Корниловъ. Книга вторая: Диктатор (СИ) - Борчанинов Геннадий. Страница 43

Кортеж остановился. Первыми из машин вышли сотрудники КГБ, подозрительными взглядами сканируя местность на предмет различных угроз, и только когда они сочли ситуацию безопасной, то позволили генералу Корнилову покинуть своё место. Это была инициатива генерала Батюшина, и сколько бы Верховный ни протестовал, переубедить нового главу комитета не удалось. Будь его воля, он бы и вовсе запрятал главу государства в самый глубокий бункер.

— Здравствуйте, товарищи, — хрипло произнёс Корнилов.

Заводское руководство наперебой начало здороваться, генерал-лейтенант Дроздов, начальник Путиловского завода, подошёл строевым шагом и представился по форме. Корнилов пожал его крепкую мозолистую руку.

— Надеюсь, вы понимаете, для чего я здесь? — Верховный окинул всех собравшихся у крыльца насмешливым взглядом.

Чиновники, инженеры и администраторы, словно голуби, закивали все разом. Корнилов поднялся по небольшому крыльцу, остальные последовали за ним. Несколько охранников в штатском, с кобурами скрытого ношения под верхней одеждой, неотрывно следовали за Верховным, сопровождая его всюду и оттесняя от него назойливых заводчан, так и норовящих пристать к всесильному генералу с какой-нибудь просьбой.

В кабинет правления пустили не всех. Только высшее руководство завода и нескольких депутатов от рабочего коллектива, потому как то, что хотел озвучить Верховный, непосредственно касалось абсолютно всех.

— Вы, наверное, гадаете, зачем я собрал вас всех здесь сегодня, — расположившись во главе стола, произнёс генерал.

— Никак нет, Ваше Высокопревосходительство, — произнёс Дроздов, и остальные жестами и негромкими возгласами подтвердили его слова.

— Даже так? — хмыкнул Корнилов. — Значит, ещё проще.

Генерал раскрыл тонкую папку, перелистнул несколько бумаг, нашёл нужную, извлёк на свет, расположил на столе перед собой, прокашлялся.

— В виду задолженности Акционерного Общества Путиловских заводов казне Российской Республики, правительство Российской Республики постановляет: принять Путиловские заводы со всем имуществом Акционерного Общества Путиловских заводов, в чём бы оно ни состояло, в собственность Российской Республики, — прочитал по бумажке генерал Корнилов. — Организация управления заводами и делами означенного Акционерного Общества возлагается на министерство торговли и промышленности. Председатель правительства, Лавр Корнилов.

Повисло неловкое молчание, члены правления завода, похоже, ожидали чего-то другого. И точно уж не внезапной национализации Путиловских заводов.

— Вот, значит, как… — севшим голосом произнёс кто-то из членов правления.

— А вы думали, я награждать вас приехал? Если бы вы вовремя контракты исполняли, то, может, и было бы за что, — сказал Корнилов. — Для многих из вас ничего и не поменяется. Кроме того, что теперь придётся работать.

За национализацию предприятий выступали многие левые партии, в том числе и большевики, традиционно сильные на Путиловском заводе, но что-то депутаты от рабочего коллектива, присутствующие здесь, особо не радовались. Наоборот, стояли мрачные и хмурые. Видимо, догадывались, что диктатуру пролетариата теперь на заводе установить не получится.

— Вопросы? — окидывая взглядом собравшихся, произнёс генерал.

Вопросов, на удивление, ни у кого не оказалось. Все понимали, что вопрос с национализацией уже решён и обжалованию не подлежит, а значит, и обсуждать тут уже нечего.

— Вот и славно, — сказал Верховный, закрывая папку с документами и поднимаясь с насиженного места. — Продолжайте работу. Дальнейшие инструкции получите позже. Иван Ефимович, останьтесь тут, проинструктируйте людей.

Представитель министерства кивнул, все остальные тоже начали подниматься, но их тут же попросили вернуться на места. Кабинет дозволено было покинуть только генералу Корнилову и его охране.

— Спешно всё, быстро, — буркнул Хан, когда они вышли из кабинета.

