Дом на Рождество (ЛП) - Джоли Мика. Страница 14

Я киваю Итану, и мы спускаемся вниз, остро ощущая, как наши матери наблюдают за нами, без сомнения, готовые начать обсуждать нас, как только мы выйдем из комнаты.

В подвале, по крайней мере, тихо, и вне толпы у меня наконец получается перевести дух.

— Где они могут быть? — спрашиваю я, останавливаясь рядом с Итаном у подножия лестницы.

— Я думаю вон там. — Он подходит к высокой полке в углу, подтаскивает стул и забирается на него. — Да, вот они. На верхней полке.

— Знаешь, — говорю я ему, — не уверена, что действительно подхожу на роль помощника.

— Это не совсем то, что хочешь услышать, когда уже балансируешь на стуле.

— Я просто хочу сказать, что ты знаешь, какие у меня ужасные рефлексы.

— Еще бы, — соглашается он, посмеиваясь, пока возится с коробками. — Помнишь, как мы играли во фрисби в парке, когда были в восьмом классе?

— Ты имеешь ввиду день, когда я чуть не сломала себе нос?

— Да, именно его, — фыркает он, а затем качает головой. — Извини, я не должен смеяться.

— Почему нет? Это было забавно.

— Я думал твоя мама меня убьет.

— Я тоже, — говорю я, не в силах сдержать улыбку. — Тебе повезло, что ты был таким чертовски милым.

Он бросает на меня взгляд, слезая со стула с коробкой в руке.

— Правда? Ты так думаешь?

Я закатываю глаза и игриво шлепаю его по руке.

— Ой да ладно, ты же знаешь, что таким и был. — После небольшой паузы я бормочу, — И все еще остаешься.

Итан улыбается мне своей широкой, мальчишеской улыбкой, которая никогда не перестанет быть очаровательной, и моя оборона начинает рушится. Все дело в этой чертовой улыбке.

Я вдруг осознаю, насколько близко он стоит ко мне, и Итан, похоже, тоже это осознает. Он перехватывает коробку другой рукой и кладет ее на стул, а затем придвигается еще ближе, его рука нежно касается моего предплечья.

По всему телу пробегают мурашки. Теплый комок непозволительного удовольствия закручивается внизу живота. И когда его губы касаются моих уже во второй раз, я чувствую, что могла бы раствориться в нем, отдать ему все, сказать ему все, что он хочет услышать, лишь бы удержать его здесь, рядом, еще на несколько мгновений.

Я кладу руки ему на шею, мой рот приоткрывается, приветствуя его. Итан, кажется, почти безумным, когда его поцелуи усиливаются, он увлечен ими так же, как и я, как будто наше время утекает.

Истосковавшись, я не останавливаю, когда его вторая рука обхватывает мою талию, притягивая вплотную к себе, в то время как мои собственные пальцы запутываются в его волосах, отчаянно желая, чтобы он был ближе.

Я хочу, чтобы он целовал меня вечно.

Хочу забыть все причины, которые привели нас туда, где мы сейчас.

Прошло так много времени с тех пор, как я обнимала его вот так, с тех пор как мы были так близки. Я и забыла, как сильно он действует на меня.

Моя кожа практически пылает, когда руки Итана начинают блуждать по моему телу, проникая под свитер и лаская обнаженную кожу живота, вызывая у меня стон.

— Холли, — шепчет он мне в шею, вжимаясь в мои бедра.

Звук моего имени наконец вытягивает меня из блаженного тумана. Нет. Нет. Я еще не готова. Я хочу насладиться последним кусочком рая. Не думать обо всех причинах, по которым нам с Итаном не стоит целоваться.

Слишком поздно. Между нами уже вырастает стена.

Каким-то образом я нахожу в себе силы положить руки ему на грудь и отстраниться, несмотря на внутренний голос, умоляющий меня продолжать.

— Остановись, — шепчу я, прерывисто дыша. — Мы не можем этого делать.

— Нет, можем.

В подтверждение своих слов он притягивает меня к себе для еще одного поцелуя, который кажется таким же правильным, как и первый, но это не значит, что я могу позволить ему продолжаться. Понимая, что должна остановить это восхитительное, всепоглощающее безумие — даже если это последнее, чего я хочу — я отстраняюсь от его губ.

Наши взгляды встречаются. Тишина окутывает нас. После длительного молчания Итан опускает руки и позволяет мне отстраниться, его глаза все еще всматриваются в мои.

— Чего ты боишься?

— Мы разводимся, Итан. — Моя голова кружится от вопросов, эмоции не стабильны. Я не хочу думать прямо сейчас. Я не хочу никаких серьезных разговоров. Не хочу продолжать вспоминать, как мы вообще оказались в этой ситуации. — Секс не исправит то, что сломано.

— Ты все еще любишь меня. Я все еще люблю тебя.

Мое тело покалывает от желания, которому я абсолютно точно не должна следовать. Это было бы самым глупым поступком, совершенным за этот год. Если не считать беременность от моего будущего бывшего мужа.

— Ты думаешь о возвращении в Вермонт, а я живу в Нью-Йорке.

— Так уволься с работы. Очевидно же, что тебя это мучает.

— И что потом?

— Я не знаю, мы что-нибудь придумаем.

— Мы на грани развода, — напоминаю я ему. — У нас серьезные проблемы, которые нужно основательно решать.

— Какие например? — спрашивает он, бросая вызов.

— Ты не споласкиваешь раковину после бритья. — Я знаю, что это мелочь, но это одна из тех вещей, которые меня в нем раздражают. — Мелкие волоски с твоей щетины прилипают к фарфору и от них практически невозможно избавиться.

Итан долго смотрит на меня.

— Ты храпишь, и из-за этого невозможно уснуть, — наконец говорит он.

— Только когда я устаю.

— Но все равно храпишь.

— И что мы делаем? Обмениваемся колкостями?

— Нет. — Он проводит рукой по волосам. — Меня не волнуют наши «особенности». Я просто хочу свою жену. Что бы ни случилось, мы можем исправить это, вместе.

Каждое мгновение в его присутствии напоминает мне, как сильно я люблю его, что только больше запутывает. Да, я опасаюсь. Я боюсь выйти из своей зоны комфорта. Я беспокоюсь, что если мы смогли дойти до развода, то откуда мне знать сможем ли мы выдержать еще одно испытание?

А теперь еще и ребенок. Непроизвольно прижимаю руку к животу. Я не хочу, чтобы причиной нашего сохранившегося брака стал только ребенок.

— Мне нужно возвращаться на вечеринку.

Боль отражается на его лице.

— Холли…

— Давай не сегодня. — Я прохожу мимо него к двери, и грусть проникает в каждую клетку моего тела, когда я выхожу из подвала.

ГЛАВА 11

Встретимся под омелой

Итан

«Концепт Дизайн» закрыт на праздники, но Калеб сказал мне, что сегодня он будет в офисе заниматься бухгалтерией, а мне сейчас нужен мой друг так, как никогда раньше. Не уверен, что смогу даже объяснить ему, что не так, и сможет ли он, сам никогда не состоявший в браке, дать мне какой-нибудь совет. Но иногда тебе и не нужен этот совет. А просто нужно отвлечься.

А после того, что произошло вчера на вечеринке, отвлечься мне определенно не помешает.

— Прости, что? — спрашиваю я, поднимая на него глаза. Я развалился в кресле по другую сторону стола, наблюдая за тем, как он просматривает какие-то файлы.

Калеб снимает очки и кладет их на стол.

— Ты выглядишь рассеянным.

— Наверное, да, — соглашаюсь я. — Просто… много всего сейчас происходит.

— Я не хочу добавлять тебе еще больших хлопот, — отвечает Калеб. — Просто спрашиваю, не обдумывал ли ты больше мое предложение.

— Оно заманчивое, — признаюсь я, представляя, как вернусь в Уэстон, осяду здесь. — Нью-Йорк всегда был не для меня.

Калеб смотрит на меня.

— Но…?

Я вздыхаю, проводя рукой по волосам.

— Просто не знаю, готов ли я принять это решение.

Калеб понимающе кивает мне, хотя мы оба знаем то, что остается невысказанным — возвращение в Вермонт означает конец для нас с Холли. Настоящий конец.

— Что ж, — говорит он, откидываясь на спинку стула. — Я не давлю. Предложение останется в силе, если ты решишься. В любое время, когда будешь готов.