Курсант: Назад в СССР 11 (СИ) - Дамиров Рафаэль. Страница 51

— Ну вот смотрите, — Погодин, заложив руки за спину, принялся прохаживаться по кабинету. В этот раз он непроизвольно копировал не меня, а шефа. — Мы не афишировали, что убийства взаимосвязаны. Делали вид, что официально занимаемся только псевдосуицидом директора швейной фабрики. Зачем?..

Федя резко остановился и уставился на шефа, как экзаменатор. Горохов даже поперхнулся и принялся на автомате отвечать.

— Ну-у, чтобы выманить Литератора. Чтобы он проявил себя и ошибся, — бормотал Никита Егорович, вспоминая подробности тактики, которую придумала Света. — Он ведь хочет привлечь к себе внимание, поиграть с нами, а мы его игру не приняли. Вроде как, по своей нерасторопности не додумались, что все это дело рук одного человека.

— Правильно, — кивнул важно Федор и продолжил свой начальствующий шаг по кабинету. — И после этого он прислал нам анонимку, где есть намек, что Приходько жива и томится в заложниках. Мы снова официально никак не отреагировали. Литератор посчитал нас тупыми и решил убить Светлицкого! Ну, как вам версия?

Погодин обвел нас торжествующим взглядом, будто артист в ожидании аплодисментов. Но вместо оваций мы нахмурились, а шеф недовольно прокряхтел:

— Из всего этого, Федор, я понял, что мы «тупые», а при чем тут покушение на Светлицкого? Так и не допетрил…

— Ну как же⁈ — всплеснул руками «артист». — Тем самым он дал нам прямой намек, что все ниточки, как там ни крути, ведут к писателю. Мол, ищите, товарищи тупые милиционеры, сценарий убийств в опусах писателя. Логично же? А?

— Ну-у… — Горохов почесал лысинку, постучал пальцами по подлокотнику, — в общем, да. Есть зерно истины в твоих словах.

— Да не зерно, а зернище! — тряхнул вихрами Федя. — Изначально, если Литератор убивал по мотивам произведений Светлицкого, то можно было предполагать, что он хотел его подставить тем самым. Подставить не получилось, и он решил его убрать тогда — не своими руками, а руками Ибрагимова. Все просто, как дважды два! И заодно засветить миру свои геройства. Ведь Света говорила, что делает он это напоказ. Не пытается скрыть факты насильственной смерти, не прячет трупы. Он режиссер, а в его фильме мы все — актеры. Мы не хотели принимать отведенные роли, вот он и решил нас подтолкнуть — убрать одного из персонажей, Светлицкого, то есть…

— Логично, — уже более одобрительно закивал Горохов. — стало быть, Туз — и есть Литератор?

— Возможно, но, может, и нет… — тут уже вмешался я. — Но пока не найдем или того, или другого — правды не узнаем.

В ресторане 'Юбилейный", несмотря на будничный день, кипела вечерняя жизнь. Здесь, в основном, блистал бомонд Литейска. Официально простым гражданам вход сюда не был воспрещен, но на деле попасть в ресторан нелегко, если у тебя нет соответствующей должности в горкоме, заводоуправлении или другом рыбторге.

Столик заказывали заранее, а самый шик, если это делала ваша секретарша. Для остальных смертных, пытавшихся пробиться в элитный ресторан Литейска, ответ администратора был всегда один: «Все столики заняты, позвоните завтра, а лучше — на следующей неделе».

Но, тем не менее, обычные граждане сюда тоже просачивались. Всегда срабатывала заветная фраза «я от Иван Иваныча». Иногда, если «Иван Иванович» не входил в круг знакомств посетителя, то свой проход можно было мотивировать трешкой швейцару, если в будний день, и червонцем — в вечер пятницы, в выходные и праздничные дни. У того на руках была своя «такса», согласованная с администрацией ресторана, которой он и отдавал часть своей ежедневной прибыли.

Мы же со Светой прошли без проблем. Столик нам заказала секретарша полковника Лосева. Начальник УВД великодушно нам помог с заведением, даже не спросив, зачем мы туда идем. Естественно, к чему вопросы — молодая парочка решила приятно провести вечер. Но отправились мы туда отнюдь не отдыхать.

— Вон она, — сидя за столиком с белоснежной, как облако скатеркой, недовольно фыркнула Света, косясь на привлекательную смуглянку в вечернем платье.

На яркую брюнетку, курсировавшую между столиками, украдкой заворачивала головы вся мужская половина зала.

