Стану твоей проблемой (СИ) - Вель Милли. Страница 44

- А что будешь делать ты? Выйдешь замуж за своего жениха?

- Нет, - я вновь ответила поспешно, но саму аж передернуло от воспоминания об Артуре. Стараясь выкинуть его из головы, подняла взгляд и посмотрела на яркий месяц: - Поступлю в другую академию, отучусь, а затем вернусь в родной город и выкуплю мамины магазины.

- Магазины? - заинтересовался Алазар. Он обернулся ко мне, скрестил руки на груди и вдруг хитро прищурился: - Скажи мне свою настоящую фамилию.

По моему телу прошлась холодная волна, глаза испуганно забегали, я дернулась было к двери, но Алазар легко придержал меня за локоть, не сжимая, а лиши демонстрируя, что словит в любой момент и не даст уйти от ответа.

- Хеланд, - с гордостью выдохнула я. Герцог смотрел на меня с улыбкой:

- Это я знаю. А еще знаю, что Эстель Руд сирота, родители ее давно погибли, а при жизни были почти нищими. Пока ты моя жена, ты в полной безопасности, но я должен знать о тебе все, чтобы мое незнание не обернулось против меня. Кто ты, Эстель?

«Ведьма» - чуть не призналась в самом сокровенном, но вовремя спохватилась и отвела взгляд. Глаза напротив словно гипнотизировали, заставляя желать рассказать правду. На какое-то мгновение показалось, что я действительно могу довериться и даже попросить о помощи, но в следующий миг на месте Алазара вдруг оказался мальчишка, с яростью выдохнувший «Ненавижу ведьм! Уничтожу всех, когда вырасту!». И недавняя короткая демонстрация силы лакети убедила меня в том, что он легко осуществит свою угрозу. Потому о способностях придется молчать. Все же осталось меньше месяца, а потом я уеду. Но сказать, что-то нужно было. Инстигатор уже напал на след, как обученный пёс, и теперь ждал моей реакции.

- Эстель Толсон, - вздохнула я. - Мои родители погибли, когда мне было пятнадцать. Мама владела двумя магазинами готовой одежды. После их смерти меня забрали тетя с дядей, а магазины продали. Я собираюсь их выкупить.

Взгляд Алазара ушел в себя. Кажется, моей истории он поверил. Додумать дальше не составляло труда: сменила фамилию, обманом попала в академию. Но после развода с герцогом у меня будут деньги для того, чтобы полноценно оплатить учебу.

- Извини, - вдруг выдал инстигатор. Я ошеломленно подняла голову, не понимая за что он извиняется. - Я не должен был срываться на тебе тогда в академии.

- Ты находился под действием приворота, - я философски пожала плечами. Странно, но сейчас я даже не злилась на Алазара. Немного жалела, что больше не учусь, хоть столько сил потратила на поступление, но ощущение будто я сейчас в правильном месте удобненько устраивалось в моей груди.

- Это все равно меня не оправдывает, - вздохнул супруг. - Наоборот. Я так долго игнорировал действие яда, что впору самому подавать в отставку по причине профнепригодности.

- Эй! - я повысила голос и топнула ножкой. Сапфировые глаза недоуменно взглянули на меня. - Хватит ныть! - несильно ткнула кулачком в плечо мужчины. - Развел тут философские беседы под луной: «и муж из меня плохой, и инстигатор не очень». Какой есть, другого тебя в твоем распоряжении не будет! Потому собери себя в кучку и дуй спать, и чтобы завтра переловил всех маньяков!

Герцог удивленно выслушал мое заявление, несколько секунд молчал, а затем весело хмыкнул:

- Вот из тебя точно жена получилась ужасная. Никакой поддержки.

- А так тебе и надо! - заявила я, показала инстигатору язык и, развернувшись, направилась в дом. Тихие шаги и закрывшаяся дверь подсказали, что Алазар прислушался к моему совету.

Уснула я поздно, а, когда проснулась, супруга в особняке уже не было. После того как услышала об его отъезде от Челси почему-то стало грустно. Наверное, оттого, что не успела ему напакостить на дорожку.

Покидать пределы огражденной территории не хотелось, но все же безвылазно сидеть в доме вскоре тоже стало скучно, и я вышла в сад. Уже по привычке забрела под иву и устроилась на качелях.

