Перед рассветом (СИ) - Криптонов Василий. Страница 26

Света замолчала, но мне продолжения и не требовалось. К чему шла вся та ситуация, уже было ясно.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Что такое? — спросила Света.

— Да так… Подумал вдруг.

— О чём?

— О том, что в моём родном мире я всего лишь сражался против существующего политического строя. И многие за одно только это считали меня чуть ли не богом, спустившимся с небес. На меня молились, буквально. Как-то раз я это слышал и даже видел — странное ощущение… Здесь, в новом мире, я стал магом. За год выровнял магический баланс. Сделался легендой и кумиром, личностью международного масштаба. И вот теперь я каким-то образом ввязался в войну Света и Тьмы. Насколько понимаю, основополагающих категорий всего мироздания в целом. И возникает вопрос: а что дальше? На что меня хватит ещё? Что будет, когда я пересеку ту границу, за которой никогда не бывали ни Свет, ни Тьма?

— Такой границы нет.

— А в моём мире говорили, что магии нет, — парировал я. — Здесь, в этом мире, по первости мне говорили, что нет магии, кроме белой и чёрной. Потом внезапно оказалось, что существует ещё Изначальная. А она, в свою очередь, основана на Свете и Тьме.

Света не ответила. Я покосился на неё. Она вдруг сжалась на сиденье, подтянув колени к животу. Мимо нас пролетел встречный автомобиль — судя по номерам, имеющий непосредственное отношение к императорскому двору.

Сначала я подумал, что Света беспокоится по этому поводу, хотел даже сказать, что вряд ли это по нашу душу. Потом сообразил, что для Светы все машины пока — на одно «лицо». И боится она просто здоровенного куска металла, несущегося навстречу с огромной скоростью. А тот факт, что сама она сидит внутри другого такого же куска, уверенности отнюдь не добавляет.

— Не бойся, — сказал я. — За рулём твоего автомобиля — отличный водитель. На заднем сиденье — выдающийся навигатор, оперирующий линиями вероятности так же легко, как швея — нитками. В аварию не попадём, беспокоиться не о чем.

— Навигатор? — пробормотала Света.

— Государю императору — ура! — гаркнул с заднего сиденья Джонатан.

Света подпрыгнула от неожиданности и нервно рассмеялась.

Припарковался я там, где всегда — чуть поодаль от хижины Мурашихи. Мысленно посмеялся, представив, как могла бы подступиться к дорогому красивому автомобилю местная шпана и обнаружить, что зеркал на нём нет. Наверное, подумали бы, что их опередили. А может, ничего бы не подумали. Просто стёкла побили от злости.

Впрочем, побитые стёкла и скрученные зеркала — не мой вариант. В Чёрном городе каждая собака знает, что этот автомобиль принадлежит молодому князю Барятинскому. И пусть мои подвиги на магических полях сражений для здешних обитателей — штука малопонятная, есть то, от чего они отмахнуться не могут. Например, расположение ко мне уважаемого человека Федота Комарова. Да и той же Мурашихи — уверен, что некое соглашение относительно неприкосновенности клиентов, приезжающих к прорицательнице, между бабкой и шпаной существует.

А есть ещё и Клавдия Тимофеевна — девушка, чьё огромное светлое сердце облагодетельствовало весь Чёрный город. И о том, что я ей по мере сил помогаю, не знает только ленивый… В общем, чего-чего, а покушения на личный транспорт мне опасаться точно не стоит.

Открыв дверь, я помог Свете выбраться наружу. Выглядела она так себе, поездка явно не пошла на пользу. Бледная, круги под глазами. Свечение уже не ощущалось вовсе.

— Слушай, поправь меня, если ошибаюсь, но по-моему результат восстановления сил должен выглядеть как-то иначе, — сказал я, разглядывая её. — Что-то идёт не так?

Света опустила взгляд и вздохнула.

— Я не знаю… Пока что я чувствую себя странно. Возможно, это пройдёт.

— А возможно?..

— А возможно, я просто не приспособлена к существованию в мире людей.

— И же что произойдёт, если действительно не приспособлена?

— Ну… Тогда я исчезну.

Прекрасно. Прелесть, что за новости. Ну как тут не возрадоваться… Ладно, будем решать проблемы по одной. Сначала — Мурашиха.