— Что-что? — не расслышал Корнилов.

— Поторопились вы, говорю, Лавр Георгиевич, — пояснил корнет. — Обиду затаят.

— Пустое, — отмахнулся генерал.

Перед крыльцом здания администрации уже собрался целый митинг, рабочие ближайших цехов бросали станки и выходили на улицу, разворачивая транспаранты и красные флаги. Кортеж Верховного стоял полукругом перед крыльцом, не пуская рабочих дальше, охрана пыталась сдержать натиск митингующих.

Генерал остановился на крыльце, махнул рукой, приветствуя массу народа, которая всё прибывала и прибывала.

— Здравствуйте, товарищи! — громко произнёс он.

Настроение митингующей толпы довольно ясно читалось. Недовольно-выжидающее. У работяг накопилось достаточно много претензий к действующей власти, и они желали их высказать напрямую Верховному. Взгляд выхватывал тут и там сотрудников КГБ в штатском, смешавшихся с толпой.

— Лавр Георгиевич, садитесь в машину, — тихо буркнул Хан.

— Отставить панику, — отзеркаливая его тон, сказал Корнилов. — Всё в норме.

Хан молча обошёл Верховного и встал чуть впереди, готовясь в случае чего собственной грудью прикрыть командира.

— Я хочу поздравить вас, товарищи! С этого дня Путиловские заводы переходят в народную собственность! Ура, товарищи! — воскликнул генерал.

Удивлённая толпа резко замолчала, но кто-то из находчивых безопасников подхватил клич Верховного, и вскоре весь митинг приветствовал эту новость радостными возгласами.

— И благодаря такому событию, на всех Путиловских заводах законодательно вводится восьмичасовой рабочий день! Запрещается детский труд! Вводится социальное страхование! И, самое главное, будут созданы специальные пенсионные фонды! — активно жестикулируя, сыпал обещаниями Корнилов.

Напряжение в среде пролетариата нужно было снять, и только так генерал видел решение этой проблемы. Немного отпустить гайки, чтобы потом закрутить их с новой силой, но постепенно. Лягушку надо варить медленно.

Простые рабочие с пылом и жаром приветствовали нововведения, но тут и там генерал замечал в толпе мрачные лица большевистских активистов, у которых он только что украл важную часть их политической программы. Корнилов позволил себе искренне улыбнуться и снова помахал рукой в знак приветствия.

Глава 37

Зимний дворец

Немецкое наступление закончилось так же внезапно, как и началось. Линия фронта практически не изменилась, и даже десант на Моонзунд удалось сбросить обратно в море, и ключ к Финскому заливу остался в руках русских воинов. Лишь в нескольких местах им удалось прорвать фронт, но сил, чтобы развить наступление, им не хватило, и в большинстве случаев контратаки русских войск отбрасывали немцев назад.

Армия, практически выздоровевшая от позорной болезни и восстановившая дисциплину пусть не в прежнем объёме, но в достаточном, чтобы успешно отражать атаки, справилась со своей задачей. И Верховный Главнокомандующий приказал наградить наиболее отличившихся солдат и офицеров. Как старыми наградами вроде Георгиевских крестов, так и новыми, как учреждённый орден революционного Красного Знамени.

Последний вручался за выдающиеся достижения и исключительный героизм, и один из первых орденов достался генералу Деникину, который во время немецкого наступления вновь, как и в прежние времена командования Железной бригадой, лично повёл солдат в бой. На груди у Деникина этот орден смотрелся исключительно сюрреалистично, но Верховный только радовался таким вывертам истории.

— Носите с честью, Антон Иванович, — сказал Корнилов, прикрепляя орден к генеральскому мундиру Деникина.

— Служу России! — генерал выпалил новый уставной ответ.

Сам орден выглядел несколько иначе, чем в реальной истории, но общая концепция венка и красного флага сохранилась. Надпись на флаге исчезла, вместо серпа и молота в центре красовался двуглавый орёл. Но издалека он казался самой натуральной первой советской наградой.

— Слышал, вы пишете прозу, Антон Иванович, — понизив голос, сказал Корнилов.