Проклятье, с*ка! 4 (СИ) - Морале А.. Страница 9

— Если она захочет влезть в мою голову ради забавы? — я остановился посреди коридора. — Я не хочу, чтобы посторонние люди копались в моей голове, Кацу. Ты не говорил мне об этом раньше.

— Не захочет. — блондинка покачала головой.

— Уверен?

— Процентов на девяносто… Ну или на семьдесят… Шестьдесят на сорок. — всё же определился мой наниматель.

— Не нравятся мне твои проценты.

— Поэтому я и предупреждаю тебя — будь с ней вежлив, учтив, не вздумай её обидеть или нахамить. Но ты поймёшь, если она попробует влезть тебе в голову — это чувство ни с чем не спутаешь. Пошли, у нас мало времени. — Кацу неспеша пошёл дальше. — Обычно, она просто читает чужие чувства и эмоции и просто так не будет нарушать личные границы. Мне кажется, она даже получает от этого какое-то удовольствие. Так что не переживай.

— С вероятностью в шестьдесят процентов. — напомнил я.

— Да сдались тебе эти проценты! Почувствуешь, как в твоей голове копошатся мурашки, дай знать мне, я её одёрну. Всё! — посерьёзнела блондинка, нахмурив лоб. — Дальше… Госпожа Оота будет не сама. Рядом с ней будет её младший сын. Последнее время она везде таскает пацанёнка с собой, приучает к делам и натаскивает его на управление Даром. Но парень ещё слаб, всё что он умеет — это отличать правду от лжи. Его не бойся, но старайся при нем не врать.

— Парень чувствует ложь? — задумчиво переспросил я.

— Да. Я бы сказал, он в самом начале пути, хотя и возраст уже пограничный. Если не удастся сделать из него приличного ментальщика в ближайший год-два, можно считать, природа на парне отдохнула. Вот Томико-сама и носится с ним, как сорока со своим птенцом.

— Почему ты её не попросишь найти шпиона?

— Серьезно? Как бы тебе объяснить… — Кацу замедлил шаг. — Если Оота начнёт допрашивать моих людей и копаться в их головах, она на одном человеке не остановится, даже когда найдёт виновника. А если дать ей прошерстить всех, может всплыть… Может всплыть кое-что нехорошее и не совсем законное. Но ничего такого, что навредит твоей госпоже, ты не подумай! — тут же спохватился старикашка. — Это сугубо наши разборки, межклановые. В общем, ей лучше не позволять этого делать, иначе я потеряю свою корпорацию и очень быстро.

— Понятно. Она не может стоять за этим?

— Нет.

— Точно?

— Не точно, но ты сначала остальных проверь. Когда проверишь, можешь рискнуть сунуться к ней, но тогда я за твою жизнь и ломаного гроша не дам. Томико-сама сурова и скора на расправу.

— Ладно, разберусь. — вздохнул я. — Ты ничего не сказал о кицунэ.

— А что с ними? — удивилась блондинка.

— Кицунэ нет в совете директоров?

— Нет конечно! С чего им тут быть? Ни кицунэ, ни кого-то ещё из ёкаев. Низшим тут не место.

— Странное у вас тут отношение к ним. Совсем недавно один из них едва не захватил власть в империи, поставив вас раком, но вы упорно их презираете и брезгуете ими.

— Так исторически сложилось. — пожал Кацу хрупкими девичьими плечиками и остановился перед большими стеклянными дверями с хромированными ручками. — Мы пришли. Ты как, готов?

— Готов. Как пионер.

— Как кто?

— Не важно. — отмахнулся я.

— Ну тогда вперёд. Я буду у тебя за спиной, если что — обращайся, я подскажу. Если что-то будет не так, я наклонюсь и прошепчу тебе на ушко. Я сейчас переживаю, как школьница на первом экзамене. — недовольно проворчал Кацу и сунул мне свои руки. — Даже ладони вспотели — посмотри! Никогда не буду больше брать это тело для серьёзных дел.

Блондинка распахнула двери, пропуская меня вперёд, и я смело шагнул в логово японских аристократов. Широкий овальный стол, большие светлые окна от пола до потолка с видом на простирающийся под ногами город, и деловые люди в костюмах. Часть из них склонила голову в вежливом поклоне, увидев меня и разглядев бейджик на моей груди, а часть молча притихла за спинами хозяев, даже боясь посмотреть в мою сторону. По протоколу они здесь люди-невидимки, обычные помощники или референты.

