Расскажи, как живешь - Кристи Агата. Страница 12

Все телли в этих местах весьма многообещающие, чего не скажешь о курганах, расположенных южнее. Здесь попадаются черепки второго и третьего тысячелетий до нашей эры, а римских вещей, слава Богу, мало. Тут встречается даже доисторическая керамика с росписью. Проблема одна – который из теплей выбрать для раскопок. О каждом Макс твердит с неизменным восторгом, что это как раз тот, что нам нужен!

Наша поездка в Телль-Халаф для меня своего рода паломничество. Название это так часто звучало в наших разговорах за последние несколько лет, что просто не верилось, что мы действительно достигли этого легендарного места и что оно – действительно существует наяву. Это очень красивый холм в излучине Хабура.

Я вспоминаю наш визит в Берлин – к барону фон Оппенхейму. Он повел нас тогда в музей своих находок, и они проболтали с Максом часов пять. Замечу: ни стула, ни кресла в музее не было, так что мой поначалу живой интерес постепенно угас. Я уныло бродила среди весьма уродливых статуй, которые были найдены, как я поняла, в Телль-Халафе и которые, по мнению барона, были современницами весьма примечательной керамики, в чем Макс позволил себе вежливо усомниться. На мой взгляд, все фигуры были одинаковы. Лишь потом я с удивлением узнала, что они и на самом деле одинаковые, поскольку все являются гипсовыми копиями одного-единственного подлинника!

Барон фон Оппенхейм погладил одну из них и воскликнул: «О моя прекрасная Венера!» – И снова пустился в спор, и мне оставалось только жалеть, что я не могу, как говорится в детском стишке, взять ноги в руки и дать стрекача.

Обходя многочисленные курганы в окрестностях Телль-Халафа, мы беседовали с местными и слышали множество легенд об «Эль-Бароне», главным образом о баснословных суммах в золоте, которыми он с ними расплачивался. С годами количество этого «мифического» золота немыслимо выросло. Похоже, даже правительство Германии уступало богатством этому барону!

К северу от Хассече множество деревушек и возделанных полей. После прихода сюда французов и ухода турок территория заселяется снова – впервые со времен римского владычества.

Домой возвращаемся поздно. Погода меняется; подымается ветер, что весьма неприятно: в лицо летит пыль с песком и начинают болеть глаза. Обедаем мы с французами, все превосходно, хотя привести себя к званому обеду в мало-мальски приличный вид было довольно сложно. Чистая блузка, а для мужчин белые рубашки – вот единственный вариант имеющегося у нас парадного костюма. Вечер прошел чудесно, но, когда мы возвращались, начался дождь. Нас ожидала «веселая» ночь под вой собак, гуденье ветра и хлопанье мокрого брезента на ветру.

Ненадолго оставив Хабур, сегодня мы отправляемся на реку Джаг-Джаг. Огромный холм вблизи нее чрезвычайно меня заинтересовал, но меня тут же разочаровали, – увы, это оказался не телль, а потухший вулкан Каукаб.

Наша цель – некий Телль-Хамиди, место известное, но труднодоступное, так как прямой дороги туда нет. Это означает, что ехать придется по целине, через бесчисленные канавы и «вади» [36]. Хамуди полон энтузиазма, Мак, как всегда, мрачно-невозмутим, он уверен, что мы не сумеем добраться до Хамиди.

Мы едем семь часов – семь весьма утомительных часов: машина то и дело буксует, так что приходится откапывать колеса. Хамуди просто великолепен. Машина для него что-то вроде необъезженной, но горячей и быстрой лошадки.

Когда впереди маячит очередное пересохшее русло, он азартно орет Аристиду в ухо:

– Быстрее! Быстрее! Не давай ей раздумывать! Бери с наскока!

Когда Макс приказывает остановиться и идет осмотреть препятствие, Хамуди в отчаянии трясет головой, на его лице – гримаса отвращения.

Нет, не так, словно хочет он сказать, управляются с горячей и нервной машиной! Такой просто нельзя давать время на размышления – и она будет вести себя как шелковая!

