Двое из будущего. 1901-... (СИ) - Казакевич Максим Валерьевич. Страница 76

— Ого, Евгений Адамович, что случилось?

Он оторвался от бутылки, глянул на меня снизу вверх и встрепенулся, пытаясь скрыть свое состояние. Но хватило ума сообразить, что ничего у него не получилось, и потому, горько выдохнув, констатировал:

— Британцы — сволочи. Вы же всегда знали об этом, Василий Иванович?

— Всегда подозревал, — напряженно ответил я, присаживаясь рядом на стул. — Что случилось?

Вместо ответа Мельников сграбастал со стола валяющиеся бумаги и передал мне:

— Читайте, Василий Иванович. Там все наглядно.

Это были телеграммы. На английском языке, с которым я был не в ладах. Поэтому, пересмотрев их все, погоняв меж пальцев, я лишь вопросительно воззрился на своего главного химика:

— И?

— Суки требуют заплатить на двадцать процентов больше, чем договаривались, и сроки сдвигают до апреля.

— Подожди, Евгений Адамович. Так мы же им уже все сполна заплатили!

— Заплатили, да только им плевать!

— То есть как это? А договор, а их подписи?

— А им плевать! — еще раз раздраженно ответил Мельников. — Яков уже месяц как в Лондоне обитает, да только и он мало что может сделать. Пока через их суды пройдет — месяцы пролетят, годы! А мы стоим! А ни денег, ни оборудования нет…. И когда поставят неизвестно.

— Ну-ка, ну-ка, давай-ка, Адамыч, поподробнее, — попросил я, сдвигая брови к переносице.

— А-а, что рассказывать, — отмахнулся химик. — Сволочи они. Еще несколько месяцев назад мы заподозрили неладное. Да мы ж вам рассказывали, помните? Так вот, отправил я Виктора Ильича в Британию, чтобы он посмотрел, как идет изготовление, да только его не пустили на мануфактуру. Неделю водили за нос как студента неразумного, завтраками кормили. Говорили сначала, что директора нету — без него не пустят, потом, что ключи от склада потеряли, потом еще всякую ерунду. Не пускали под любыми предлогами. В общем, пробыл он там десять дней, а оборудования так и не увидел.

— Что за бред? Разве так бывает?

— Я тоже думал, что не бывает. Ведь вроде и оборудование простое и если бы нам не нужно было кислоты производить в больших объемах, то купить можно и у других. Но ведь вся заковыка в том, что именно там могут покрыть все стенки стойкой эмалью. Только у них есть большие печи для подобного обжига. А оно видите как — дулю нам под нос и еще денег требуют. И попробуй не заплати — еще год прождешь.

— Подожди, Адамыч, а чего они вообще стали требовать доплаты?

— А я знаю? Может денег на нас хотят побольше заработать, а может проблемы у них. Кто ж их разберет.

— Понятно, — протянул я, еще раз погоняв меж пальцев телеграммы. Плохо то, что заказы мы разместили за границей — оперативно воздействовать на хапуг мы не можем. В Лондоне, конечно, есть наша юридическая контора, но, как и сказал наш главный химик, судебная тяжба может затянуться на долгие месяцы. То, что мы сумеем выиграть, я не сомневаюсь, да только сроки…. Уже сейчас полным ходом должен вестись монтаж оборудования и проходить обучение персонала, а из-за этой неприятной ситуации дата торжественного пуска отдалялась на неопределенную перспективу.

— Козинцев в курсе?

— Да. Утром ему телеграмму отослал.

— И что он ответил?

— Ругается. Завтра требует явиться для обсуждения. Кстати, вот и вам телеграмма от него, — и с этими словами он склонился к лежащему на краю дивана пальто, неуклюже пошарился в его бездонных карманах и вручил мне мятую писульку на почтовом бланке. М-да, Мишка в телеграмме условно литературным языком выразил все свое возмущение поступком наглых англичан. Удивительно, как на телеграфе пропустили такие яркие выражения. А в конце была приписка, чтобы я не медлил и поскорее возвращался вместе с Мельниковым в столицу — нужно выработать решение. Что ж, завтра и поедем.

Мельников, прочтя на моем лице недовольство, потянулся за бутылкой.

— Будете, Василь Иванович?

— Нет, Адамыч, не лезет. Да и тебе бы не следовало.

— Да, я, Василь Иваныч не поэтому поводу, — ответил он, пододвигая своими обожженными пальцами чистый стопарик. — Внучка у меня родилась. Вчера. Уж не побрезгуйте, разделите со мной радость. А на англичашек на этих — тьфу. Решим завтра, что с ними делать. Да и что решать — заплатим как они того требуют, нам деваться некуда. А вот после того как оборудование нам отправят — в суд подадим. Уж тогда Яков на них отыграется.

