Любовь на коротком поводке - Риттер Эрика. Страница 12
Я не существую. Эпитафия, посвященная Другой женщине. Разумеется, большего я не заслуживаю.
— А вы справлялись о его состоянии у врача?
— Да. Он будет в порядке, если станет себя хорошо вести. Думается, его болезнь они определили как «грудная жаба». Предупреждение о том, что может случиться, если он не сократит употребление крепких напитков и сигар, наряду с другими вольностями, которые… — Карл Харт резко замолкает, очевидно, сообразив, что он разговаривает с одной из «других вольностей» Дерека.
— Послушайте, — говорю я, — не то, чтобы это было важно, но мы с Дереком не занимались… Я спала, когда это случилось.
— А. — Детектив кивает. — Замечательно. Хотя, как вы правильно заметили, значения это не имеет.
Неожиданно между нами возникла неловкость. Мы оба стоим у кровати, лицом друг к другу, и нам обоим вроде как не хочется расходится.
— Кстати, — говорю я, — интересно, когда именно прибудет Бет? Потому что мне бы хотелось навестить Дерека в больнице. Но только если… — Я многозначительно пожимаю плечами.
— Разумеется, если. Я понимаю. Ну, у меня создалось впечатление, что она собралась прилететь первым же возможным рейсом. Поэтому я сомневаюсь, что вам стоит показываться в больнице. Даже если будете звонить ему в палату, убедитесь, что она еще не приехала. Поскольку теоретически вы никак не можете знать, что он болен.
— Да, конечно. — Снова осознание нелегальности моего положения ощущается как пощечина. Вот вам и бездумные отношения с Женатиками! Дело в том, что как только на сцене появляется жена, для меня становятся недоступными даже самые поверхностные сантименты. Я становлюсь персоной нон грата, вот и все.
Карл Харт деликатно кашляет.
— Послушайте, вот что я скажу. Если хотите, я попозже позвоню в больницу, узнаю, как там Дерек, снова изображу доброго самаритянина. Затем я позвоню вам и расскажу, как у него дела.
С совершенно невинным выражением лица он достает из кармана ручку, готовясь записать номер моего телефона. Так просто — взять и продиктовать. Куда проще, чем взять и уйти. Но то, что этот парень — частный детектив, заставляет меня сомневаться. К тому же он необыкновенно привлекателен, что заставляет меня еще сильнее сомневаться.
— Да нет, не стоит. Я рискну позвонить Дереку в больницу до приезда жены.
Карл Харт кивает.
— Поступайте, как знаете. — Но ручку не убирает. — Но если вы вообще не возражаете дать мне номер своего телефона, я бы с удовольствием вам когда-нибудь позвонил.
Больше всего меня злит, что мне самой хочется дать ему номер.
— Да ладно, — шучу я, — мы ведь договорились, что меня не существует.
— Ну, это можно исправить… — Он продолжает стоять с ручкой в руке и с таким ясным и светлым выражением на лице, как начинающийся день за окном. Мне в первый раз приходит в голову, что именно поэтому он решил вернуться в гостиницу, а не звонить. Он хотел узнать, не мог бы он встретиться со мной в более благоприятных обстоятельствах. — Так или иначе, я верну вам свою визитку. Вдруг вы вздумаете мне позвонить когда-нибудь.
Господи, но как же он мне нравится! Такой привлекательный. На мгновение моя решимость поколебалась.
— Возможно, я…
Но он роется в кармане в поисках визитки и выкладывает на стол прямоугольный предмет, размером не больше калькулятора.
Я с подозрением спрашиваю:
— Что это?
— Это? Всего лишь магнитофон.
— Я вижу, что это такое. Но зачем?
Карл Харт безразлично пожимает плечами.
— Да ничего особенного. Иногда я кое-что записываю. Вам это кажется странным?
Я даже сообразить не в состоянии, чем мне это кажется. Но я вдруг снова начинаю сомневаться.
— Я подумала и решила, что мне не нужна ваша визитка.
— Почему? Что случилось?
Скорее всего, абсолютно ничего. Он смотрит на меня, как на сумасшедшую, и я не могу его за это винить. И все равно, с какой бы целью он им ни пользовался, магнитофон опять делает меня подозрительной.
— Я просто пойду, ладно? Спасибо, что спасли мою репутацию.
