Мир совкового периода. Четвертая масть (СИ) - Черемис Игорь. Страница 47

Этого ещё не хватало, с тоской подумал я. Ещё бабушку с отцом взять – и будет полный комплект.

– Нет, Ал, никаких со мной. Не тот случай. Извини.

Я развернулся и пошел в прихожую. Алла постояла немного – и побежала за мной. Но она не сказала ни слова, пока я обувался.

– Егор, – позвала она, когда я взялся за ручку двери.

– Ал, всё нормально. Я вернусь.

И вышел из квартиры, успев услышать вопрос Александра Сергеевича – он интересовался у дочери, куда я пошел. Её ответа я уже не услышал.

***

Я прекрасно понимал, что звонок Лёхи мог быть уловкой, и на тех лавочках, где произошла моя первая встреча с этой троицей, меня будет ждать целая банда – возможно, настоящих гопников из Кузьминок, которым тот же Лёха пообещал заплатить пару рублей, если те сумеют хорошенько меня отметелить. Но и не пойти я не мог – и у меня не получалось объяснить даже самому себе, почему я сразу не послал этого крысеныша далеко и надолго. Поэтому я и не стал вступать в диалог с Аллой и рассказывать ей о лёхином звонке – она бы потребовала, чтобы я назвал причины моего поступка. Вот и пришлось расставаться так – не слишком хорошо. Но вроде бы и не слишком плохо.

Лёху я заметил прямо от поворота на ту памятную тропинку. Он сидел на скамейках один, согнув спину и держа зажженную сигарету в сжатом кулаке, словно на улице был сильный ветер или дождь. Никаких гопников поблизости не наблюдалось, хотя за здешними домами можно было при желании спрятать настоящий засадный кавалерийский полк с приданной артиллерией. Но я сильно сомневался в том, что Лёха хоть что-то знает про тактику малых и больших групп – а также в том, что он будет так сильно заморачиваться всего лишь ради того, чтобы избить меня. Но сумку я расстегнул и проверил, чтобы ломик ни за что не цеплялся.

И направился к Лёхе.

Он услышал моё приближение и поднял голову. Выглядел Лёха плоховато – приличный синяк на поллица, заплывший левый глаз и слегка разорванная губа. Эдакий алкоголик, который буквально вчера несколько раз близко познакомился с асфальтом из-за непредсказуемой силы тяжести. Фотографиями подобных забулдыг в интернете будущего любили иллюстрировать различные неприглядные факты из жизни страны. Но алкоголем от Лёхи не пахло – только какими-то лекарствами, которыми наверняка вонял и я сам после вчерашних процедур.

Я молча смотрел на него, не говоря ни слова.

– Привет... – с усилием произнес он.

– Привет, коли не шутишь, – ответил я. – Говори, что надо, у меня времени мало.

Я не собирался спрашивать, кто его так отделал – вдруг я их знаю и придется отдариваться. Но Лёха не стал дожидаться моих расспросов.

– Это меня Боб отхуярил, – сообщил он.

– Вот как? – деланно удивился я. – Он же вроде должен быть в армии? Или ради такого развлечения решил взять небольшой отпуск?

Лицо Лёхи скривилось.

– Хуй его знает, что он там взял, только он в Москве, – сказал он. – И собирается к тебе сегодня ночью прийти.

Я немного помолчал. Моя паранойя начинала мне нравиться.

– С чего ты решил мне об этом рассказать? – спросил я.

– Да заебал он... раньше нормальный был пацан, ровный, дела с нами всякие делал, знакомых у него куча была, лавэ поднимали, развлекались, шмотки-хуетки, с тёлками опять же проблем никаких, – он неловко сплюнул на землю – я заметил, что слюна у него была чуть розоватой. – А тут приехал – зверь зверем, ничего не слышит, только одно на уме, как этой бабе... ну... Алле... отомстить. К Михе сунулся – но тот боец, сразу на хуй послал, Боб против него не стоит, утерся и ушел... если бы вы тогда без самопала были – пизда вам обоим, Родька с Михой вас бы затоптали. Ну и я бы добавил...