— Так что же ты молчал! — воскликнул я. — Наговорил мне тут ерунды всякой, а у самого, оказывается, такое событие! Поздравляю от всего сердца, Евгений Адамович. Поздравляю, — и, ухватив за ладонь, энергично потряс. Химик блаженно заулыбался.

— Спасибо. Радует меня господь бог внуками и внучками. Четвертая уже.

— О-о, дети твои тебя радуют, а не господь бог.

Он кивнул. Поднял стопку, чекнулся со мной и махом опрокинул в глотку. Сморщился, шмыгнул носом:

— Зять хочет Веркой назвать, как бабку свою. Говорит, первая красавица на улице была. А дочь Анной. А сват вообще Ульяной, — он хохотнул. — Барда-ак. А жена моя хочет, чтобы она Дарьей была.

Я улыбнулся его «беде». Адамыч был счастлив и я это понял только лишь после признания. Легонько толкнув его в плечо, спросил:

— А сам-то как хочешь?

— А мне все равно, лишь бы здоровой росла и бед не знала. А-а, ерунда все это…, - еще раз махнул он рукой. — Доча моя порвалася сильно, вот что плохо. Вот ей бы тоже здоровья.

Я промолчал. Подобная тема для всех весьма интимная, с чужими о своих родных не очень-то побеседуешь. Врачи в нынешнюю эпоху весьма далеки от стандартов медицины даже ранних советских времен. И подхватить заразу было проще некуда. Маринка моя, когда рожала, тоже намучалась, и ее тоже зашивали наживую и я также как и Адамыч боялся инфекции. Но пронесло, да и я с упрямым упорством требовал от врача, чтобы тот руки и инструменты чистым спиртом протирал, а на морду свою усатую нацепил марлевую маску. Антибиотиков в это время нет. Занесешь заразу — не излечишься.

— Евгений Адамыч, — предложил я после недолгих воспоминаний, — ты это, если что, то сразу ко мне обращайся. Приложу все свои силы и помогу. Деньгу подкину если нужно.

— Спасибо, Василь Иваныч, — благодарно кивнул химик. — А денег не надо, у меня есть.

Мы и дальше продолжили сидеть, отмечать радостное событие произошедшее у Мельникова. Я распорядился и из ресторана нам доставили обильную закуску, а то вхолостую пить водку никакого здоровья не хватит. Просидели с ним допоздна, наговорились по душам. Говорил в основном Евгений Адамович, радостно рассказывал истории со своими детьми и внуками, я же чаще отмалчивался и думал. Прикидывал, как же лучше всего подступиться к теме антибиотиков. Надо бы найти человека который будет способен потянуть эту тему. Да не простого, а желательно с богатым опытом и именем. А где его найти я пока не представлял. Пойти что ли через Боткина? Тот самый всем известный Боткин, конечно уже давно умер, а сын его пока еще не стал лечащим врачом Николая. Это я откуда-то помнил, как ни странно. И как его искать? В общем, тот еще вопрос. Хотя, с другой стороны, гораздо легче было бы просто прошерстить российские университеты на предмет светлых голов, и увлечь новой идей некоторых из них. И поразмыслив, я решил, что так и поступлю. Процесс получения пенициллина долгий, уйти на это может много лет, а успеть хотелось бы к Первой Мировой. Так что, пока я не уехал, надо приложить все свои силы.

Утром следующего дня я посадил болеющего похмельем Мельников на поезд. Впихнул его и его чемодан в вагон, передал в записке для Мишки, о том, что задержусь на некоторое время, и вернулся в съемную квартиру. Было у меня тут еще несколько небольших делишек и одно из них это необходимость посмотреть идущую полным ходом внутреннюю отделку первого общежития в Новгороде. Кирпичное здание в пять этажей коридорного типа с одним входом. Комнат около сотни. Проект простой, без изысков, но с санузлом на каждые две комнаты и двумя кухонными блоками на каждом этаже. И обязательная электрическая проводка и лампы накаливания в каждом закутке. Водопровод, канализация…. Общежитие решили предоставлять только квалифицированным работникам, испытывающих потребность в жилье. Обязательная плата за проживание в два с полтиной рубля за комнату. Понятно, что при таких расценках не заработаешь — почти вся плата будет уходить на поддержание общежития в приличном состоянии и на жалование коменданта. И хоть ввод в строй здания планируется на конец весны, все комнаты в нем уже распределены. А кому какая комната достанется определяется лично директором литейного завода с подачи мастеров.