Вскоре меня нашла Мая. Женщина выглядела удрученной. Я покачивалась на веревочной конструкции и изучала ее взглядом, не собираясь облегчать ее участь.

- Извини, - выдохнула управительница, а я отметила, что у меня в жизни началась какая-то странная полоса из извиняющийся лакети. Почему-то казалось, что такое поведение им совсем не свойственно. Мая подошла ближе, рассматривая вьющийся по ограде плющ: - Ты ведь специально это сказала? Про Натана.

- Специально, - я не видела смысла врать. - Но ты должна понимать, что в этот раз я соврала, а какая-то другая девушка может думать так всерьез.

- Я понимаю.

- Тогда почему ничего не делаешь? - удивилась я, рассматривая собеседницу. Она была очень красивой для лакети - стройная, утонченная. - Почему каждый раз отвергаешь его?

Мая молчала несколько минут. Я даже оглянулась, проследив за ее взглядом, но не обнаружила в лозах ничего интересного.

- Не хочу вновь обременять себя отношениями, - наконец, сказала она.

- Плохой опыт? - сочувственно поинтересовалась. Мая лишь кивнула, так и не повернувшись ко мне. Я видела, что ей сложно об этом говорить, но все же рискнула спросить: - Что случилось?

Уже готова была к тому, что лакети вспылит или просто развернется и уйдет, но она лишь тяжело вздохнула и низко опустила голову. Голос зазвучал приглушенно:

- Я уже была в отношениях с одним лакети. Наши родители заключили традиционную помолвку. Знаешь что это?

- Да, - пришлось ответить вслух, потому что Мая смотрела себе под ноги.

Об этой традиции знали все жители Латиции. Девушки даркти, заслышав о подобном томно вздыхали и мечтательно заказывали глазки. Я ничего романтического в этом действе не видела. Грубо говоря это был письменный договор, заверенный двумя аристократическими семьями лакети, который определял будущее детей. При этом выделялась одна весомая деталь - оба партнера после заключения помолвки и до брака не могут иметь никаких сторонних любовных связей, так же они не должны быть близки и между собой. То, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытой дверью спальни должно стать доступно им только в первую брачную ночь. Некоторые мои знакомые девушки считали это жутко романтичным, а я смотрела на традиционную помолвку как на странный устаревший обычай.

Помолчав, Мая продолжила:

- Я действительно в него влюбилась, и, когда он предложил уединиться с ним до свадьбы, не подумала, что это может как-то повлиять на брак. Многие так делают. Главное, чтобы сам факт не стал достоянием общественности.

- А он стал? - попыталась я угадать, когда Мая вновь замолчала, подбирая слова.

- Стал, - в ее голосе прорезалась боль. - В тот момент, когда я узнала, что жду ребенка. Алхимическое зелье не сработало, и я забеременела. А до свадьбы оставалось больше двух месяцев.

- Это можно было скрыть… - я растерянно осмотрела фигуру управительницы, будто искала признаки ее давней беременности. Где же ее ребенок?

- Можно было, - согласилась она. - Если бы он хотел это сделать. Но мой жених, как оказалось, не очень-то дорожил нашими отношениями. Более того, он не хотел этого брака. Он обвинил меня в том, что ребенок не от него.

- Но… - ахнула я и поняла, что у меня нет слов. Грудь сдавило от осознания того, через что пришлось пройти Мае. Разрыв традиционной помолвки ещё и таким образом всегда влек за собой ужасный скандал с обязательным судебным разбирательством и компенсацией ущерба потерпевшей стороне. Через силу выдавила: - Но ведь можно было доказать, что ребенок…

Я осеклась и поняла, что нет, нельзя. Точнее, ни один алхимический анализ не покажет точный результат, а любую погрешность можно будет истолковать в пользу обвинителя.

Но один способ все же мог бы помочь Мая в том случае: атэльпат с легкостью доказал бы причастность ее жениха. Вот только ведьмы находились вне закона.

- Я не смогла доказать, что повелась на уговоры своего жениха даже собственным родителям, - покачала головой Мая. - После суда отец заявил, что не хочет иметь со мной ничего общего. Я собралась и уехала из родного города. Сменила фамилию и устроилась работать к Алазару.