Физик (СИ) - Горъ Василий. Страница 96
сел за руль своего, дождался, пока в салон заберутся Дауд с Валей, и дал задний ход. К монологу друга, что-то рассказывавшего своей Слуге, само собой, не прислушивался. И не только из-за того, что он говорил на арабском, а из чувства такта. Тем не менее, после того как два оставшихся внедорожника выкатились на бетонку и заняли место в кортеже аж из восьми машин, а кто-то местный подал команду к началу движения, пришлось выслушать перевод.
Как выяснилось, троюродный дядюшка этого парня оказался личностью повышенной хитрожопости. Попробовав вернуть «свою» телохранительницу «добром» и не преуспев, решил отомстить и через третьи руки обвинил Мавию в потере женской чистоты! Да, де-юре закон, согласно которому все женщины были обязаны жить и передвигаться вне дома исключительно с мужчиной-махрамом,
то есть, с родственником или мужем, был отменен в самом начале восьмого века, но де-факто ревнителей этой традиции в стране еще хватало. Ну, а они радостно подхватили, извратили и распространили дальше слух о порочности телохранительницы наследного принца, не только общавшейся с посторонним мужчиной, но и оставшейся в стране неверных понятно с какой целью!
Кстати, эту часть повествования Дауд изложил достаточно спокойно. А потом в его голосе появились нотки горечи:
— Оставляя Мавию тебе, я понимал, что так и будет. Но был уверен, что самое главное — не дать скоту-Рашиду ее похитить, спрятать и подвергнуть наказанию за мнимое своеволие. Тем не менее, не расслаблялся — сразу после возвращения домой пришел к бабушке Масуме, подробно объяснил ситуацию и попросил совета. Она помогла не только им. Но ее возможностей оказалось маловато, и теперь Мавия считается порченой в самом худшем смысле этого слова. Однако мы с Масумой не сдались и придумали план, требующий твоего участия.
— Рассказывай! — потребовал я. А после того, как он изложил этот самый план, без лишних слов набрал Валентину Алексеевну…
…Перед въездом в подземный гараж того самого поместья, в котором мы жили во время подготовки к открытому чемпионату Арабского Халифата по автогонкам, кортеж разделился. Все машины, на которых Дауд прибыл на аэродром, остались снаружи, а «Хозяева Леса» продолжили движение. Когда спустились по эстакаде и начали парковаться, я заметил сначала два новеньких «Святогора» с российскими номерами, а затем и коротенький строй прислуги, приехавшей из поместья Фарас ал-бахр. Лица этих восьми человек я видел только на фотографиях, зато запомнил досье и точно знал, что домоправитель, специалист по безопасности и шесть премиленьких красоток на любой вкус и цвет — волчары, каких поискать. Кстати, их появление в моей жизни нисколько не напрягало. Скорее всего, из-за того, что я считал поместье, подаренное Халифом, тем самым чемоданом без ручки, который неудобно нести и жалко бросить. В смысле, понимал, что расслабляться на берегу Красного моря буду раз в сто лет, зато эти вояки уже отдыхают от тягот прежней службы и на меня наверняка не в обиде.
Так оно, собственно, и оказалось: мужчины встретили меня еще более-менее сдержанно, а во взглядах девушек прямо за убедительно изображаемой радостью встречи при желании можно было разглядеть приязнь, готовность услужить и не особо сильно маскируемое веселье. Правда, сосредоточиться на анализе их поведения мне помешал рывок за рукав и еле слышный шепот обалдевшего Дауда, как оказалось, смотревшего совсем в другую сторону:
— Откуда тут Анечка⁈
— Прилетела. В одном из внедорожников охраны… — так же тихо ответил я и добавил: — Все остальное объясню тет-а-тет.
Он сразу же успокоился, и я снова сфокусировал внимание на прислуге. Вернее, поздоровался так, как будто видел не первый раз, и улыбнулся самой миловидной Огневичке:
— Катюш, отведешь нас в наши покои?
