Двое из будущего. 1901-... (СИ) - Казакевич Максим Валерьевич. Страница 58

— Ну, просто красавица, — восхитился я, — Нефертити завидует. Только рано ты разоделась, подождать придется.

— Зачем? — покрутившись у зеркала, спросила супруга. — Я готова, можно ехать.

— А я еще не готов. Мне б хотя бы костюмчик переодеть, да туфли другие, а то срамота прямо. Подумают, что это я при супруге выгуливаюсь, а не она при мне.

И Маришка, кинув через зеркало оценивающий взгляд, вынужденно согласилась. Я хоть и был в дорогой английской тройке, но в совершенно не предназначенной для выходов в свет. Здесь нужно что-то абсолютно другое. В этом плане со вкусом у меня не ахти и окажись я в подобном положении в своем времени, наверное, растерялся бы. У меня и костюмов-то приличных не было, только футболки, рубашки, да пуловеры с джинсами. Сейчас же все проще. Есть этикет, по нему положено то-то и то-то и ты, не ломая голову, просто во все это облачаешься как в униформу. По крайней мере, я так к этому относился. Другие же, даже в этих узких правилах умудрялись лавировать и выделяться из богатой толпы. И вроде бы на приемах или деловых встречах приходили люди в таких костюмах, что оценивая покрой и качество ткани, понимал, что к этому облачению приложили очень уж много времени и внимания.

В театр мы отправились через полчаса. И не спеша, под все еще валящим снегом, который покрывал крышу нашей кареты, подкатили к главному входу. Я распахнул дверцу и, опустив ногу на приступок, сошел. Карета скрипнула и качнулась когда избавилась от ноши. Следом, подав руку, сошла Маринка. Радостная от предстоящего развлечения и общения. Ухватила меня за локоть и, аккуратно поддерживая подол платья, чтобы не запачкаться, пошла к входу.

Внутри мы встретили Мишку с супругой. Они как раз снимали верхнюю одежду, отряхались от снега.

— Кажется мы рано, — после того как поздоровался с Анной Павловной, сказал я. И огляделся.

Народу было еще не много. Представление начнется часа через полтора. Поэтому можно просто походить по театру, поболтать и по бокальчику шампанского в буфете пропустить. Маришка меня оставила и, увязавшись за супругой Мишки, отошла к окну. Там они и проболтали, так, словно и не виделись они третьего дня. Встретили знакомую семейную чету и, женщины, образовав тесный кружок, принялись обсуждать последнюю моду. Ну а мы с Мишкой, присев на скамью в холле, углубились в обсуждение дел. Как-то само так получилось, вроде бы и не хотели об этом говорить, но стоило только заикнуться, как остановить мысль было просто невозможно. И разговор у нас зашел о ПВХ.

Прошло уже больше года как мои химики заново нашли способ получения этого по-настоящему уникального вещества. И уже год они бьются над ним, пытаясь понять, каким образом можно изменить его свойства. Ведь тот ПВХ, что они получили совсем не подходил для коммерческого использования — слишком уж при высокой температуре плавился. А нам нужно плавление при ста восьмидесяти-двухстах градусов. Вот и ломают головы подопечные Мельникова, думают как добиться этих свойств. Еще колдуют над добавками, что будут улавливать вырвавшийся из молекулы атом хлора, подбирают экспериментальным путем. И этот процесс ой как долог. Мне казалось, что счастье и богатство вот оно, совсем близко, только руку протяни, а оказалось, что это не так. Проект «ПВХ» пока только и делает, что тянет деньги и даже финиша пока не видно. А попутно еще изобретаются эктрузионные станки. На нашем питерском заводике, где изготавливают оснастку и который сейчас потихоньку превращается в станкостроительный, выточили конический шнек с цилиндром, а в Новгороде их захромировали. Там же отлили станину, а редуктор в единичном экземпляре изобрели и воплотили в металле в НИОКРе. Под моим контролем сделали простейшую щелевую фильеру, по которой я смогу понять насколько хорошо у нас все получилось. Осталось лишь нам получить несколько сот килограммов самого ПВХ, да придумать как контролировать процесс нагрева. Наших электроников я озадачил, и они бьются над этой темой почти целый год. Но пока не слишком результативно. Что-то у них там не выходит. Конечно, для экспериментов процесс нагрева можно проконтролировать и вручную, назначить специального человека, но для промышленного производства такой вариант не годится. Нам просто позарез необходимы термодатчики и термопары.

