Цветок эдельвейса или под сенью львиной лапы (СИ) - Пономарь Ольха. Страница 27

Кожа вокруг ногтей почернела от чистящего порошка и никак не хотела смываться мылом, чей щелочной запах просто сводил меня с ума. Не то, чтобы я брезговала им. Нет. Но разница между жестким, грубым бруском мыла, которое совершенно не щадило кожу и нежным пахнущим, воздушным кусочком, которое продавалось в лавке для состоятельных женщин, была очевидна.

Нам слугам полагалось именно такое: коричневое и тяжелое. Мало кто из горничных рисковал купить себе лавандовое мыло стоимостью в треть месячного жалования.

Поэтому я очень удивилась, увидит завёрнутый в подарочную бумагу кусочек душистого мыла.

Пока разворачивала тонкую, почти прозрачную упаковку, которая тихо шуршала, что только себе не надумала. А все сомнения разрешились запиской, которая была внутри:

«Прошу вас принять скромный подарок и не забывать, что я жду новостей. Леди А.»

Ух, ты! Леди Агуна прислала мне подарок, видимо, когда проходили похороны. А Мари мне ничего не сказала об этом.

Действительно, за всей это суматохой я совершенно забыла о её просьбе сообщать обо всех происшествиях, которые случаются в этом доме, что ж, самое время после ужина сесть за составление письма.

Ужин прошёл в гробовом молчании, лорд сидел прямо, затянутый в чёрные одежды, и лишь изредка поглядывал на меня. Я, как старшая из слуг, в отсутствии слуг мужского пола, была вынуждена подавать лорду еду.

Адвин почти ни к чему не притронулся, хотя Мари готовила довольно аппетитно.

Он встал, возвышаясь тёмной фигурой, принял мой поклон и вышел из комнаты, а я лишь тогда вспомнила как дышать. С каждым днём мне становилось труднее находиться с ним в одной комнате, душа начинала болеть, а голова напрочь отказывала. Мои мысли были далеки от мыслей благонравной воспитанной старушки лет шестидесяти.

Пока Эврил убирала со стола, я отпустила остальных слуг и пошла к себе в комнату, пора все же дать знать леди Агуне, что, возможно, лорду нужна помощь.

«… если у меня есть на то полномочия, мне бы хотелось обратиться к тарге Риате за помощью в поиске слуг, замку необходимы и горничные, и лакеи, и дворецкий. Гаяз почил на днях от болезни, причины которых не установлены.

Мне неизвестно знают ли королевские жандармы о следующем происшествии, произошедшем на прошлой неделе. Одна из наших горничных пропала, а, когда её нашли, она была мертва и смерть её была совершенно не естественной. К сожалению, лорд не имеет желания вникать в дела слуг, а я не уверена, что у меня есть право действовать в обход лорда…»

Я остановилась, перечитывая письмо, и решила на этом его и закончить, так как все остальное меркло перед странными смертями.

Я подписалась и положила листок бумаги в подготовленный конверт, запечатав воском, на конверте аккуратно вывела имя леди Агуны и, наконец, могла начать готовиться ко сну. Этот очень долгий день закончился.

Глава 16

Утро для меня началось очень рано, сразу после рассвета я проснулась и несколько минут просто лежала, прислушиваясь к звукам старого замка.

Птицы уже не пели с восходом солнца, что несомненно меня радовало, но в то же время, стояла несколько оглушающая тишина, нарушаемая только шорохом моего одеяла.

В ванной умылась холодной водой, чтобы не затягивать с процедурами, и согрелась только тогда, когда надела шерстяное платье, накинула шаль и вышла из замка.

Некому было поднимать мост на ночь, кроме Гаяза этим никто не занимался. Лорду было все равно, а мне не хватало сил крутить рычаг. Да и по-честному, особо этот мост при нападении не помог бы, ни поднятый, ни опущенный.

До деревни шла быстро, подгоняемая утренним холодком, солнце, хоть и встало, но воздух был по осеннему зябок, кое-где на траве, даже виднелась изморозь.

Легкий туман в низине около леса лишь торопил меня, казалось будто в этих столбах густого мокрого воздуха шевелится что-то потустороннее.

Почта открывалась лишь с восьми утра, а сейчас было не больше половины седьмого, но рядом с деревянной дверью почты был прибит ящик, куда в любое время можно было положить своё послание и когда рабочий день начнётся, его отсортируют и отправят с почтовым дилижансом. Так что я ждала, что письмо дойдёт до леди Агуны не позднее обеда.

