Мужской персонаж (СИ) - "Ляля Фа". Страница 10

— Я не люблю сюрпризы, и вообще, ты меня сегодня спас, так что проехали, я не хочу тебе навязываться в обед.

Ноэмия внутри начинает возмущаться, но я не сдаюсь. Пока не пойму, что, черт возьми, происходит, почему я так реагирую на вот этого конкретного, совершенно невозможного мужчину, флирт может оказаться рискованным.

— Э нет, Чудная, ты от меня так просто не открутишься, — Рафис неожиданно берет мою ладонь и сжимает её обеими руками. — И потом, у меня к тебе важный разговор. Поэтому, пусть не в качестве извинений, а просто так: пообедай сегодня со мной, пожалуйста, Наташа.

14. Рафис: Подкат

Пусть это будет не она! Не Чудила!

Я всё ещё вижу её лицо, на котором бегущей строкой открытым текстом написаны все эмоции, и это от безобидного массажа плечей. Через ткань футболки. Такая отзывчивая и чувствительная, обалдеть! А что будет, если...

— ...!

Крепкое слово характеризует в целом ситуацию, в которой я оказался. С одной стороны — в виде обложки бабской книжонки, а с другой — в лице очаровательной новой знакомой, с которой хочется... Да много чего хочется!

Инстинкты орут «полный вперёд», присвоить, приручить. А интуиция твердит, что Чейс — это Чудила. При таком раскладе я, Рафис Французов, — беспросветный идиот, которым играется прожженая лицемерка. Но тогда то, что я придумал, точно выведет её на чистую воду, какой писака-графоман упустит такую возможность?

Всё же, пусть это будет не она!

Я жду внутри машины. Наталья появляется ровно в час. Широкий бежево-бирюзовый шарф укрывает её плечи, ей очень идёт. Пристегивает ремень и смотрит на меня.

— Ну, и какой сюрприз? Какой серьёзный разговор?

— Ха, любопытная! Скажи мне лучше, ты все продукты ешь, никаких аллергий нет? Не вегетарианка случайно, мясо, рыба, морепродукты — ничего против не имеешь?

— Ем всё, но по чуть-чуть.

— А как же аллергия на яйца, пошутила? — Вижу, как она краснеет, уже забыла, видимо. А я помню! Но так и быть, опустим. — Ладно, без аллергией лучше. А эксперементировать, пробовать новое не боишься?

— Ну... Жареных тараканов есть не пыталась и не уверена, что хочу попробовать.

Бросаю взгляд на свою пассажирку, и поднимаю брови.

— В жизни надо попробовать всё! — Забавляюсь её реакцией. — Я хотел, чтобы то, что ты сегодня попробуешь, у тебя всегда ассоциировалось со мной.

Вижу, как Чудила слегка морщит лоб, размышляя. Но удивлён её выводам, и смеюсь, когда она вдруг заявляет:

— Ты везешь меня пробовать восточную кухню? Татарские беляши?

— А ты решила, что я восточных кровей? Если и так, то весьма разбавленных: татарином был мой дед по матери, в честь него меня и назвали. Знала бы ты, как мне в детстве хотелось простое имя — Дима, Саша, Вова — что угодно, лишь бы не выделяться из толпы.

— Надо же, а мне хотелось, наоборот, имя по-экзотичнее. Наташа — это очень банально, в моём классе в школе нас было четверо. В результате, была Наташа «Длинная», или Ната, Наташка-Ташка (ей повезло больше остальных), Наташа «Тихая», а по-простому — Тишка и я... Угадаешь кличку с первого раза?

У меня вырывается мгновенно:

— Чудила!

— Почти! — Какой у неё мелодичный смех! — Дети добротой редко отличаются между собой, я была либо «ЧуднАя», но это редко, либо «Чудо-юдо»...

Хм... Это вполне может объяснить «Ноэмию», но спросить напрямую, о каком именно экзотичном имени ей мечталось, забываю, так как срабатывает другой рефлекс, когда слышу её тихое:

— Мне не нравится ни моё имя, ни фамилия. И с этими комплексами я сражаюсь до сих пор.

— А вот и зря, у тебя очень красивое имя! Ты знаешь, что Натальей звали мать Петра Первого и жену одного из русских царей, не помню которого...

— Алексея Михайловича, второго из династии Романовых.