Время пролетело незаметно. Вроде и разговаривали мы недолго, а заметить не успели, как театр оказался битком набит народом. Это не премьера, и потому количество бриллиантов и золота на зрителях было значительно меньше, чем на опере с Собиновым. Народ был попроще, победнее, пыль в глаза если и пускали, то совсем незначительно. На их фоне моя супруга с ее изумрудами смотрелась просто сногсшибательно. Чем она и пользовалась, демонстрирую свое богатство незнакомым дамам.

Постепенно зрители стали проходить в залу и заполнять места. Стало свободнее и мы с Мишкой, поднявшись, решили пока не поздно пройти в ложу. И вдруг что-то изменилось. Я это понял по Мишкиному лицу. Оно внезапно замерло, фраза оборвалась на полуслове, а взгляд его устремился ко входу.

— Что? — спросил я, оборачиваясь в надежде увидеть причину его изменений. Но заметил лишь широкую спину мужчины в шинели и его немолодую спутницу. Они спешно скидывали с себя верхнюю одежду, стряхивали снег. Торопились на спектакль.

— Вот это да! — выдохнул потрясенный Мишка. — Я, значит, планы всякие строю, голову ломаю, а он, видите ли, сам пришел. Один и без охраны.

Я догадался о ком шла речь и получше вгляделся в прихорашивающегося перед высоким зеркалом мужчину. И когда он повернулся лицом, узнал господина Куропаткина собственной персоной. Лет пятьдесят, красивый, статный, в бороде ни единого седого волоса. Они успели, Алексей Николаевич, пригладив бороду и усы и поправив прическу, уступил место у зеркала супруге. А затем, терпеливо дождавшись ее, взял под локоток и степенно пошел на свое место. Надо полагать, что теперь, когда его заметили, спектакль без него не начнут.

— Вот что, Вася, — вдруг шепотом, склонив голову, заговорил мой друг. — Лучшего момента нам не придумать. Надо выполнять наш план или сейчас или никогда.

Я обернулся — не подслушивает ли кто?

— А у тебя все готово?

— Да, — горячо сказал он. — Все на местах, ждут только команды. Дом я давно снял, карета подготовлена.

— А мы успеем?

Мишка глянул на свои швейцарские хронометры. Прикинул в уме требуемое время.

— Должны. Мне бы главное до телефона добраться, а там все отработано. Да ты и сам об этом знаешь прекрасно. Надо только дополнительно маршрут отработать. Одно плохо, мне надо исчезнуть, а меня уже многие видели.

— Постой-постой, — попридержал его я. — Ты на меня что ли не рассчитываешь?

— Вася, да мне сейчас придется ужом извернуться, чтобы объяснить свое исчезновение. Привел вас всех на представление, а сам куда-то смылся. А если мы вдвоем с тобой исчезнем, то нас просто не поймут. Наши же женщины и не поймут. А потом, когда в газетах раструбят, смогут догадаться, куда мы сбежали. Оно нам надо? Поэтому, Вася, ты давай, оставайся здесь, выгуливай наших женщин, а я уж как-нибудь без тебя справлюсь.

— У нас и так людей мало, — засомневался я в правильности решения друга. — Не лучше ли отложить?

— До каких пор можно откладывать? Лучше момента мы не придумаем. Охраны в театре я не вижу, снаружи только что. Погодка самая подходящая. Нет, надо делать прямо сейчас.

Он был очень убедителен. Казалось, его эта неожиданная встреча даже встряхнула, в глазах появился блеск. Мишка по природе легкий авантюрист и видимо, поэтому он так быстро принимает решения. Что по открытию своего дела, что по путешествию в прошлое. Я же более консервативен, меня труднее столкнуть с печки.

— Все, решено, — твердо заявил он. — Ты, давай, веди наших дам на представление, развлекай их, как можешь, а я убегаю творить историю. Справлюсь без тебя. Ты меня только прикрой перед Аннушкой. Если будет задавать вопросы, придумай что-нибудь убедительное.

Ох, не нравилась мне эта неожиданная поспешность. Не к добру это. Да и свидетелей того, что Мишка посещал театр, было предостаточно, и то, что он исчезнет тоже не останется незамеченным. И вопросы действительно возникнут. И не только у Мишкиной супруги.