Приключение рождественского пудинга - Кристи Агата. Страница 26

Мое дело — вести расследование. Конечно, маловероятно, что преступление совершил не мистер Леверсон, а кто-то еще, но иногда случается и невероятное.

— Я прекрасно вас понимаю. Можете мною располагать, я к вашим услугам.

— Воn [35], — заключил Пуаро. — Рад, что мы поняли друг друга. А теперь расскажите мне, пожалуйста, о событиях того дня. Начиная с обеда, если можно.

— Как вы уже, несомненно, знаете, Леверсона на обеде не было, — начал секретарь. — Он серьезно повздорил с дядюшкой и отправился обедать в гольф-клуб. Сэр Рубен, конечно, пребывал в скверном расположении духа.

— Он и так-то был не слишком любезен, се Monsieur [36]? — позволил себе некоторую вольность Пуаро.

— Сущий изверг! — рассмеялся Трефюзис. — За девять-то лет я его изучил досконально, мосье Пуаро. Исключительно трудный был человек. Если уж он впадал в ярость, то под руку ему лучше было не попадаться ни правому, ни виноватому. Но я в конце концов понял, как себя вести в подобных случаях, и просто пропускал его ругань мимо ушей. На самом-то деле он был человек незлой, но уж больно горячий и несдержанный. Главное, ему нельзя было перечить.

— И что, остальные вели себя с ним так же благоразумно?

— Леди Эстуэлл даже любила с ним сражаться, — пожал плечами Трефюзис. — Она нисколько сэра Рубена не боялась и за словом в карман не лезла. Потом они всегда мирились, ведь сэр Рубен был к ней очень привязан.

— А в тот вечер они тоже ссорились?

Секретарь покосился на Пуаро и, помешкав, ответил:

— Думаю, что да. А почему вы спрашиваете?

— Просто так.

— Точно я ничего не знаю, — пояснил секретарь, — но, похоже, все шло к этому.

— Кто еще был на обеде? — сменил тему Пуаро.

— Мисс Маргрейв, мистер Виктор Эстуэлл и я.

— И что было потом?

— Мы перешли в гостиную, но сэр Рубен отправился к себе в кабинет. Он заявился минут через десять и задал мне выволочку за какую-то ерунду, не так составленное письмо, кажется. Я поднялся с ним в Башню и все исправил.

Потом пришел мистер Виктор Эстуэлл и сказал, что ему надо кое-что обсудить с братом. Я оставил их вдвоем и спустился в гостиную к дамам.

Примерно через четверть часа сэр Рубен бешено затрезвонил в колокольчик, и Парсонс сообщил, что меня немедленно требуют наверх. В дверях кабинета мистер Виктор Эстуэлл едва не сбил меня с ног. Видно было, что он вне себя, он вообще человек горячий. Думаю, он меня даже не заметил.

— Сэр Рубен вам что-нибудь сказал по этому поводу?

— Он сказал: «Виктор вконец свихнулся. Рано или поздно в запале он кого-нибудь прикончит».

— Вот как! — протянул Пуаро. — А вы не знаете, в чем там было дело?

— Понятия не имею.

Это прозвучало чересчур поспешно и только укрепило уверенность Пуаро в том, что Трефюзис при желании мог бы поведать куда больше, чем говорил. Настаивать, однако, маленький бельгиец не стал.

— И что же произошло потом? Продолжайте, прошу вас.

— Часа полтора я работал с сэром Рубеном, а в одиннадцать пришла леди Эстуэлл, и сэр Рубен сказал, что я могу идти спать.

— Что вы и сделали?

— Да.

— Вы не знаете, долго ли леди Эстуэлл оставалась в кабинете?

— Понятия не имею. Ее комната на втором этаже, а моя на третьем, так что я не мог слышать, когда она прошла к себе.

— Понятно. — Пуаро пару раз кивнул и поднялся. — А теперь, мосье, отведите меня в Башню.

Вслед за секретарем он поднялся по широким ступеням на площадку второго этажа. Оттуда они прошли по коридору до обитой сукном двери, выходившей на черный ход и в короткий коридор, заканчивавшийся еще одной дверью. Открыв ее, они оказались на месте преступления.

