Пуаро ведет следствие - Кристи Агата. Страница 33

Разговор велся так тихо, что его надеждам не суждено было сбыться, хотя из отрывочных фраз ему стало ясно, что обсуждается какое-то финансовое предложение, какие-то сложности, связанные с этим предложением, и что от кого-то исходит некая угроза. Беседа велась далеко не в дружеских тонах. В конце граф Фоскатини несколько повысил голос, и слуга четко расслышал слова:

«Джентльмены, у меня нет времени для споров. Если вы не против, давайте соберемся здесь же завтра вечером часов в восемь, пообедаем и завершим наш разговор».

Боясь быть обнаруженным, Грейвз тут же бросился выполнять задание хозяина. Вечером следующего дня вчерашние посетители явились ровно в восемь. За обедом разговор шел сначала на отвлеченные темы — о политике, о погоде, о театре. Когда Грейвз поставил на стол портвейн и принес кофе, хозяин сказал ему, что этим вечером больше в его услугах не нуждается.

— Он поступал так всегда, когда принимал гостей? — спросил инспектор.

— Нет, сэр, ни в коем случае. Это натолкнуло меня на мысль, что дело, которое он собирался обсудить с этими джентльменами, носит весьма необычный характер.

На этом Грейвз закончил свой рассказ о графе и его гостях. Ушел он примерно в восемь тридцать и, встретив приятеля, отправился с ним на Эдвард-роуд в Метрополитен Мюзик-холл.

Никто не видел, как двое мужчин покидали дом, хотя время совершения убийства было зафиксировано довольно точно — было восемь сорок семь. Небольшие настольные часы, которые Фоскатини, падая, задел рукой и уронил на пол, остановились именно в это время, что соответствовало времени, когда раздался телефонный звонок у мисс Райдер.

Сержант полиции завершил обследование тела, и покойника положили на кушетку. Я впервые смог его разглядеть — оливковый цвет лица, длинный нос, пышные черные усы, между полураскрытыми полными красными губами виднелись ослепительно белые зубы.

— Ну что ж, — подвел итог инспектор, закрывая свой блокнот. — Все предельно ясно. Трудность теперь в том, чтобы разыскать этого синьора Асканио. Не обнаружим ли мы его адрес в записной книжке убитого?

Как это уже определил Пуаро, покойный Фоскатини был очень аккуратным человеком. В его записной книжке мы нашли запись мелким, но четким почерком: «Синьор Паоло Асканио, гостиница „Гросвенор-отель“. Инспектор уселся за телефон. Окончив разговор, он обернулся в нашу сторону:

— Успел вовремя. Наш почтенный синьор выехал из гостиницы с намерением сесть в поезд, расписание которого согласуется с отплытием парохода на континент. Джентльмены, пожалуй, мы сделали все, что следовало. Случай скверный, но довольно простой. По всей вероятности, мы здесь имеем дело с вендеттой.

Не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, мы вышли на лестничную площадку и начали спускаться по лестнице. Доктор Хокер был до предела возбужден.

— Все как в романе, а? Прямо захватывающая история. Если бы мне об этом пришлось где-то прочитать, я бы в это ни за что не поверил.

Пуаро молчал. Вид у него был задумчивый. За весь вечер он произнес всего несколько фраз.

— Что нам скажет великий детектив, а? — спросил Хокер, похлопывая Пуаро по спине. — На этот раз для ваших серых клеточек работы не нашлось.

— Вы так думаете?

— Что же привлекло ваше внимание?

— Ну, хотя бы, например, окно.

— Окно? Но оно ведь заперто. Никто не мог бы ни забраться, ни выбраться через него. Я специально обратил на это внимание.

— А как вам удалось определить, что оно заперто?

Доктор озадаченно глядел на Пуаро. Тот поспешил сам дать объяснение:

— Все дело в шторах. Они не были задернуты. Довольно странно, правда? Еще кофе. Он был очень крепким.

— Ну и что же?

— Очень крепким, — повторил Пуаро. — В связи с этим давайте вспомним, что рисового суфле было съедено совсем немного, и мы обнаружим — что?

— Вздор! — рассмеялся доктор. — Вы меня разыгрываете.

— Я никогда никого не разыгрываю. Здесь присутствует мой друг Гастингс, который может подтвердить, что я очень серьезный человек.

— Но я тоже не понимаю, какой вы могли из этого сделать вывод, — признался я. — Не подозреваете же вы слугу? Правда, он мог быть в сговоре с преступниками и подмешать в кофе наркотик. Я полагаю, его алиби будет тщательно проверено?