Света держалась за мою руку. Да чего там — практически висела на мне, пока мы шли к хижине. Людей поблизости не наблюдалось, зато накрыло вдруг каким-то гнетущим чувством. Навалилась апатия, захотелось лечь и уснуть…

— Тьма, — сказала вдруг Света.

— Где? — спросил я, остановившись.

— Пока — там, где ей положено быть. Но ткань мира здесь сильно истончилась. Прорыв возможен в любую секунду… Подожди немного.

Света нашла в себе силы от меня отстраниться. Подняла руки, и я с трудом подавил возглас изумления.

В руках Светы появился податливый луч. Выглядел он скорее как тонкая верёвка, но в световой его природе сомневаться не приходилось. Света начала делать движения, как будто шила. И Свет ложился в аккуратные стежки, висящие в воздухе над хижиной Мурашихи. Один, два, три, четыре — всего пять швов. Луч «закончился». Света махнула рукой.

Ого! Швы отлетели от нас, стремительно увеличиваясь. Они росли и росли, закрывая собой хижину, часть неба, горизонт…

Наконец, исчезли вовсе. Вместе с той непонятной дрянью, что так угнетала.

— Вот и всё, — вздохнула Света.

— Ты… залатала прореху?

— Ну, не то чтобы залатала. Правильнее сказать — восстановила. Всё сделалось как было, теперь прорыв здесь не вероятнее, чем в любом другом месте.

— И ты сделала это так запросто? В таком состоянии?

Света вяло улыбнулась:

— Я ведь — Свет. Ну, почти…

Только теперь я вспомнил, из-за чего в принципе ввязался в аферу с извлечением Светы из лабиринта.

Книга! Чёртова книга, написанная Юнгом, и, по словам Витмана, несущая в себе сведения о местах потенциальных прорывов.

Ладно. Вернёмся в академию — надо будет этим заняться уже вплотную. А пока разобраться, что произошло здесь. Каким образом Юсупов самопроизвольно восстал из мертвых. Не нравится мне эта прореха над хижиной Мурашихи. Ох, как не нравится…

— Идём, — тронул я Свету за плечо. — Познакомлю тебя с одной мировой бабкой.

— Дерьмо, — сказал я, войдя в хижину.

— Здравствуйте, — сказала растерявшаяся Света.

И то, и другое осталось без ответа. Отвечать было особо некому, хотя Мурашиха в доме, безусловно, присутствовала. Дородная старуха лежала на полу рядом со столом. Её невидящие глаза смотрели в потолок, а из груди торчала рукоятка столового ножа.

Бурю эмоций, которая поднялась у меня в груди, словами не передать. Я стиснул зубы и силой воли заставил себя успокоиться.

У меня появился ещё один счёт к Жоржу Юсупову, который тот оплатит. И ещё как, сукин сын, оплатит! Тут уже никакие папочкины просьбы не сыграют роли. Убить старуху — как это, чёрт побери, низко!

— С ней что-то не так, — заметила Света.

— Это называется «смерть», — буркнул я.

— Да-а-а? — протянула Света.

Наверное, она не очень понимала, что такое «смерть».

— Государю императору — ура! — завопил Джонатан, который вошёл в хижину вместе с нами.

— Да тише ты, — поморщился я. — Прояви хоть немного уважения.

Нужно было решить, что делать дальше.

Позвонить в полицию? По-хорошему, надо бы. Но появление здесь полиции вызовет тьму вопросов, которые мне совершенно точно не нужны.

Сходить к соседям, сказать, чтобы они позвали городового? То же самое, только с немного отложенным эффектом.

Удалиться, будто меня здесь не было, и пусть Чёрный город сам решает свои проблемы?.. Мерзко. Хотя — бабка ведь была осведомительницей Витмана… Вот ему, наверное, стоит позвонить. Да.

Я рассуждал вслух, сам с собой, пытаясь успокоить мало закалённую нервную систему Кости Барятинского, который не привык иметь дело с мертвецами.

Джонатан Ливингстон меня не слушал. Он подошёл к бабке и запрыгнул на её внушительный живот. После чего повернулся ко мне и заорал по-чаячьи, без слов.

— Что? — развёл я руками. — Что ты творишь?

Чайка недвусмысленно топталась на бабке.