Письма к тайной возлюбленной - Блейк Тони. Страница 53

— Радугу прогнозировать нельзя, Эбби.

— Знаю, но… мне просто хочется пойти… Мне вроде как… нужно.

Он снова моргнул, пытаясь понять ее слова.

— Тебе нужно надеть новые ботинки и дождевик?

— Нет. Мне нужно пройтись под дождем. Получить новые впечатления. Все почувствовать. Как это делала тетя Милли. Я раньше никогда по доброй воле не ходила под дождем, так что, по-моему, тебе надо пойти мне навстречу.

— О! — Ну что ж, с этим он спорить не мог. — Ладно, — сдался он. — Одевайся. И поддень под дождевик мою толстовку: наверху будет холодно.

Тропа была скользкой, а в некоторых местах еще и раскисшей, но Линдси не допустила, чтобы это ей мешало. Ей было довольно неприятно, что ее новенькие блестящие туристские ботинки на шнуровке пачкаются, но она молчала об этом.

— Они ототрутся, — успокоил Роб, заметив, как она на них посматривает.

Он слишком хорошо успел ее узнать. Но как только Линдси свыклась с грязью и сыростью, она начала наслаждаться новым опытом, как и собиралась. Впитывая аромат деревьев под дождем, она думала о том, как этот же запах ощущала тетя Милли, и о том, как тетя Милли находила чудеса во всем, что ее окружало. Линдси не была уверена в том, что сможет в этом отношении стать настолько похожей на свою двоюродную бабушку, но ей хотелось попробовать. А еще она обнаружила, что даже по скользкой грязи идти в тысячу раз проще в подходящей обуви. Роб оказался прав!

Глядя в спину идущего впереди нее мужчины, Линдси кусала губы: ее любовь была настолько глубокой, что уже не поддавалась измерению. Видит Бог, у этого парня были недостатки, и немало, и видит Бог, те шрамы, которые оставило на нем прошлое, наверное, гораздо более глубокие, чем она может это оценить, но после безупречного с виду Гаррета, который оказался совсем даже не безупречным, Роб казался ей невероятно настоящим — и в ее объятиях, и в ее сердце.

— Иди осторожнее! — бросил он через плечо.

Посмотрев вниз, она увидела, что он переходит через ручей, который пересек их путь, стекая вниз по склону. Переведя взгляд выше, она увидела над тропой небольшой водопад, дающий начало ручью. И она подумала о том, что не узнала бы об этом, если бы не пришла сюда в дождь. И не подумала бы о том, сколько миллионов крошечных водопадов должно быть в диких местах по всему миру — и о том, что их никто не видит. Вот только этот она сейчас увидела — и ей показалось, что тетя Милли это оценила бы.

— Под дождем тропа совсем другая, — сказала она. — Как будто этот мир совсем другой, когда здесь сухо. — Тут были другие звуки, другие запахи, другое ощущение почвы под ногами. — Я рада, что мы пришли сюда, потому что иначе я этого не узнала бы.

Мгновение ей казалось, что Роб собирается продолжить путь, не отвечая ей, и она не особенно обиделась, потому что это был Роб и порой он просто именно так шел по жизни. Но тут он неожиданно остановился, повернулся, прижал ладонь к ее щеке и крепко поцеловал.

У нее согрелось сердце — и она улыбнулась, глядя ему в глаза. Господи! Даже в желтом дождевике с капюшоном он оставался сексапильным!

— А это ты с чего?

— Потому что ты нравишься мне такая, — ответил он ей. — Мне нравится, когда ты замечаешь разные неожиданные вещи. Вещи, которые… больше нас.

Она молча кивнула: ей было понятно, о чем он говорит: Была некая красота в понимании того, что мир не вращается вокруг тебя.

К тому времени, когда они дошли до обзорной площадки, дождь прекратился. Вместе они стали смотреть на озеро: в эту погоду оно тоже было совершенно другим. Конечно, серое небо делало все немного унылым, но Туманный остров окутала легкая дымка, которая заставила Линдси вообразить там индейцев, увидевших в тумане своих предков.

— Спасибо, что привел меня сюда, — сказала она, снова глядя Робу в лицо.

— Хоть мне и не хочется в этом признаваться, — отозвался он, — но это была неплохая мысль.

