Карфаген 2020. Восхождение (СИ) - Ратманов Денис. Страница 53

— Ты тот, за кого себя выдаешь? — продолжает допрос Магон. — Отвечай.

Выход я нашел, нужно отвечать расплывчато. Говорю, но меня помимо воли начинает нести не туда. Похоже, и правда у меня плавятся мозги.

— Меня зовут Леон, я родился и вырос здесь. Меня выбрала воплощенная Танит как противовес существующему укладу.

— Так. Твоя цель?

— Гамилькар Боэтарх как символ служителя культа Ваала. Справедливость.

— Тогда в чем справедливость сегодняшнего покушения на меня?

Удивиться не успеваю, говорю:

— Я не планировал покушений на тебя. Наоборот, пытался договориться. — Сопротивляюсь его воле, чтобы узнать то, что нужно мне, башка раскалывается, но все-таки удается выдавить: — Что за покушение? Когда? Это дело рук…

— Заткнись! — рявкает Ульпиан. — Я пересмотрел записи Полигона. Ты точно обладаешь странными способностями и умеешь сопротивляться чужой воле! Похоже, и нейролизин тебе нипочем. Значит, будем работать старым добрым способом.

Сопротивление отнимает массу сил, слизываю кровь, бегущую из носа, зрение искажается, искажается слух, голос Ульпиана кажется гулким, вибрирующим. Если бы хотя бы знать, что произошло и что мне предъявляют!

— Последний раз спрашиваю: ты причастен к смерти моего внука?

— Нет! Я вершу правосудие, причинять вред невинным — это по части Боэтарха. — Собрав последние силы, спрашиваю: — Перед тем как мне сдохнуть, скажи, что с моими людьми? Ты сдержал слово?

— По-моему, он сопротивляется, но частично, — подает голос Герилл. — И что-то есть в его словах.

— Я могу вылечить, — шепчу я и замолкаю, потому что боль становится нестерпимой, горячая кровь, текущая из носа, кажется раскаленной лавой.

Перед глазами темнеет, и я на миг вырубаюсь, боль гулко пульсирует в висках, отдаляется, отдаляется… Шлепок по щеке — и я снова в сознании, гляжу на расплывающийся силуэт Ульпиана. Кажется, моя голова вот-вот взорвется, как воздушный шарик. Рядом с Ульпианом появляется его сын.

— Похоже, на него таки действует, смотри, совсем плохой, а мы так ничего и не узнали.

— Сейчас узнаем, давай электроды.

Они суетятся, двигают руками, но не могу отследить их движения. Они меня что, пытать собрались? Что ж, быстрее все закончится. Сил сопротивляться нет, чувствую себя выпотрошенной тушкой, смотрю на приближающегося Ульпиана. Он хватает за ворот облегающей рубахи, какие мы надеваем под бронекостюм, с оглушительным треском рвется ткань, а я неотрывно смотрю на электроды в руке Герилла. Ничего, потерплю. Зато я знаю, что за гранью что-то есть, там меня ждет Элисса, скоро все закончится, и я наконец обниму ее.

Но что происходит? Почему Ульпиан медлит? С трудом фокусирую взгляд на его лице. Глава рода Магонов смотрит мне на грудь, и уголок его века дергается.

— Откуда это у тебя? — Он тянется к медальону Элиссы, будто ожегшись, одергивает руку.

Отвечаю честно:

— Подарила моя любимая девушка, Элисса, твоя внучка. Я не враг тебе, и я ни слова не солгал.

Последнее проговариваю без его разрешения, расходую последние силы, и меня вырубает. То приходя в сознание, то отключаясь, замечаю возню над собой — Магоны осознали свою ошибку и пытаются меня реанимировать. Из обрывков фраз понимаю, что против введенного вещества нет антидота.

— Я снимаю все запреты, — взволнованно бормочет Ульпиан, а я пытаюсь удержаться в сознании, чтобы распределить очко характеристик в интеллект и исцелиться.

Сконцентрироваться сложно, текст то появляется, то исчезает, да еще и Магон меня теребит с вопросом, где Элисса и что теперь делать. В конце концов мне вроде бы удается распределить очко, по телу прокатывается теплая волна, боль отступает, и я погружаюсь в великое ничто.

Меня выталкивает из небытия, как преждевременно — плод из утробы. Перед глазами мерцает красный текст:

Внимание!