С лёгким шорохом конверт скользнул в узкую щель и я развернулась, чтобы пойти обратно, укутавшись в шаль ещё плотнее. Изо рта при дыхании выходил пар, заставляя меня дышать глубже и реже.

— А я смотрю кто это тут бродит? — раздался несколько скрипучий голос сбоку от меня, — а это никак из замка?

Я повернулась к говорящему — им оказался высокий худой мужчина довольно болезного вида.

— Простите, я спешу, — улыбнулась я ему и попыталась уйти. Говорящий воробей сбил спесь с селянина, но он уже преодолел растерянность, вызванную близостью к непонятной магии.

— К упырю энтому? — злость в голосе мужчины прорезалась будто молния на чистом небе, резко и ярко.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — я по прежнему улыбалась, хотя мышцы стало уже сводить нервной судорогой. Быстро огляделась, но никого больше не обнаружила. Потому двинулась все же вперёд, надеясь, что неприятный собеседник отвалится сам собой.

— Все ты понимаешь, — неожиданно перешёл на фамильярный тон мужчина, — он там убивает, насилует и наказания не несёт никакого, ну, ничего, скоро воздастся ему по делам его!

Пафосность высказывания несколько насмешила меня, но останавливаться я не стала и под громкий монолог сумасшедшего, а иным этот человек мне и не представлялся, я шла почти до последнего дома на улице.

Там, наконец, голос его стих и я выдохнула, обнаружив, что почти не дышала, пока шла обратно.

Село давно уже встало, кроме того мужчины я встретила ещё четверых, шедших в лес, видимо на промысел, они поклонились мне, увидев незнакомую даму, да скотина шла по дороге к полям, там, где не сеялись посевные и оставалась хоть какая-нибудь сочная трава. Пока поздняя осень не вступит в свои права окончательно, селяне будут гонять скотину на пастбища, так и выгоднее, да и не застаивается она.

Пока шла до поместья, ещё раз вспомнила написанное хозяйке, и надеялась я, что она правильно поймёт мой призыв к помощи и сможет что-то предпринять.

Всё-таки меня грызли сомнения, так как официально без одобрения лорда в замке ничего нельзя было сделать, а фактически он не знал даже как зовут кухарку, и то, что горничные поменялись, лорд Адвин даже не заметил.

Эти его ещё странные вопросы… если бы не здравые рассуждения, то можно посчитать его сумасшедшим. А его отлучки, он будто выпадал из реальной жизни. Раньше хоть Гаяз следил за ним, а сейчас что? Как быть? Нет! Определенно, я считаю, лорду Адвина нужна помощь извне. Я со своим слабым телом и духом не смогу ему помочь.

Такими нехитрыми рассуждениями я пыталась задвинуть назад мысль о том, что не стоило брату лорда знать о местных затруднениях без одобрения лорда Адвина. Муки совести были окончательно побеждены уже к воротам замка.

Слуги уже не спали, над кухонной пристройкой витал дымок, Мари растопила печь, значит завтрак скоро будет готов.

Я с удовольствием затворила за собой тяжелую входную дверь, температура внутри не была комфортной, но было теплее, чем на улице, так что я почти перестала дрожать.

Не хватало ни слуг, ни дров, чтобы отапливать весь замок, потому самые тёплые места были: спальня лорда, комната слуг, столовая, библиотека, и, конечно, кухня. Там с утра до вечера горела печь и тепло от неё доходило даже до коридора чёрного входа. Так что, когда я туда спустилась, с наслаждением сняла шаль и потёрла ставшие красными на морозе руки. Налила себе тёплого молока и взяла вчерашнюю булочку.

— А, тарга Туайя… — протянула Мари, ловко обжаривая гренки, — доброе утро, вас уже лорд искал. Напугал меня, окаянный, оборачиваюсь — стоит. И, главное молчит, а сам белый белый. Где, говорит, моя экономка? А я ему, в комнате, небось, а он, мол, смотрел уже. Тогда я засмеялась и говорю, сбежала, значит, что ей тут ловить? Вот, говорю, мясо закончится и я сбегу… а он весь посинел, аж страшно стало! Развернулся и ушёл… так что ищет он вас, тарга Туайя.