Прекрасная партия - Бронтэ Элен. Страница 36

— Это неразумно, сэр, — обеспокоенно ответила Сьюзен.

— И все же я буду ждать вас с трех часов у фонтана Венеры, до тех пор, пока вы не придете.

Не дожидаясь ее ответа, мистер Хейвуд поторопился спуститься, и через минуту Сьюзен уже слышала его веселый голос, требующий у Джулии вторую ложку сахара.

— Конечно же, я не могу позволить ему ожидать меня напрасно в такую дурную погоду, — говорила Сьюзен вечером своему носу, который в последние дни безропотно выслушивал множество ее жалоб на несправедливость судьбы и миссис Элингтон в частности.

Возражений с его стороны, как обычно, не последовало, и его обладательница принялась изобретать повод пропустить завтрашний обед у матери Генри.

Это оказалось не так трудно, как она себе представляла. За завтраком Сьюзен достаточно было отказаться от еды и пожаловаться на плохой сон и головную боль, вызванную жарко натопленным камином в спальне, как миссис Элингтон тут же заботливо предложила ей пропустить обед и подышать свежим воздухом.

— А заодно заберете перчатки, которые мы заказывали в лавке на углу Мэрилебон-стрит. Мы извинимся за вас перед миссис Хейвуд. Вы, право же, выглядите бледной уже несколько последних дней, возможно, вам, привыкшей к деревенскому воздуху, Лондон не подходит.

Сьюзен проигнорировала намек на провинциальность и, дождавшись у окна своей комнаты, когда дамы неторопливо пересекут Бредфорд-сквер и скроются за дверью дома Хейвудов, вышла па улицу. Получив сверток с перчатками, она быстрым шагом двинулась в парк, так как уже пробило три часа — время, назначенное Генри Хейвудом для встречи; с нею.

Джентльмен прохаживался около стоящей неподалеку кареты — погода не располагала к прогулкам, Сьюзен за полчаса успела продрогнуть в своем теплом пальто, и Генри предложил поговорить в расположенной на пересечении боковых дорожек изящной ротонде. Конечно, открытая со всех сторон беседка не могла спасти от холода, но хотя бы защищала обувь молодых людей, от слякоти, а их самих в некоторой степени от любопытных глаз.

— Мисс Хейвуд, вопрос, который я бы хотел обсудить с вами, слишком важен, чтобы беседовать, бродя в ветреную погоду по щиколотку в грязи, — сообщил мистер Генри, едва они укрылись под круглым сводом ротонды.

Сьюзен с некоторой тревогой воззрилась на него, ожидая продолжения.

— Помнится, в начале нашего с вами знакомства вы ясно дали мне понять, что не любите витиеватых речей и долгих предисловий. Что ж, сегодня я буду говорить прямо и откровенно. — Серьезный, даже деловитый тон его мог бы насмешить Сьюзен, но ей слишком хотелось узнать, в чем тут дело. — Я прошу вас принять мои руку и сердце.

В тени, отбрасываемой крышей ротонды, он едва мог разглядеть, как округлились в изумлении ее глаза. Полагая, что следующая реплика должна принадлежать леди, мистер Хейвуд терпеливо ждал хоть какого-нибудь ответа. Сознавая это, девушка постаралась собраться с мыслями, но, судя по ее первой фразе, это ей не очень хорошо удавалось.

— Вы поразили меня, мистер Хейвуд. Боюсь, это как раз тот случай, когда небольшая прелюдия была бы уместна, чтобы дать мне время справиться с волнением.

— Но вы ведь не отказываете мне, мисс Шелто! Сьюзен? — обеспокоенно спросил он и осторожно взял ее маленькую ручку в синей перчатке.

— Ах, да… нет… Я не знаю, — пробормотали она, кляня себя в душе за этот невнятный лепет.

— О, простите меня, я должен был подумать, что мои слова взволнуют вас. Пожалуй, я начну все сначала, а вы обещайте не смеяться над моими признаниями.