— Ага, вижу… — кивнул я. — Варя Соловейчик на месте. Молодец, не обманула. Умничка…

— Что-то ты слишком ее нахваливаешь! — прищурилась Света недобрым взглядом. — И хватит на нее пялиться!

— Да я смотрю, куда она сядет… — пожал я плечами, — мне же надо держать ее в поле зрения.

— В поле зрения и я ее могу подержать, — прошипела Света. — А ты заказ делай, уже десять минут меню перед тобой лежит. Все никак выбрать не можешь.

— Извини, милая, сейчас не до еды, — я пододвинул Свете меню. — Выбери там сама что-нибудь за меня.

— Что? — недовольно покачала головой девушка.

— Да сильно не заморачивайся, обычное что-нибудь, котлетки там, картошечка.

— Здесь нет такого, оливье и тертую свеклу и в столовой поедим.

— Ну тогда крабов закажи, — наугад ляпнул я. — Еще каких-нибудь гадов креветочных, люблю я дары моря… О! Смотри! Вон и Анатоль пожаловал! Все, дорогая, сидим и не обращаем на них внимания… Так-с… Что там, говоришь, заказать надо? — я уткнулся в листок с ассортиментом блюд.

Мы, наконец, сделали заказ, выпили по бокалу вина и пошли танцевать. Вставая, я незаметно кивнул Варе. Они с Рубилиным сидели не так далеко от нас, но народу в ресторане к вечеру было столько, что так просто не пересечешься даже взглядами.

Света, увидев кивок, сжала мою ладонь на секунду чуть сильнее обычного, но сказать — ничего не сказала.

— Все, они идут… — прошептал я, прижимаясь к свой девушке. — Делаем вид, что случайно встретились.

Варя вытянула Анатолия ближе к центру, где уже перетаптывался в медленном танце народ, и мы вместе с ними под свежую лирическую песню Антонова «На улице Каштановой». Несмотря на то, что в 80-е годы в Советском Союзе среди граждан, особенно молодёжи, все популярней становилась западная музыка, отечественные исполнители не спешили уступать иностранным музыкантам в написании хитов. Какие-то из них сразу становились всенародно любимыми и крутились по радио, а каким-то нужно было время, чтобы стать по-настоящему «золотыми».

— Ба! Какие люди! — воскликнул я, когда Варя и Рубилин приблизились к нам, кружась в танце.

Анатоль вздрогнул, но, увидев меня в паре с эффектной красавицей в струящемся, как кожа змеи, облегающем платье, с облегчением выдохнул. Даже приветственно улыбнулся:

— Андрей Григорьевич! Вот так встреча!

— Приветик, — стрельнула в мою сторону глазками Варя.

— Здрасьте, — буркнула в ответ Света.

Медляк закончился, Антонова сменила Анне Вески, а мы уже начали разбредаться по столикам, когда вдруг Варя предложила:

— А давайте вместе посидим. Компанией веселее.

Анатолий скрипнул зубами, Света прикусила губу, а я тихонько ее пощекотал по ладошке в моей руке, мол, все нормально, дорогая, ты же знаешь, что это наш план…

Накануне я встретился в прокуратуре с Варей и рассказал ей кое-что о Литераторе. Скрывать больше не имело смысла, ведь дело по балерине Завьяловой мы у нее забрали официально, и она была в курсе оснований объединения материалов следствия. Все-таки не в ЖЭКе работает, а старший следователь.

Узнав, что в городе орудует серийник, Варя была в шоке. Оно и понятно — еще и тексты ее отца оказались замешаны. Как у лица заинтересованного и имеющего прямые родственные связи с писателем, у Вари начальство забрало все уголовные дела и материалы, а саму ее отправили в очередной, но внеплановый отпуск, на всякий случай. Перестраховались, так сказать. Я рассказал девушке о факте пребывания ее ухажера в этом самом ресторане, где мы сейчас находились, в памятный вечер убийства завобощебазой. Она очень удивилась — потому что, как я и сам знал, она была с отцом, а вот Анатолия там не видела. Тогда я и попросил ее помочь вывести его на чистую воду.

Прийти в назначенный вечер с ним в ресторан, где мы встретимся с ним якобы случайно. В случайность Анатолий поверил бы, только если бы я был не один — и совершенно точно не претендовал бы на даму его сердца. Света согласилась стать моим прикрытием, хотя план ей, мягко говоря, не нравился…