Раз, два, три… девять директоров, девять влиятельных, знатных людей Японии. По крайней мере, шесть из них точно, ещё трое решили не приходить, ограничившись присутствием своих уполномоченных, как успел рассказать мне Кацу. Но это утешало слабо, остальные шестеро смотрели на меня, как смотрят опасные и хладнокровные хищники на молочного ягнёнка. Да уж…

— Господин Мори-сан. — поднялась с места симпатичная японка в летах. Кажется, это Акэйн Фудзита, кинетик. — Рады вас видеть, да ещё в таком симпатичном теле. Или это вы так помолодели?

Я вежливо улыбнулся льстивому смеху японки, пожал ей руку, кивнул остальным присутствующим и занял место во главе стола.

— Раз все в сборе, думаю можно приступать. — сильным, хорошо поставленным голосом, огласил помещение седой японец с противоположной стороны стола. — Сегодня у нас на повестке…

Я откинулся в кресле и задумчиво принялся изучать присутствующих на совете людей. Всё, как и рассказывал Кацу — девять человек за столом, старик, зачитывающий сейчас регламент, и шестеро референтов, стоящих за своими хозяевами. Две милые секретарши в углу на белом диванчике, что-то торопливо набирающие в своих планшета, и мы с Кацу.

Хотелось разглядеть ауры присутствующих, но у всех они были скрыты, лишь аура сына Ооты мерцала слабым, бледным свечением, демонстрируя его потенциал. Похоже, парень и вправду был слаб, раз не мог даже спрятать её от посторонних глаз. Сильное волевое лицо, умный взгляд, худой, высокий, примерно двадцати-двадцати двух лет — вот вроде всё при нём, всё у него есть, ещё и лучшие учителя наверняка были, а развить свой Дар не может. Да и не сможет уже, наверное, судя по его ауре. Придётся парнишке искать сильную жену, иначе в этой Японии ему выжить. Ни уважения, ни почтения, ни чести. За месяц жизни здесь я уже успел убедиться в этом — японцы уважают силу.

Ладно, наверное, пора… Я осторожно выпустил проклятие правды, вложив в него солидную порцию своего энергетического резерва, и принялся наблюдать, как моё творение расходится по комнате, словно круги по воде. От кого-то оно оттолкнулось и отпружинило, на ком-то споткнулось и разбилось вдребезги, а в кото-то вошло, как раскалённый нож в мягкое масло.

Томико Оота удивлённо взглянула на меня, нахмурилась, перевела взгляд на блондинку за моей спиной, покачала головой и повернулась к сыну, что-то шепнув ему на ухо. Парень недовольно посмотрел в мою сторону, что-то сказал матери в ответ и отвернулся, быстро потеряв ко мне интерес.

— Дерьмо! — неожиданно для всех выдал худой сутулый японец в очках. — Как мне это всё надоело! Мой голос здесь всё равно ничего не решает, а я сижу тут, строю из себя важного человека. Хотя, какой я важный? Моя жена меня унижает и заставляет спать отдельно, дети посылают и не слушаются. Что я здесь делаю… Нахер! Нахер это всё!

О! Первый пошёл. Один из поверенных, заменяющий своего хозяина на этом собрании. Вот в него моё проклятье вошло, как водица в сухую воду — вся и без остатка.

Мужчин резко поднялся со своего места, в полной тишине преодолел расстояние до выхода и вышел из конференц-зала, раздражённо стукнув по стеклянной двери ладонью. Из коридора ещё недолго слышалась его удаляющаяся эмоциональная ругань, а у нас повисло неловкое молчание.

— Что это с Миурой? Мухоморов объелся? — нарушил тишину один из мужчин за столом.

— Скорее женьшеня. — хмыкнул его сосед. — Я тут вчера с порцией перестарался, так до самого утра вот такой же возбуждённый был. К нам приехала в гости сестра жены, я драл её часов пять без перерыва, пока моя дура спала. Вот тебе и корень…

Через секунду он понял, что сказал что-то не то и совсем не там, заткнулся и молчание стало ещё более плотным.

— А я секретаршу потрахиваю, — довольно крякнул старик с розовыми волосами и розовыми очками. — Её муж у меня водителем работает и ни о чём не догадывается. Это так забавно! И её второй ребенок не его, а мой.

Два предыдущих оратора неловко хихикнули, и обстановка немного разрядилась. Через секунду один из референтов признался в нетрадиционной любви, второй в сексе с офисным ксероксом, третий в коллекционировании женских использованных трусиков. Ещё через минуту к этом флешмобу присоединилась почти половина присутствующих, и в конференц-зале заметно повеселело.