После всех объездов, сверки с картой и расспросов у местных проводников мы наконец добираемся до места.

Телль-Хамиди великолепен в лучах послеполуденного солнца, и рыдван наш с гордым видом въезжает по пологому склону на самую вершину, откуда открывается вид на болотце – приют диких уток. Мак изрекает с мрачным удовлетворением:

– Вода, разумеется, стоячая!

Это мы ему потом припомним!

Началась лихорадочная спешка, с каждым днем мы все усерднее обследуем окрестные телли. Для нас очень важны три вещи. Чтобы вблизи имелись деревни – нам нужны рабочие. Затем, нужен источник воды – то есть телль не должен быть расположен далеко от Хабура, Джаг-Джага, или хотя бы какого-нибудь не полностью разрушенного колодца. И третье – необходимо найти подтверждение того, что в чреве телля таится именно то, что мы ищем. Ведь раскопки – это азартная игра. Тут около семидесяти городищ, и все они были заселены примерно в одно и то же время, попробуй узнай сразу, где тут развалины жилищ, где – хранилище табличек с письменами, а где попадутся особо интересные объекты? Маленький телль может оказаться не менее перспективным, чем большой, поскольку самые главные города скорее всего давно разграблены и разрушены. Самое главное – удача. Ведь как часто бывает: сезон за сезоном экспедиция ведет нудные раскопки, по всем правилам, методично... попадаются иногда довольно интересные фрагменты, но ничего похожего на сенсацию, и вдруг – случайный сдвиг, фут в сторону – и вот она, уникальная находка!

Заранее себя утешаем: какой бы мы телль ни выбрали, что-нибудь да найдем.

Снова едем на целый день за Хабур в Телль-Халаф и на два дня – на Джаг-Джаг (явно переоцененный Максом, если судить чисто внешне: мутный коричневый поток между отвесных берегов), где отмечаем для себя многообещающий холм под названием Телль-Брак. Это большое городище с признаками различных поселений от доисторических до ассирийских. Милях в двух от реки – армянское село, а неподалеку и другие деревни. До Хассече отсюда час езды – значит, не будет проблем с продуктами. Жаль, поблизости телля нет воды, впрочем, можно выкопать колодец. Телль-Брак одобрен как возможный вариант.

Сегодня мы едем по основной трассе из Хассече в Камышлы, на северо-запад – здесь расположен еще один французский военный пост, на границе между Сирией и Турцией. Дорога равно удалена от обеих рек, но возле Камышлы подходит вплотную к Джаг-Джагу.

До ночи осмотреть все телли по пути невозможно, и мы решаем заночевать в Камышлы. Мнения по поводу того, где остановиться, разделились. Французский лейтенант заявляет, что так называемая гостиница в Камышлы невозможная, просто невозможная! «C'est infecte, Madame!» [37] Но на вкус Хамуди и Аристида, это превосходная гостиница, вполне европейская – с кроватями! В самом деле, первый класс!

Заранее предчувствуя, что прав окажется француз, мы отправляемся в путь. После двухдневного дождя погода опять наладилась. Вообще, настоящего ненастья раньше декабря здесь не ожидается. Но между Хассече и Камышлы пролегают два глубоких «вади», и если они заполнятся водой, дорога окажется перерезанной на много дней. Слава Богу, сейчас в них воды совсем немного, мы без особого труда преодолеваем их, точнее сказать, те из нас, кто едет в «такси» Аристида. Абдулла же, верный себе, съезжает вниз на третьей скорости и рассчитывает на ней же преодолеть склон.

Затем он все-таки переключается на вторую, но поздно: двигатель, взревев, умолкает, и злополучная «Мэри» тихонько сползает на самое дно оврага, погружаясь задними колесами в грязь. Мы выходим из своей машины и, как говорится, добавляем масла в огонь.

Макс вопит: «Олух!» Почему Абдулла не делает так; – как ему было говорено сотни раз?! Хамуди бранит его за медлительность.

– Надо быстрее! – кричит он. – Ты слишком осторожничаешь. Ей нельзя давать раздумывать, вот и все!