Да, хорошо, что у нас был самопал.

– А сейчас что? Миха твой отказался, а ты?

– Я тоже... нахуй, конечно, не слал... не по масти мне, но сказал, что не пойду. И ему предложил забить на это. Но он упертый... отхуярил меня и свалил.

– А чего так? Ты же мне тогда в парке заливал про дружбу, всегда вместе и всё такое. Или что – прошла любовь, завяли помидоры?

– Какие, нах, помидоры... Ничего не завяло, только гиблое это дело, – глухо сказал Лёха. – Одни проблемы с этой Аллой, как она с тобой связалась... раньше всё в порядке – подошли, кулак хахалю её очередному под сопатку сунули – и всё... Один, кажись, был, кому два раза пришлось повторять, но и он съебал. А тут... переломы это хуй с ним, я их давно не считаю, на мне всё как на собаке заживает. Но там же и менты, и эта гебня начала вокруг ходить – а это верный признак, что жизни не дадут, если что случится. Те гебешники нас серьезно распотрошили, всё знают – что, кому, сколько, только им это похую. А могут вспомнить и шепнуть, кому надо... нас с Михой тогда на ленточки порежут, да и Родьку где угодно достанут. И не только нас, ещё и родню могут... тоже звери, как Боб сейчас.

– Ну объяснил бы ему всё это... мне он тоже нахер не уперся, по ночам его караулить, других дел полно.

– Объяснил, – криво усмехнулся Лёха и ткнул себя в лицо. – Вот, вот и вот, ещё и по ребрам прилетело хорошо, хожу сейчас, как знак вопроса. Злой же он, говорю, ничего слышать не хочет. Так что жди его сегодня.

Мы помолчали.

– А ты зачем меня предупреждаешь? – поинтересовался я. – Я же теперь готов буду, у твоего Боба вообще без шансов... у него и до этого шансов было немного, тут ты правильно всё понял, но сейчас... сейчас я просто буду выбирать, до какой степени его калечить.

Лёха едва заметно вздрогнул – возможно, вспомнил, что я обещал сделать с ним, когда поймал в Сокольниках.

– Да похуй, что ты с ним сделаешь, – пробурчал он. – Хочешь верь, хочешь – нет... Просто похуй. Хоть вообще прибей – твои дела. У нас с Михой сейчас своя жизнь образовалась, с Бобом никак не связанная. С ним так и так пришлось бы расплевываться... Так что... похуй. Только это... мне бы пласт вернуть... а то долг висит.

Я не сразу понял, о чем он, но потом вспомнил – гараж, стоящий на верстаке альбом AC/DC «Back in Black», который был моим заложником на случай обострений отношений с этой гоп-компанией. Формально Лёха нарушил наш пакт о ненападении, когда заявился ко мне вместе с приятелями, так что пластинка теперь как бы моя. Но она действительно была мне не нужна, так что я мог помочь Лёхе избежать неприятностей очень легко. Вот только делать мне этого не хотелось.

– Лёх, ты помнишь, что я говорил, когда забирал эту пластинку? – он угрюмо кивнул. – Но ты привел своих приятелей ко мне в гараж, чтобы попытаться сломать мне ноги. Одно это обнуляет все наши с тобой договоренности. А потом ты со своим Михой ещё и отпиздили моего друга... очень серьезно, парень неделю в больнице провалялся во время сессии, а ведь он вообще ни при делах был, случайно тогда со мной оказался. Я вообще собирался вас искалечить за это, но гебешники, которых ты с такой ненавистью поминаешь, отговорили, хотели с вами по закону разобраться. Тогда не вышло, но сейчас, как вся эта свистопляка закончится, они могут и вспомнить о своих желаниях. И смысл возвращать тебе хороший альбом хорошей группы? Всё равно он на складе вещдоков на Лубянке осядет.