— Конечно, Лютобор Игоревич! — мелодично проворковала она, плавно повела рукой, предлагая начать движение, пластично развернулась на месте и повела нас к лифтам.
Пока поднимались на хозяйский этаж, я вспоминал недавнее прошлое, связанное с этим местом, а в нисколько не изменившемся коридоре заставил себя вернуться в настоящее и отдал ряд распоряжений — объяснил, в какие покои поселить Мавию, Варю и Аню, попросил не тянуть с перемещением багажа из машин телохранителей в гардеробные и сообщил, в котором часу буду готов выйти на завтрак. Зато через несколько минут со спокойной душой оставил Валентину на охране подступов к своей гостиной, врубил «глушилку» и обратился к Дауду еще до того, как плюхнулся в ближайшее кресло:
— Я добился освобождения Ани от всех предыдущих клятв, забрал себе под новую, чрезвычайно жесткую, соответственно, единственный человек, который может ей что-нибудь приказать, сидит перед тобой. Далее, вчера вечером последовательно прогнал Репину через прабабушку и Валентину. Оба диагноза идентичны — эта женщина здорова и ничем не «заряжена». Знакомых Архимагов-менталистов в моем окружении, к сожалению, нет, но я очень сильно сомневаюсь, что в нее прописали какую-нибудь «программу», направленную против тебя. И последнее: перед тем, как забрать Аню себе, я расспросил ее под клятву Даром. Тараканов в ее голове целое стадо. Часть способна вынести мозги кому угодно. Но «твои» безобидны — Репина по какой-то причине считает тебя мальчиком, страшно нуждающимся в любви, нежности и ласке, плевать хотела на статус, как нынешний, так и будущий, деньги или подарки, зато готова продать душу за возможность хоть иногда дарить три этих чувства. Делай выводы.
— Уже… — предельно серьезно сказал он, на несколько мгновений ушел в себя, а затем хлопнул себя по бедрам и решительно встал: — Завтракайте без меня — мне надо отъехать. Буду ближе к полудню. И присмотри, пожалуйста, за Мавией — она сейчас, наверное, в отчаянии…
Его Слуга действительно была в отчаянии. Нет, реветь не ревела и не билась головой об стену, но в момент нашего с Валей появления на пороге ее спальни лежала на спине, невидящим взглядом пялилась в потолок и кусала губы. Да, вскочила достаточно бодро, в привычном темпе склонила голову в знак уважения и превратилась в слух, но при этом продолжала пребывать в нерадостных мыслях. Пришлось принимать радикальные меры в стиле моей матушки:
— Вернись на кровать, закрой глаза и слушай мой голос!
Вернулась. Пусть не сразу, а после некоторых колебаний. Потом легла, вытянула руки по швам и неуверенно спрятала взгляд за густыми ресницами. Тем не менее, пребывала в напряжении до тех пор, пока не услышала, что я сел в единственное кресло. Тут я и заговорил. А Замятина, выждав несколько мгновений, прилегла рядом с ней и запустила пальцы в роскошную черную гриву. Кстати, очень вовремя — телохранительница уже успела насадиться на крючок проснувшейся надежды и зевнула «момент атаки». Я же спокойно «подсек»:
— А с чего ты, собственно, страдаешь? Знаешь, если бы твое поведение расстроило близких родственников, с момента рождения и по сегодняшний день вкладывавшихся в твое воспитание, искренне переживавших каждую твою неудачу и радовавшихся успехам, то я бы понял. Разочаруй ты Дауда или нас — тоже. А реагировать на мнения великосветских сплетников и сплетниц — последнее дело! И еще: ты осталась с нами по приказу твоего господина и изо всех сил старалась превратиться в помощницу его мечты, то есть, стать той опорой, на которую будущий Халиф сможет опираться даже в самых сложных моментах своей жизни! На мой взгляд, для личности, выбравшей Служение — достойнейшая цель. Хотя… может, тебе разонравилось служить этому юному, но уже весьма достойному мужчине, и ты проклинаешь тот миг, когда…