90-е: Шоу должно продолжаться 2 (СИ) - Фишер Саша. Страница 39

— На меня смотри, когда я с тобой разговариваю! — неприятные такие нотки в голосе отца. Истеричные. Я вздохнул. Поднял голову.

— Бать, ты взрослый мужик, сам ведь разберешься, — сказал я. — Буду ли я тебя за такое уважать? Нет. Или тебя больше волнует вопрос, скажу ли я матери?

— Ты… Ты… — батя вцепился в кружку так, что костяшки пальцев побелели.

— Ну что я, бать? — усмехнулся я. — Я же не психолог, в твоих половых проблемах разбираться. Хотя я все равно не понимаю, чем эта лахудра деревенская лучше мамы.

— Ты не понимаешь, — отец ссутулился. Взгляд его потух. — Маринка хорошая девчонка, правда. И, веришь или нет, у нас ничего не было…

Я проглотил язвительную реплику и продолжал молча слушать. А отца внезапно как прорвало. И он принялся многословно и изобретательно жаловаться на жизнь. Что, мол, как-то резко все поменялось, жизнь его к такому не готовила. Что когда он женился, то был инженером, уважаемым человеком с высшим техническим образованием. А сейчас он в бессрочном неоплачиваемом отпуске, а Валентина, в смысле, моя мама, внезапно круто все поменяла, и он вообще сейчас не понимает, чем и как она живет.

— Ты знаешь, как это унизительно — получать у жены карманные деньги, будто я школьник какой-то? — горько сказал он.

— У тебя чай остыл, — хмыкнул я.

— Володя, когда ты успел стать таким… бесчеловечным? — спросил отец.

— Каким-каким? — фыркнул я. — Так-то я уже минут десять сижу и молча слушаю твое нытье, хотя больше всего мне хочется надавать тебе лещей и отправить работу искать.

— И что, ты предлагаешь мне на рынке торговать? — скривил губы отец. — Я встречался с мужиками с завода, им тоже ни черта не платят, даже тем, кто не в отпуске.

— Да хотя бы и на рынке, — я пожал плечами. — Батя, вот честно, ты ведешь себя, как истеричка сейчас. Ну да, жизнь изменилась, что теперь? Сидеть на жопе ровно и ныть? Потрахивая сельских дурочек, на фоне которых ты все еще настоящий мужик, так что ли? Или даже эта Марина тебе не дала?

— Да как ты смеешь вообще⁈ — отец вскочил и сжал кулаки.

— Смею что? — я тоже поднялся. Я был выше отца примерно на полголовы. И в плечах пошире, спасибо качалке и молодому организму, так быстро отзывающемуся на нагрузку. — Называть вещи своими именами?

— Я тут тебе душу, можно сказать, раскрыл, а ты в нее плюешь, — отец снова вздохнул и устало опустился на табуретку. Отхлебнул остывшего чая.

— Плевал бы я, если бы сделал вид, что мне все равно, — сказал я. — Вот только мне не пофиг, потому что ты мой батя. И мне не нравится видеть, как ты скатываешься в говно. Только я не мозгоправ, чтобы как-то там хитрозамороченно во всем разбираться, так что вот как мы поступим…

Я сделал паузу, сверля глазами лицо отца.

— Мы вместе с тобой пойдем в автошколу, и ты прилежно научишься водить машину, — продолжил я. — Потом мы покумекаем, как превратить твое хобби в прибыльный бизнес. А в свободное время ты будешь помогать матери — возить ее, куда надо, ткани в багажнике перевозить, в ресторан приглашать… ну и все остальное-прочее, чтобы мама была счастлива. Ты же понимаешь, что мы сейчас так хорошо живем только потому, что ей оказалось не все равно? А если бы она тоже села рядом с тобой и нытье развела?

— Бизнес? О чем ты вообще говоришь? — отец нахмурился.

— Это был не предмет для дискуссий, папа, — сказал я. — Если потребуется, буду водить тебя за ручку, раз уж теперь ты у нас школьник, которому деньги на карманные расходы нужно выдавать.

— По больному бьешь, Володя… — взгляд отца стал пронзительным, кажется, что сейчас из глаз слезы хлынут.

— Все будет хорошо, бать, — я подмигнул и обнял отца. — У всех бывают провалы морали и всякое днище. Но ты ведь не один, у тебя есть мы. Так что справимся. Я помогу, чем смогу.