То была просторная, квадратная комната, около тридцати футов в длину и в ширину. Потолки в Башне были раза в два выше, чем в любом другом помещении Монрепо. На стенах висели мечи и ассегаи [37], а на столах было разложено множество заморских диковинок. В дальнем конце, в оконном проеме, стоял большой письменный стол, к которому Пуаро и направился.

— Здесь нашли сэра Рубена?

Трефюзис кивнул.

— Насколько я помню, его ударили сзади?

Секретарь снова кивнул.

— Его убили одной из этих дикарских палиц, — пояснил он. — Дьявольски тяжелая штука. Смерть, должно быть, была мгновенной.

— Это подтверждает, что убийство не было заранее обдуманным. Внезапная ссора, первое попавшееся под руку оружие…

— Да, все против бедняги Леверсона.

— Мертвец сидел, уронив голову на стол?

— Нет, тело сползло на пол.

— Вот как! — насторожился Пуаро. — Любопытно.

— Почему любопытно? — удивился секретарь.

— А вот почему. — И Пуаро указал на не правильной формы пятно на полированной поверхности стола. — Это кровь, mon ami [38].

— Она могла просто брызнуть сюда, — предположил Трефюзис, — или стол могли испачкать, когда переносили тело.

— Возможно, весьма возможно, — пробормотал Пуаро. — Других дверей здесь нет?

— Есть еще выход на лестницу. — Трефюзис отодвинул синюю бархатную занавеску в ближайшем к двери углу комнаты. Оттуда уходила вверх маленькая витая лестница. — Прежний владелец был астрономом. Лестница ведет в башенку, где был установлен телескоп. Сэр Рубен приказал переоборудовать это помещение под спальню и иногда, если засиживался за работой допоздна, оставался там ночевать.

Пуаро проворно взбежал по ступенькам. Круглая комнатка наверху была обставлена более чем скромно: раскладушка, стул и ночной столик. Убедившись, что другого выхода оттуда нет, Пуаро спустился к ожидавшему его Трефюзису.

— Вы слышали, как мистер Леверсон вернулся домой?

— Я к тому времени спал сном праведника, — покачал головой секретарь.

Кивнув, Пуаро не спеша осмотрелся вокруг.

— Eh bien! [39] — заключил он. — Думаю, здесь нам больше делать нечего… Разве что не будете ли вы так любезны задернуть шторы?

Трефюзис послушно задернул тяжелые черные занавески на окне в дальнем конце комнаты. Пуаро включил верхний свет под тяжелым алебастровым колпаком.

— А настольной лампы здесь не было? — спросил он.

Вместо ответа секретарь щелкнул выключателем мощной зеленой лампы, стоявшей на письменном столе. Пуаро выключил верхний свет, потом вновь зажег его.

— C'est bien! [40] Здесь я закончил.

— Обед в половине восьмого, — негромко сказал секретарь.

— Благодарю вас, мистер Трефюзис, за вашу исключительную любезность.

— Всегда к вашим услугам.

В задумчивости Пуаро отправился в отведенную ему комнату, где невозмутимый Джордж раскладывал хозяйские вещи.

— Дорогой мой Джордж, — обратился к нему детектив, — надеюсь, за обедом мне посчастливится увидеть некоего джентльмена, который меня занимает все больше и больше. Этот человек недавно вернулся из тропиков — и, судя по всему, у него тропический темперамент. Человек, о котором Парсонс старается мне рассказать и которого Лили Маргрейв предпочитает не упоминать. Сэр Рубен и сам был с норовом, Джордж. Представьте, что бывает, когда два таких характера сталкиваются. Шерсть летит комьями, так это, кажется, у вас называется?

— Правильнее было бы сказать «клочьями», сэр, и, кроме того, их не обязательно должно быть двое.

— Вот как?

— Совсем не обязательно, сэр. Вот моя тетушка Джемайма была уж на что остра на язык, как только не измывалась над своей сестрой. Ужас, что творилось, чуть со свету не сжила ее. Но если тетушке давали отпор — тут же успокаивалась. Ее приводила в ярость только безропотность.

— Х-м. А вы знаете, в этом что-то есть.

Последовало долгое молчание, прерванное деликатным покашливанием Джорджа: