Случайный знакомый. Другая страна - Усова Юлия. Страница 46

Однако её возвращения из больницы дома ждали. Более того, к нему готовились. Приехала в разгар учебного года даже Ольга, старшая сестра. Отец, чьей любимицей всегда была Оксана, молча сидел за столом чернее тучи. Мать плакала. Сестра тоже украдкой вытирала глаза, а младший брат старался не смотреть никому в лицо.

— Ну и кто этот негодяй? — сухо начал отец. — А, дочка? Может, познакомишь с зятьком дорогим? Или сама не знаешь, с кем нагуляла? Позор! На всю семью позор! Так вот, дочка, моё тебе родительское слово. Или ты нам мужа законного приведешь и отца ребенка, или езжай рожать отсюда подальше и с пащенком не возвращайся. Нам такого позора не надо. Весь город узнает, пальцем тыкать станут. У Петра Кацубы дочь проститутка! Дитя нагуляла, в подоле притащила!

Оксана стояла ни жива ни мертва, уставившись в пол, и беззвучно плакала.

— Ну что ты молчишь! Умела грешить, умей и ответить. Не хочешь сама, дай мне его адрес. Я этого жеребца быстро за узду и в стойло.

— Нет у меня адреса, — едва слышно шепнула Оксана.

— А имя у него есть? Хотя на кой хрен нам его имя, — горестно махнул рукой отец. — Ладно, дочка. Сделанного не воротишь, теперь надо думать, как дальше быть. Горе ты нам принесла немалое, но всё ж мы родители твои, поможем. Значит, будет так. Ты уезжай к мамкиному племяннику в Полтаву, там и родишь, и школу вечернюю окончишь. Потом возвращайся, мужа мы тебе найдём, можешь не беспокоиться. А пащенка — в детдом, чтоб и духу его тут не было! Это наше последнее слово, и другого разговора у нас с тобой не будет. Иди, собирайся. Завтра и поедешь.

Оксана взглянула на отца, на мать и поняла, что другого разговора действительно не будет. Молча повернулась и ушла в комнату, быстро покидала в чемодан вещи, бережно уложила на самое дно коробочку с часами. Пройдя мимо оторопевших родных, вышла за дверь. Ни объяснять что-то, ни оправдываться, ни пытаться что-то изменить она не собиралась За спиной вскрикнула мать, раздался голос отца:

— Оставь! Одумается и вернется.

До самой темноты Оксана бродила по знакомым с детства улицам, таская с собой тяжелый чемодан и прячась от немногочисленных прохожих. В душе были лишь горечь и пустота. Она знала местные нравы и всё же нарушила их. Но ведь это всё-таки ее родители, её семья! Могли же как-то поговорить, поддержать. Она ведь и сама хотела уехать, можно ведь было решить всё по-хорошему! Оксана вспомнила злое слово «пащенок», несколько раз брошенное отцом, и поняла, что договориться с родителями не сумеет. Да, наверное, и не захочет. Никто не заставит её избавиться от ребенка! Она обязательно родит малыша, сына. И конечно, назовет его Владимиром. «Володя, Вовка…» — повторяла она беззвучно, одними губами, и от этого имени ей становилось легче.

Как-то само собой получилось, что она оказалась на железнодорожном вокзале. Села на лавку, не зная, что делать дальше. Возвращаться она даже и не думала, уехать не могла — не было денег. О деньгах-то она и не подумала, поспешно швыряя вещи в чемодан. На душе было тошно, болела голова, гудели уставшие ноги. Оксана сама не заметила, как заснула. А пробудилась от того, что кто-то потрогал её за плечо. Открыв глаза, увидела милиционера и узнала его.

Сержант Федор Пинчук был их соседом и знал Оксану с самого рождения. Почти силком он затащил её к себе в дежурку. Попросил своего коллегу уйти, поил девушку чаем и долго с ней разговаривал. Почему-то ему Оксана рассказала все без утайки, ничего не скрывая и не стесняясь. Федор как мог утешал её, но врать не стал. Сказал, что она своего Володю при таких скудных данных найти сможет разве что по чистой случайности, да и он её тоже. Конечно, чего только в жизни не бывает, но сидеть сложа руки на вокзальной скамейке в ожидании чуда не стоит. Лучше он пойдёт и поговорит с её отцом, постарается убедить его быть помягче с дочерью.