Ну конечно же, кого я учу истории?! У нас тут дипломированный музеолог. Но и у меня туз в кармане:

— Исполнились мои желания. Творец

Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,

Чистейшей прелести чистейший образец...

Вижу её удивлённые глаза, и это безумно льстит. Продолжим:

— О, как милее ты, смиренница моя!

О, как мучительно тобою счастлив я,

Когда, склоняяся на долгие моленья,

Ты предаешься мне...

— Всё-всё, хватит! Знаю, это стихи, посвящённые Пушкиным своей жене Наталье. Ты меня удивил!

— Мама — школьная учительница русского и литературы.

— О, тогда понятно.

То-то! Вижу, как розовеют щеки Чудилы. Что, даже на стихотворный намёк о чувственности она краснеет?! Да откуда она такая взялась, в наше время девчонки прекращают смущаться в шестнадцать лет, и потом, писала же она о нагах и эльфийской любви... Или не она писала?

— И всё же, Рафис, куда мы едем, и про какие эксперименты ты говорил?

— Не бойся, ничего экстремального. Мой хороший знакомый открывает ресторан тут недалеко. Так вот, сегодня для узкого круга людей там дегустация нового меню, так что будет как раз всё и по чуть-чуть. Самое то, чтобы нам успеть поесть до конца твоего перерыва. Это будет гастрономический ресторан, одна из лучших мировых кухонь Европы.

— Звучит интересно. Ну а поговорить ты о чем хотел?

— Все разговоры после еды! Смотри, это здесь, приехали.

Мы в сердце исторической части города. У будущего ресторана — частная парковка. Я ввожу код, чтобы шлагбаум поднялся, и мы, проехав в арку под зданием, паркуемся на свободном месте.

— «Esprit Bohème», — Наталья на удивление правильно читает вывеску ресторана, с ударением на последние слоги «Эспри Боэм», и даже переводит: — «Дух Богемы».

Вижу, как зажигаются восторгом её глаза:

— Французов, мы что, будем дегустировать французскую кухню?

15. Маленькая Франция

Одеваясь утром, я собиралась просто флиртовать. Потом натерпелась страху, приложилась об асфальт, испортила любимый джемпер. Затем млела от чутких рук Рафиса. Думала о нём все утро, сравнивая каждого клиента магазина с неотразимым заврекламмой. Фига себе, моей Арине джекпот достался! А мне... Невероятно, но он читал мне стихи!

А сейчас он на полном серьёзе спрашивает:

— Ты же не против французской кухни, нет?

Крыша, не возвращайся, не надо! Место благоразумия в моей голове окончательно занял мужчина, стоящий сейчас рядом, так близко... Рафис воплощает в жизнь мою мечту, сам того не зная. Этот образец мужественности — мой счастливый билет, не иначе! Эмоции накрывают меня, я тянусь к нему и порывисто целую куда сумела достать, в щеку чуть ниже уха.

— Спасибо тебе, я... я...

А что сказать-то? «Я пишу роман, действие которого происходит во Франции, и знакомство с французской кулинарией мне очень кстати. И да, ничего, что ты там в главной роли»? Или вот так: «Я тебя использую для написания мужского персонажа-француза моей книги, но ты такой улётный, что мне снесло крышу, и я хочу тебе нравиться, хочу!..»

Я вовремя торможусь. Эк, меня заносит.

— Я очень люблю всё французское...

Боже, что я сейчас произнесла?! Это кошмар!

— Я польщён, — Французов тихо смеётся, и его ладонь ложится мне чуть ниже лопаток, мягко подталкивая в сторону ресторана. — Пойдём, там внутри тебя ждёт маленькая Франция.

Входная дверь дзинькает колокольчиком оповещая о новых посетителях. Тут сквозной зал, мы зашли со стороны парковки, а со стороны главной улицы — окна во всю стену со стеклянной же дверью. Само помещение оформлено в индустриальном дизайне в серо-чёрных тонах с приглушенными оранжевым акцентами. Посередине, у стены из камня и голого кирпича, растянулась изогнутая барная стойка с высокими табуретами из металла и дерева. С потока свисают металлические абажуры ламп цвета ржавчины, а по залу расположены низкие столики из массивного дерева в окружении рыже-коричневых и чёрных кожаных кресел и диванов. Несколько обычных столов и стульев — вдоль витражных окон у главного входа.