— Уверен, она стоила того, чтобы ее спасать. Послушайте… — Он сделал шаг вперед. — Даже если вы не существуете, у вас должно быть имя. Что может случиться плохого, если вы мне его назовете? Никаких магнитофонов, обещаю.
Ничего не случится плохого? Этот парень явно не слишком тщательно контролирует мои эмоции.
— Ничего плохого? Но зачем?..
— Не знаю. Давайте выясним. Как вас зовут?
— Меня… Грейс.
— Грейс? — Карл Харт видит мое колебание, затем замечает, что я обратила на это внимание, и улыбается: — И вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— Грейс, а дальше?
— Просто Грейс. Вы же знаете нас, девочек по вызову. Обычно простого имени нам достаточно.
— Будет вам. Вы знаете, что я так о вас не думаю. Обещаю, больше никаких шуток на ваш счет.
— Господи, Карл… А это ваше настоящее имя? Вы очень настойчивы, не находите?
— А вы — очень любопытная женщина. Вы об этом знаете, Грейс?
Мгновение я выдерживаю его слишком идеальную улыбку. Затем протягиваю руку, надеюсь, элегантно.
— До свидания. Еще раз спасибо.
— Всегда рад помочь. До свидания, Грейс.
Я иду к двери и замечаю, что он не делает ни малейшего движения, чтобы последовать за мной. Я закрываю за собой дверь и умудряюсь дойти до самого лифта, даже ни разу не оглянувшись. Только нажав кнопку вызова, я рискую быстро взглянуть назад. Увы. Дверь в номер 1912, как и все остальные двери на девятнадцатом этаже, в этот ранний час плотно закрыта. Карл Харт, частный детектив, похоже, вернулся к тому делу, ради раскрытия которого был нанят. И бросил мое, раз и навсегда.
В целом я испытываю от всего происшедшего куда меньше удовлетворения, чем должна была бы. Ловлю себя на том, что сожалею, что не назвала своего имени. Но тут же прихожу в себя и вспоминаю беднягу Дерека. Лежит он, беспомощный, в одинокой больничной постели… Так неудачно закончившееся приключение позади и только приезд жены впереди.
Учтите, я вовсе ничего не должна Дереку, кроме своего постоянного благоразумия. Но мне кажется, что хотя бы думать о нем я обязана, причем только о нем. А не спрашивать себя, не зря ли я так резво отказалась от еще одного приключения в «Арлингтоне», в номере, расположенном как раз напротив того люкса, где Дерек захворал.
Лифт доставляет меня в вестибюль, где я прохожу мимо бара, в котором мы с Дереком выпивали сто лет назад. Затем я выхожу на солнечный свет, сверкающий по другую сторону вращающихся дверей в гостиницу. В царство, где я вольна думать о чем захочу и испытывать те сожаления, какие предпочту. Теперь, когда опасность действительно осталась позади.
Когда Марта возвестила, что собирается перевезти к Джерри кой-какие вещи, я почему-то сразу сообразил, что на сей раз дело пакетом с термобигудями не ограничится. Или второй зубной щеткой, которая скромно пристроится в ванной комнате рядом со щеткой Джерри. Или свежим плакатом с изображением рок-группы, наклеенном на стене в ванной, подобно флагу, знаменующему временное пребывание очередной пассии. Ведь Марта не имеет ничего общего с предыдущими девушками Джерри, так что можно было догадаться, что ее понятие «кой-какие вещи» разительно отличается от других.
Так и вышло. После этого объявления она каждый раз, приезжая с ночевкой, обязательно привозит с собой коробку, которая добавляется к шеренге таких же, выстроившихся вдоль стены в холле, подобно грузовому составу, ожидающему разгрузки.
Она-таки их разгружает в те вечера, когда остается ночевать. И их содержимое, надо признаться, просто потрясающее. Коробки эти прибывают в квартиру Джерри по одной, но если вы суммируете то, что теперь складируется в его доме, у вас получится список, равный перечню находок нескольких пропавших цивилизаций. Фарфор, серебро, стекло, кухонные принадлежности расставляются по буфетам и полкам. Вместе со сковородой для омлета и несколькими смесителями, а также кофеваркой, при виде которой Джерри немедленно потянулся за своим вентолином, поскольку из его аллергенов самый жестокий — кофе.