вечерком поимеешь свою мумию, развлечешься. А мне что?

- Тоже найдите кого-нибудь. Есть же всякие…

- Кого найти, ну? Служанку? Они все шлюхи, а я чистую хочу. Невинную, понимаешь? Чтобы с душой.

Джоакин вздохнул. От невинной девушки с душой он и сам бы не отказался, но где такую возьмешь в осажденной-то крепости?

- Уговорите брата, милорд. Сделаем наш план, прогоним когтей – тогда и барышни будут.

Мартин вздохнул еще печальней, чем путевец.

- Ты ж видел, какой теперь Вит. Уговоришь его, ага.

- Угу…

У каждого из двух приятелей имелся свой план спасения Уэймара.

План Джоакина заключался в том, чтобы безлунной ночью скинуть со стен веревки и спуститься в город малым отрядом. Дюжина храбрецов с Перстами Вильгельма, переодетая в кайровские плащи, сможет тайно добраться почти до самого штаба Десмонда Ориджина. В последний момент лазутчики выхватят Персты и перебьют вражеских офицеров. А чтобы окаянный Десмонд никак не спасся, нужно применить главное оружие – Меч богов. Отправить в бездну и штаб, и весь офицерский квартал! После такого удара северяне либо отступят, либо, паче чаяния, признают-таки Рихарда своим сеньором. А спастись лазутчики смогут при помощи канализации: нырнут в сточный туннель – и вылезут аж за городом. Главным героем вылазки Джоакин видел себя, а на роль напарника прочил лорда Мартина.

Граф Виттор отвечал, что северяне ждут подобной выходки и захватят в плен весь отряд, и получат ценных заложников с Перстами Вильгельма в придачу. Зато он, граф Виттор, избавится от двух безмозглых идиотов, и, вполне возможно, эта радость стоит такой цены.

План Мартина был значительно проще: связаться с Паулем через Священный Предмет и приказать ему примчаться сюда и убить северян. Пауль потому не спешит в Уэймар, что Виттор говорит с ним слишком мягко. А нужно пригрозить так, чтобы тот затрясся до поджилок и примчал галопом. «Чем же ты его испугаешь, братец?» - любопытствовал граф Виттор, и лорд Мартин на полном серьезе отвечал: «Если Пауль не примчится, ты разберешь Абсолют на части. Одни утопишь в озере, другие зароешь, третьи отдашь когтям». Граф Виттор нервно хохотал и тыкал пальцем в лоб Джоакина: «На двоих одна горошина мозгов, и она вот здесь».

Насмешки графа не изменили взгляды приятелей. Каждый по-прежнему верил в свой план и с уважением относился к плану второго.

- Пошли вечером собачить задних, - предложил Мартин.

- Да ну…

- А чего? Хоть какая-то потеха.

- Вечером молитва.

- После нее.

- У меня задание от графа, к Хорису надо.

- Так после Хориса! Уже стемнеет, самое то.

- Я к Хорису пойду вдвоем с Эйлиш.

- Вот и бери мумию с собой! Вместе пособачим. Задние как раз ночью выползают!

- Я подумаю, милорд. Ее спрошу…

Задними называли неблагонадежных солдат - тех, что подрывали дисциплину и пытались добыть пищу запрещенными способами. Их легко было заметить во время молитв: они опаздывали и собирались в задних рядах, отсюда пошло прозвище.

А собачил их лорд Мартин следующим образом. Вечерком выводил на окраину лагеря свою свору – шесть уцелевших охотничьих собак. Одну суку, самую невинную на вид, выпускал бродить в качестве приманки, а сам следил из засады. Задние замечали одинокую псину и глотали слюни. Набиралась группа в несколько рыл, охочих до собачатины. Окружали суку, доставали ножи – тут-то выскакивал лорд Мартин, палил в небо Перстом и спускал с привязи остальных псов. Задние разбегались, самого медленного свора разрывала на части. Мартин пытался угадать, сколько минут он провизжит прежде, чем сдохнет. А собаки наедались досыта – это был их единственный источник пропитания.

Джоакин не особо любил эту забаву, видя в ней нечто бесчеловечное. И уж тем более не собирался приглашать Хаш Эйлиш – из боязни, что травля придется ей по душе, как и другие проявления смерти, и ему станет еще противней делить с нею постель. Впрочем, он и так решил больше не спать с мумией…

Хуже всего в осаде – скука. То есть, голод и жажда, конечно, тоже дрянь. Жрешь вечно всухомятку, живот крутит постоянно. Не ешь – болит от голода, пожрешь – не можешь переварить. Воды нет, помыться нечем, смердишь как свинья. И хорошо еще, что на дворе лето, зимой бы все померзли без дров… Словом, все плохо, но скука – особенная сволочь. Ведь когда голодно – мечтаешь о жратве, когда нет воды – ищешь напиться; но когда скучно – в голову лезут все беды сразу!

Ходишь по замку и думаешь подряд. Не успеет Пауль, да и вообще, нет на него надежды, по всем разговорам ясно, что ему на нас плевать. Надо самим спасаться – а как? Убить бы волчицу, суку. Не для спасения, это не поможет, но для справедливости. Ведь мы ж завываем от голода, а ее граф кормит до отвалу и дает ведро воды в день. Зачем? Чтобы обмануть: у нас, мол, всего вдосталь, никаких трудностей. А потом оказывается, все впустую, она уже и так поняла, и своим кайрам рассказала, сволочуга. Жаль ее Гарри не застрелил, когда мог. Еще больше самого Гарри жаль. Славный был парень, надежный друг! Сколько же славных парней легли в землю! Сначала Доксет и Вихорь, потом Берк, потом Салем. Моряки из трактира, что вступились за меня. Гарри Хог, солдаты гарнизона. Простые уэймарские люди – женщины, детишки – сколько их полегло под стенами! А сколько еще поляжет – страшно подумать. И все отчего? Из-за проклятых дворянских игр! Всем агатовская кровь не дает покоя! Не будь агатовцев – как бы хорошо жилось! Бьешь их, бьешь – и клинком, и Перстом, и Мечом богов – а они все равно побеждают! Сколько же сволочей наплодилось! Сколько их лупить еще, пока не очистится мир…

Вот так ходишь по двору, думаешь всякое – и всего тебя корежит от несправедливости, от бессмертия зла, от агатовских тварей, которые вечно сверху. И ничего с этим поделать не можешь, покуда ты заперт в осаде! Вот что самое худшее. Хоть головой об стену бей.