Я сполоснул свою кружку и тарелку, смахнул со стола крошки. Отец продолжал неподвижно сидеть, сжимая кружку с чаем. Я шагнул к выходу из кухни. Потом оглянулся и хлопнул отца по плечу.

— Про Марину твою маме ничего не скажу, — заговорщически сказал я. — Можешь трахнуть ее, если невтерпеж, только шифруйтесь как-то получше что ли.

Разговор с отцом настроил меня на какой-то философский лад. Я заперся в своей комнате, вытянулся на тахте и размышлял о всяком-разном, глядя в потолок. Вроде бы, беспокоиться не о чем, все идет, как идет. Гитара для выступления на отчетнике у нас будет, репетиции идут штатно, ребята работают не то, чтобы на износ, но всяких там творческих кризисов пока на горизонте не маячит. Деньжат было бы неплохо музыкой заработать, чтобы не как в прошлый раз, а нормальный концерт. После которого гонорар можно отметить, и еще потом останется. Надо дать ребятам почувствовать вкус денег, чтобы энтузиазм не угасал. Но, опять же, всему свое время. В общем-то, отчетник — это как раз один из пунктов программы по дороге от подвальной группы для самих себя до звезд шоу-бизнеса. Так что…

Я поморщился, вспомнив про Яна. Я был почти уверен, что все будет нормально. И всякие шепотки по углам, которые он устроил в рок-клубе никак не повлияют на наше в нем членство. Процентов на девяносто был уверен. Я слышал остальных кандидатов, «ангелочки» мои на их фоне вполне выгодно смотрятся. С другой стороны, есть же эти «вечные» кандидаты, которых из месяца в месяц прокатывают… Как там та группа называлась?

«Логарифмическая линейка», точно.

Я сел. Почесал затылок под туго стянутым резинкой хвостом. Пожалуй, мне нужно стороннее экспертное мнение.

— Здорово, Сенсэй, — сказал я, услышав в трубке знакомый голос, растягивающий все гласные сразу. — Это Велиал из Новокиневска, помнишь такого?

— О, демон-совратитель, владыка человеческих пороков! — на той стороне телефонной трубки раздался смех. — Конечно, помню! Рад слышать!

— Есть время поболтать? — спросил я.

— Для хорошего человека всегда есть время, — протянул фронтмен «Папоротника», и на той стороне что-то грохнуло и покатилось. — Сейчас я только удобную позу приму, и давай, вещай!

— Хотел посоветоваться, — сказал я. — По лично-общественному вопросу. Ты же знаешь Яна из группы «Ян и цеппелины»?

— Припоминаю что-то, — уклончиво ответил Сэнсэй.

— В общем, давай я без сложных предисловий, ладно? — продолжил я. — Так получилось, что я увел у него девушку. Он затаил обиду, а нам в скором времени предстоит выступать на судьбоносном концерте, по результатам которого нас примут или не примут в рок-клуб. Ян что-то там интригует, а я пока не очень себе представляю расклад сил. Как думаешь, мне имеет смысл беспокоиться о результатах голосования? И что-то по этому поводу предпринимать?

— Деееевушку? — протянул Сэнсэй. — Это такая английская роза, похожая на училку из порнушки?

— Значит ты меня понимаешь, да? — хохотнул я.

— Из-за такой девушки я бы, не задумываясь, с кем угодно поссорился, — ответил Сэнсэй. — Хотя этот твой Ян вроде в авторитете, да?

— Вроде того, — кивнул я.

— Понимаешь, Велиал, — проговорил Сэнсэй. — Все в этом мире — суета. И если ты начнешь трепыхаться и что-то кому-то доказывать, то количество этой самой суеты только увеличится. А это не есть хорошо.

— Мухи отдельно — котлеты отдельно? — спросил я.

— Увы, друг мой, но такое возможно только в мечтах, — засмеялся Сэнсей. — Котлеты — они на то и котлеты, чтобы в них все смешалось. Понимаешь, о чем я?

— Имеешь в виду, что как бы нам ни хотелось отделить творчество от личной приязни-неприязни, хрен у нас что получится? — заржал я. Я подозревал, что никаких особенно полезных советов мне Сэнсей не выдаст. На самом деле цель звонка была чуть другой. Я воспользовался поводом, чтобы поддержать полезное знакомство. А спросить совета — это в моем положении идеальная зацепка. Тем более, что причина для беспокойства на самом деле есть.

— Приятно разговаривать с умным человеком, — ответил Сэнсэй.

— Значит увеличить количество суеты все-таки имеет смысл? — спросил я.