Он наклонился к ней, чтобы снова ее поцеловать. Линдси закрыла глаза, чтобы полнее насладиться теми ощущениями, которые растекались по ее телу. А когда она их открыла, из-за облаков вдруг выглянуло солнце. Она улыбнулась — и тут лицо Роба потрясенно застыло. Он пробормотал:

— Черт меня побери!

Она недоуменно моргнула:

— В чем дело?

Роб молча указал на озеро, и, повернувшись, Линдси увидела… радугу!

Радуга не была исключительно большой или яркой, она не перекрывала небо, как та, которую отсюда увидела тетя Милли. Но у Линдси все равно по спине побежали мурашки, когда она увидела эту радугу, залюбовавшись ее цветами и изгибом. Они казались такими реальными, что ей почти верилось: стоит протянуть руку — и она до нее дотронется! Никогда прежде ни одно зрелище так ее не потрясало и не давало такого глубокого чувства удовлетворения.

— Похоже, я ошибался, Эбби. Похоже, радугу предсказать все-таки можно.

Линдси просто продолжала смотреть на нее, ощущать ее.

— Наверное, ты посчитаешь меня сумасшедшей, но…

— Я и так считаю тебя сумасшедшей, — поддразнил он ее нежно, — но — что?

Она перевела взгляд с радуги на его глаза.

— Мне кажется, что она — как подарок от тети Милли. Что, может быть, так Милли говорит мне, что все хорошо, и она меня прощает. — Она снова стала смотреть на радугу — они оба снова на нее смотрели. — Ты считаешь, что я полный псих?

Роб негромко отозвался:

— Знаешь, моя хорошая, мне кажется, отчасти прощение себя заключается в том, что ты начинаешь верить, что человек, которого больше здесь нет, тоже тебя простил.

Линдси говорила о тете Милли, но поняла, что он думает про Томми.

— По-моему, он тебя простил, Роб, — сказала она.

Он не ответил, но она потянулась, взяла его за руку и крепко ее сжала, чувствуя, что ей трудно дышать. Они еще несколько минут смотрели на радугу — пока она медленно не растаяла в воздухе.

Когда Уильям остановил машину перед «Ленивым лосем», его грудь распирало радостное предвкушение. Даже в сгущающихся сумерках ему стало понятно, почему это место, да и весь озерный городок показались привлекательными женщине, которой надо было прийти в себя после публичного унижения. Наверное, в более захолустном местечке ему бывать не приходилось.

Конечно, его сердце закаменело при воспоминании о том, почему он здесь очутился, — и тогда изолированность этих мест стала казаться ему настоящим даром небес. Вернее, показалась бы, если бы он верил в такое. Он больше в это не верил. Причем не верил уже давно. Он все знал насчет веры, насчет того, как ей положено быть слепой, но ему казалось, что большинство верующих людей получают при этом и некие намеки, моменты везения, ответы на молитвы, которые делают их веру… построенной на свидетельствах. А ему не на чем было основать свою веру.

Если было бы возможно, он здесь не оказался бы. Но раз так получилось, то ему не о чем тревожиться. Чувство вины — оно появляется, если ты делаешь нечто такое, что сам считаешь неправильным. А это не ощущается как что-то неправильное.

Воздух пах чем-то сладким и свежим. Чуть раньше он ехал под дождем, так что, наверное, здесь дождь тоже был. Ему понравился этот запах, и он позволил себе им насладиться.

Но вскоре он вздохнул и прошел через угловую дверь в бар, готовясь действовать дальше. Линдси может оказаться здесь. Как и ее проклятый приятель.

Вместо этого бар оказался почти пустым.

Он готов был биться об заклад, что женщина, стоявшая за барной стойкой и протиравшая ее, — это Карла. Судя по ее виду, она была не из тех женщин, с которыми Линдси могла быть дружна: она одевалась слишком просто. Все в ней было слишком простое — и к тому же она была полновата. Однако в то же время он нашел ее привлекательной. Когда она подняла взгляд, глаза у нее оказались красивые: зеленовато-золотистые, с небольшими темными крапинками.

Если бы его привела сюда не такая причина, которая требует полной его сосредоточенности, он бы попробовал с ней познакомиться. Линдси представила всех этих людей как особенных — и на секунду он даже готов был поверить, что это правда и что, возможно, приезд сюда может исцелить его самого точно так же, как исцелил ее.