Преобразование прервано ввиду отсутствия в организме достаточного количества микро и макронутриентов!

Необходимо съесть богатую белками и жирами питательную пищу!

Распахиваю глаза и обнаруживаю себя в больничной палате под капельницами, заходится писком аппарат, отображающий пульс. Вырываю иглу из вены, пытаюсь встать, и в палату врывается врач в светло-зеленом брючном костюме, а следом входит Магон. Только сейчас оцениваю, что это действительно могучий старик, мало того, в его осанке, в широченных расправленных плечах нет ничего старческого.

— Мне жизненно необходимо поесть, — говорю я. — Рыбу, морепродукты. Глицин, аминокислоты — в общем, что-то для мозгов. И витамины. Иначе сдохну.

Врач раскрывает рот, чтобы возразить, но Ульпиан могучей ладонью хлопает его по плечу.

— Принеси, что он говорит. Быстро!

Врач исчезает, Магон смотрит пытливо и спрашивает:

— Что с Элиссой?

— Вооруженный налет на дом Тевуртия Помпилия — твоих рук дело? — бормочу, хотя знаю, что это не так.

Он мотает головой.

— Элиссу убили несколько дней назад, я пытался ее спасти, но не успел.

Меня начинает трясти, желудок скручивает спазмом, стискиваю зубы, чтоб не показать, как мне хреново. Магон сжимает челюсти, и на щеках проступают жгуты сухожилий.

— Я чувствовал, что они живы. Искал их…

— Не хрен было давать добро на жертвоприношение, — огрызаюсь я.

Возвращается врач, приносит какой-то коктейль в стакане, выхватываю его из рук, выпиваю залпом. Магон наблюдает, ждет, пока допью, взглядом изгоняет врача и спрашивает:

— Ты должен был умереть. Введенное вещество разрушает связи между нейронами.

Укладываюсь, закрываю глаза, ощущая, как по телу растекается приятная усталость. Ленивым взглядом обвожу комнату, пальцем указываю на камеры, замаскированные в углах палаты.

— Без камер. Позже, — еле ворочаю языком я. — Меня выключит на несколько часов. Свяжись с Гисконом… Перенеси…

— Как ты выжил?

— Я уже отвечал. Умею… Боэтарх же умеет только… убивать. — И задаю вопрос, который не дает мне покоя, выходит на первый план, загораживает весь мир. — Мои люди…

— Я всегда держу слово, — голос Магона звучит будто издалека. — Живы.

И снова целебное небытие.

Открыв глаза, чувствую себя отлично, тру лицо, инстинктивно пытаясь отодрать кровавую корку, снова замечаю иглу в вене, вытаскиваю ее и топаю в коридор. Но мое пробуждение замечает Магон, который, похоже, все это время проторчал здесь.

— Который час? — интересуюсь я.

— Пять вечера. Встречу с Эйзером Гисконом я перенес на завтра, он отказался проводить ее без тебя.

— А знаешь почему? Идем туда, где нет камер, и я все тебе расскажу. Пока объясни, где мы находимся.

— В фамильной резиденции, — отвечает он, направляясь по коридору. — Внутри зиккурата, на пятой ступени. Здесь наша семейная клиника, и нам нечего опасаться. Как ты узнал про камеры?

— Талант у меня такой, — говорю, поглядывая по сторонам.

— Здесь мы в полной безопасности. Говори.

— Поверь, никто и нигде не в безопасности. Наверное, тебе показалось странным желание Эйзера встретиться там, где нет приборов слежения?

— Да. Я сразу заподозрил неладное. Опасения подтвердились. Следуй за мной.

Его тон звучит повелительно, даже когда Ульпиан что-то объясняет. Поначалу хочется его осадить, но вскоре понимаю, что таков его стиль общения: превентивно задавить авторитетом, он никого не считает равным себе, и в этом, наверное, есть рациональное зерно. Он действительно самый могущественный человек в мире, даже не подозревающий, насколько хрупка и его жизнь, и жизни всех Магонов.

Из клиники выходим в просторный зал. То, что я видел у Гискона — просто образец скромности. Здесь кожаные диваны, золотые светильники, имитирующие канделябры, на стенах — картины кистей знаменитых художников вперемешку с портретами знаменитых представителей рода. Двери, похоже, деревянные, тяжелые, с серебряными ручками.

Одну такую Ульпиан открывает, жестом приглашает в кабинет, где овальный стол и шесть стульев.