— Можете в этом не сомневаться, друг мой. Но меня в большей степени интересует алиби синьора Асканио.

— Вы думаете, у него есть алиби?

— Это как раз то, что меня заботит. Не сомневаюсь, что мы вскоре все будем знать точно.

Газета «Дейли ньюсмангер» предоставила нам возможность войти в курс последующих событий.

Синьор Асканио был арестован, и ему предъявили обвинение в убийстве графа Фоскатини. Он категорически отрицал, что знаком с графом, и утверждал, что не находился вблизи Риджентс-Корт ни в тот вечер, когда было совершено убийство, ни в предыдущее утро. Синьор Асканио прибыл с континента один и остановился в гостинице «Гросвенор-отель» за два дня до убийства.

Тот, кто был помоложе, бесследно исчез. Все попытки обнаружить его следы оказались тщетны.

В конечном итоге Асканио избежал суда. Не кто иной, как итальянский посол собственной персоной засвидетельствовал в полицейском участке, что в тот вечер Асканио находился у него на приеме в посольстве с восьми до девяти часов вечера. Задержанного освободили из-под стражи. Естественно, многие сочли, что преступление имело под собой политическую подоплеку, и дело умышленно замяли.

Ко всем этим перипетиям Пуаро проявлял самый живой интерес. Однажды утром он известил меня, что к одиннадцати часам ждет посетителя и что этим посетителем будет (кто бы вы думали?) — сам Асканио.

— Он хочет воспользоваться вашим советом?

— Напротив, Гастингс. Это я с ним хочу посоветоваться.

— По какому вопросу?

— По поводу убийства в Риджентс-Корт.

— Вы собираетесь доказать, что именно он совершил убийство?

— Нельзя человека дважды привлекать к суду за убийство, Гастингс. Где же здравый смысл? Ага, он уже звонит.

Через несколько минут в комнату вошел синьор Асканио — невысокий, худой мужчина, в глазах которого таились хитрость и скрытность. Продолжая еще какое-то время стоять у порога, он бросал на каждого из нас недоверчивые взгляды.

— Мосье Пуаро?

Мой маленький друг постучал себя пальцем в грудь.

— Присаживайтесь, синьор. Вижу, вы получили мою записку. Я решил до конца разобраться в этой таинственной истории. В какой-то мере вы можете мне в этом помочь. Итак, начнем. Во вторник утром девятого числа вы вместе со своим другом нанесли визит покойному графу Фоскатини…

Итальянец сделал сердитый жест рукой:

— Ничего подобного. Я дал в полиции показания под присягой…

— Precise ment. [70] Но я подозреваю, что вы дали ложные показания.

— Вы что, угрожаете мне? Ба! Мне вас нечего бояться. Ведь я оправдан.

— Безусловно. Но я не так глуп, чтобы угрожать вам виселицей — я просто привлеку к вам общественное внимание. Публичная огласка! Вижу, вам это не по душе. Так я и думал. Послушайте, синьор, у вас единственный шанс — это быть со мной вполне откровенным. Я не собираюсь спрашивать вас о том, чей неблаговидный поступок вы должны были прикрыть, прибыв в Англию. Я отлично понимаю, что вы приехали с определенной целью — встретиться с графом Фоскатини.

— Вовсе он не граф, — буркнул итальянец.

— Я уже отметил для себя этот факт — его имени нет и справочнике «Кто есть кто». Но не в этом суть дела — профессиональные шантажисты часто пользуются графским титулом.

— Я вижу, с вами можно быть вполне откровенным. Судя по всему, вам уже многое известно.

— Стараюсь с пользой применять свои серые клеточки. Итак, синьор Асканио, вы нанесли визит погибшему во вторник утром, не правда ли?

— Да, но у меня и в мыслях не было вновь появиться у него на следующий вечер. В этом не было никакой нужды. Я вам все объясню. К этому негодяю попали некоторые сведения, касающиеся человека, занимающего в Италии высокий пост. Мерзавец предложил возвратить компрометирующие документы за крупную сумму денег. Я прибыл в Англию, чтобы уладить это дело, и договорился с ним о встрече в то утро. Меня сопровождал молодой секретарь посольства. «Граф» оказался более сговорчивым, чем я ожидал. И все же сумма, которую мне пришлось у него оставить, была очень большая. Он отдал мне компрометирующие документы. Больше я его не видел.