Вернулся Пинчук расстроенный, но не один, а с Ольгой. Та уговаривала её вернуться домой, сетовала на то, что так не вовремя их курс загнали в колхоз — если бы сестра застала её в общежитии, то нс пошла бы бродить по городу и ничего бы не случилось. Винила себя за то, что уехала в колхоз и сестра её не застала. А сейчас лучше всего вернуться домой и сделать так, как хочет отец. Ну по крайней мере переночевать дома, а потом уехать в Полтаву, а что уж там делать — видно будет. Но Оксана не отвечала ни слова, только яростно мотала головой. Поняв, что уговоры не действуют, сестра попросила с часок подождать и никуда не уходить.

Появилась она даже раньше, чем через час. Принесла документы и деньги. Опять плакала и уговаривала вернуться, говорила, что отец сам переживает, но у него характер такой. Надо как-то смириться, перетерпеть, а потом всё сладится и будет хорошо.

Деньги Оксана с благодарностью взяла, но Ольгу попросила даже не пытаться её уговаривать. Она уже всё решила и домой не вернется. Проводила сестру до автобусной остановки, попрощалась с ней и пообещала вернуть деньги, как только устроится на новом месте. Всхлипнув ещё несколько раз, Ольга вошла в подъехавший автобус и долго ещё махала Оксане рукой, стоя у заднего окна.

Оксана подошла к кассе. Народу было немного, и, стоя в этой небольшой очереди, девушка поняла, что понятия не имеет, куда ей ехать. Решила: если будут билеты на тот поезд до того города, откуда она только что приехала, она отправится туда. Правда, там учится сестра, но встречаться с ней Оксана пока не будет. Никого из родных видеть она решительно не хотела. Будет жить одна. Нет, не одна — с маленьким сыном, который родится через несколько месяцев. Жить в городе, где живет Володя. Правда, это очень большой город, и шансов случайно встретиться с любимым очень мало. Нo всё равно — в этом городе ей будет лучше, чем где-нибудь ещё. Тем более что женщина в окошечке кассы уже протягивала ей билет со словами: «Повезло вам, девушка. Последний на этот поезд взяли». Билет оказался дорогим, купейным. Оксана рассчитывала на плацкартный, деньги нужно было экономить. Но выбирать не приходилось. Раз уж оказался в кассе этот последний билет — надо брать.

В поезде Оксана села к окну, уперлась лбом в стекло и замерла, погрузившись в свои мысли. Что случилось с Володей? Почему он не пришел, как обещал? И что ей теперь делать? Из дома она ушла и не вернется ни за что, лучше умрет где-нибудь под забором. Хотя умирать тоже ведь нельзя, она теперь отвечает не только за себя, но и за ещё не родившегося малыша. Что же ей делать? Куда она едет, зачем ей этот далёкий чужой город? Ни работы, ни прописки, ни жилья, а денег кот наплакал… Она никому не нужна.

Оксана и не заметила, как перрон вместе с фонарями и невысоким зданием вокзала уехал назад. Поезд тронулся. Отвернувшись от окна, которое на мгновение осветил мертвенно-синий глаз семафора, она с удивлением увидела, что вкупе уже не одна — напротив неё сидела худенькая пожилая женщина с совершенно белыми волосами, подтянутая, в строгом костюме. Девушка вновь повернулась к окну. Общаться попутчицей она не хотела. Однако после проверки билетов та заговорила сама:

— Простите за беспокойство… Давайте попьем чайку.

— Спасибо.

— Нет, одним «спасибо» вы от меня не отделаетесь. Честное слово, когда вы выпьете горячего чаю, вам сразу станет намного лучше. Уж поверьте опыту пожилой женщины.

Сказала она это так просто и сердечно, что отказаться было просто невозможно.

— Как вас зовут? — улыбнулась соседка.

— Ксения.

— А меня — Елена Евгеньевна. Вот, Ксения, угощайтесь.

— Что вы, не надо.

Оксана взглянула на разложенные на чистой полотняной салфетке маленькие пирожки и какие-то круглые аппетитные булочки и почувствовала, как желудок сводит голодная судороги, а рот наполняется слюной. Сколько же времени она не ела? Рука сама потянулась за пирожком, но Оксана опомнилась и вновь отрицательно покачала головой. Ещё не хватало у чужих из милости прикармливаться! Но пирожков хотелось просто до слёз. Не какой-нибудь еды вообще, а именно этих румяных пирожков. Интересно, с какой они начинкой? Сглотнув слюну, она твердо отказалась ещё раз, чтобы отрезать себе путь к отступлению.