Почему же не Эванс? - Кристи Агата. Страница 38

– Так или иначе, в последний раз его видели у Грэнджа, – сказала Франки.

– Я смотрю, вы очень расстроены, – сказал Николсон. – Не надо так близко к сердцу принимать здешние слухи. Местным сплетникам доверять нельзя. Я слышал дичайшие истории. – Он сделал паузу и заговорил чуть тише:

– До моих ушей докатилась даже история о том, что мою жену и вашего шофера видели вместе у реки. – Николсон снова выдержал паузу. – Я полагаю, он был очень способный молодой человек, леди Франсез.

«Вот, значит, как, – подумала Франки. – Уж не собирается ли он делать вид, будто его жена сбежала с моим шофером? Вот, значит, какую игру он затеял?»

– Хоукинс умен, чем выгодно отличается от всех прочих шоферов, – сказала она.

– Я сразу это заметил, – сказал Николсон и обернулся к Роджеру:

– Мне пора. Поверьте, я искренне сочувствую вам и миссис Бассингтон-Ффренч.

Роджер пошел его проводить. Франки последовала за ними. На столике в холле лежали два адресованные ей письма. Одно – какой-то счет. Другое…

У нее екнуло сердце.

Другое надписано почерком Бобби.

Николсон и Роджер стояли на пороге.

Франки вскрыла конверт.

«Дорогая Франки, я наконец-то напал на след. Как можно скорее отправляйся в Чипинг-Сомертон, я уже там. Лучше приезжай поездом, а не на автомобиле. „Бентли“ слишком бросается в глаза. Поездом не очень удобно, но доехать можно. Приезжай в дом под названием „Тюдоровский коттедж“. Я объясню тебе, как туда добраться. Дорогу ни у кого не спрашивай. (Тут следовали подробные указания.) Тебе все ясно? Никому не говори. (Эта фраза была жирно подчеркнута.) Ни единой душе.

Всегда твой

Бобби».

Франки в волнении скомкала письмо. Значит, все в порядке. Ничего страшного с Бобби не произошло. Он напал на след – и надо же, какое совпадение, – на тот же след, что и она. Она уже побывала в Сомерсет-хаусе и ознакомилась с завещанием Джона Сэвиджа. Наследницей оказалась Роуз Эмили Темплтон, жена Эдгара Темплтона, проживающего в Тюдоровском коттедже в Чипинг-Сомертоне. И это опять же легко было соотнести с железнодорожным справочником в доме на Сент-Леонард-гарденз. Чипинг-Сомертон – одна из станций на той странице, которая была открыта. Значит, Кэймены уехали в Чипинг-Сомертон.

Все понемногу становилось на свои места. Они с Бобби все ближе к цели.

К ней подошел Роджер Бассингтон-Ффренч.

– Есть что-нибудь интересное? – спросил он мимоходом.

Франки смутилась. Конечно же, Бобби не имел в виду Роджера, когда заклинал ее никому не говорить?

Но она вспомнила, как жирно было подчеркнуто это предупреждение, вспомнила и свои недавние чудовищные домыслы. Если ее догадка верна, Роджер, по простоте душевной, может нечаянно выдать их с Бобби. Нет, она ни в коем случае не станет намекать ему о своих подозрениях…

– Нет. Ничего интересного, – только и сказала она.

Еще до того, как кончатся эти сутки, ей придется горько пожалеть о своей предосторожности.

А в следующие несколько часов она не раз каялась, что по настоянию Бобби не воспользовалась автомобилем. По прямой до Чипинг-Сомертона было не так уж и далеко, но ехать пришлось с тремя пересадками и при каждой в томительном ожидании сидеть на очередной провинциальной станции, для Франки с ее нетерпеливым характером все эти проволочки были просто невыносимы.

И все же Бобби, наверное, в чем-то прав: в этой глухомани ее «бентли» и вправду слишком бросался бы в глаза.

Объяснить Бассингтон-Ффренчам, почему она оставляет у них свой автомобиль, было не так просто, и она наскоро придумала что-то несусветное.

Когда поезд Франки дотащился наконец до маленькой станции Чипинг-Сомертон, только-только начинало темнеть. Но Франки казалось, что уже чуть ли не полночь. Ей казалось, что эта поездка никогда не кончится.

К тому же начинал накрапывать дождь – ей стало еще неуютней.

Франки застегнула пальто до самого верху, под станционной лампой кинула последний взгляд на письмо Бобби и, осмотревшись, двинулась в путь.

Благодаря разъяснениям Бобби она совсем не плутала. Впереди были видны огни селения. Франки свернула налево и по дорожке, ведшей на крутой холм, добралась до вершины, где была развилка. Франки пошла по правой тропе и, немного спустившись, увидела перед собой небольшие домики, а перед ними узенькую сосновую рощу – это была та самая деревушка, о которой писал Бобби. Она подошла к щеголеватой калитке и, чиркнув спичкой, увидела на ней надпись – «Тюдоровский коттедж». Вокруг не было ни души. Франки подняла щеколду и вошла внутрь ограды. Перед домом тоже росли сосны. Она притаилась среди деревьев, выбрав место, с которого хорошо был виден фасад. Потом, с чуть сильнее обычного бьющимся сердцем, она попыталась как можно натуральнее воспроизвести уханье совы. Прошло несколько минут – никого. Франки снова заухала.

Дверь коттеджа отворилась, и на пороге появился человек в шоферской ливрее, он опасливо вглядывался во тьму. Бобби! Он поднял руку, приглашая войти, и скрылся в доме, оставив дверь открытой.

Франки вышла из своего укрытия и направилась к дому. Ни в одном окошке не было света. Полная тишь и темнота.

Франки осторожно переступила через порог и очутилась в темном коридоре. Она остановилась, вглядываясь в мрак.

– Бобби? – прошептала она. И вдруг насторожилась. Почему ей так знаком этот запах – этот тяжелый, приторный запах?

В тот миг, когда ее осенило – хлороформ! – сильные руки обхватили ее сзади. Она открыла рот, чтобы крикнуть, но на него шлепнули мокрую тряпку. Сладкий, неотвязный запах проник в ноздри. Она отчаянно боролась – изгибалась, выворачивалась, лягалась, но все напрасно – силы ее убывали. В ушах стоял гул, она чувствовала, что задыхается. А потом она потеряла сознание…

Глава 28

В последнюю минуту

Когда Франки пришла в себя, первые ее ощущения были весьма отвратительны. Проснуться после того, как тебя усыпили хлороформом, – никому такого не пожелаешь. Она лежала на очень жестком деревянном полу, руки и ноги у нее были связаны. С трудом перевернувшись, она чуть не ударилась со всего размаху о разбитый ящик для угля. Потом она снова пыталась двигаться, преодолевая дурноту, но не очень-то получалось.

Несколько минут спустя Франки смогла если не сесть, то хотя бы начать соображать.

Где-то рядом послышался слабый стон. Она огляделась по сторонам. Судя по всему, она находилась в некой мансарде. Свет проникал только через слуховое окно в крыше, и сейчас его почти не было. Через несколько минут вообще стемнеет. К стене было прислонено несколько картин в сломанных рамках, еще имелась полуразвалившаяся кровать, несколько сломанных стульев и уже упоминавшийся угольный ящик.

Похоже, стон доносился из угла.

Веревки были затянуты не слишком крепко, и потому как-то можно было двигаться… Она поползла по пыльному полу.

– Бобби! – вырвалось у нее.

Да, это был Бобби, тоже со связанными руками и ногами. А рот его был обвязан тряпкой.

Узел этой тряпки он как-то сумел ослабить. Франки как могла стала ему помогать, пользуясь тем, что путы на ее руках не были накрепко затянуты. В конце концов она содрала тряпку зубами.

– Франки! – с трудом разлепив губы, слабо воскликнул Бобби.

– Я рада, что мы опять вместе, – сказала Франки. – Но нас, похоже, облапошили.

– Похоже, – угрюмо согласился Бобби, – что называется, «поймали на живца».

– Как они тебя сцапали? – спросила Франки. – Уже после того, как ты мне написал?

– Написал? Ничего я тебе не писал.

– Не писал? – в ужасе воскликнула Франки, широко распахнув глаза. – Какая же я идиотка! И в письме еще весь этот вздор насчет того, чтобы я никому ни слова.

– Послушай, Франки, давай я расскажу тебе обо всем, что со мной случилось – по порядку, а потом ты мне.

Бобби описал свои приключения в Грэндже и их зловещий финал.