— Что вы, конечно же, нет, — торопливо ответила леди, не отнимая, впрочем, руки.

— Когда я впервые увидел вас, мисс Шелтон, я оконфузился, приняв вас за вашу кузину, но ушел из вашего дома в убеждении, что вы — прелестная юная леди. Однако я не был поражен настолько, чтобы потерять покой и грезить о ваших прекрасных серебристых глазах денно и нощно. Позже я заметил, что вы посмеиваетесь над моими манерами, чем был несколько раздосадован, но вы довольно быстро открыли мне суть ваших претензий, и я понял, что могу чувствовать себя свободно с нами, только если избавлюсь от привычки рассыпать комплименты, приобретенной, как я уже го-порил вам, в самом нежном возрасте. Это оказалось нелегко, и сперва я не был уверен, что ваше драгоценное общество стоит таких усилий.

Сьюзен уже вполне овладела собой, чтобы оцепить эту искренность со стороны ограниченного светскими условностями человека. Джентльмен сделал паузу и продолжил:

— Такую уверенность укрепили наши с вами прогулки в этом самом парке, благодаря которым я понял, что вы не только красивы, но и обладаете мнительным здравомыслием. Эти встречи стали мне дороги, я сумел привыкнуть к оригинальности ваших суждений, изучить ваш характер так же, как вы изучали мой… И все это казалось таким естественным, что, только лишившись этих чудных мгновений, я понял, сколь много потерял. А уже этот вывод помог мне понять, что я на самом деле влюблен в вас и осмеливаюсь надеяться на взаимность. Простите мне мою дерзость, мисс Шелтон, но я был достаточно пространен, чтобы сейчас с нетерпением ждать вердикт, от которого зависит мое будущее счастье.

— И мое, — тихо ответила Сьюзен.

Она гораздо более склонна была верить ему теперь, после этого признания, чем если бы он объяснился ей в любви с первого взгляда. Ее рассудительность помогла осознать и принять его чувства, в то время как другой, более романтично настроенной особе эти объяснения показались бы скучными или даже оскорбительными.

Тем не менее она оставалась молодой девушкой, которой впервые сделали предложение, и растерянность и смущение, владеющие ею, должны быть вполне понятны нашему читателю, а читательница может даже упрекнуть нашу героиню в излишней сдержанности. Действительно, Сьюзен не упала в обморок, не бросилась на шею своему избраннику с бессвязными восклицаниями, как еде лала бы Джулия, даже не потребовала от него встать на колени (возможно, из-за отсутствия подходящих условий для этого романтического жеста). Она также не произнесла вслух слова любви, которых вправе был ожидать от нее мистер Хейвуд, впрочем, ему-то как раз после многословной мисс Элингтои оказалось вполне достаточно одного тихого слова своей избранницы. Он осмелился на нежный поцелуй, каковой был ему робко и торопливо дарован, и ласково попросил ее побороть свое смущение и назначить дату венчания. Сьюзен непременно желала дождаться возвращения брата и его супруги, а также дядюшки Саймона и Марджери, поэтому предложила устроить свадьбу во второй половине марта.

— После этого счастливого события мы поедем… угадайте, куда, моя дорогая?

— Неужели в Италию? — воскликнула Сьюзен, готовая ради этого обвенчаться немедленно.

— Да, любовь моя — вы ведь позволите называть вас так, — мы отправимся в страну вашей мечты, и вы своими глазами увидите шумных итальянцев, так не любимых нашим другом Джеймсом. Мы будем гулять по улицам Вечного города и вспоминать этот зимний парк, подаривший нам весну нашей любви.

— Вы говорите так поэтично, Генри, — улыбнулась Сьюзен, в каждом его слове находившая подтверждение тому, что не ошиблась в своем выборе.

— Я написал для вас стихи, но страх вызвать насмешку не позволил мне сохранить их.

— Неужели вы их сожгли? Это очень огорчительно, мистер Хейвуд! Мне еще никогда не посвятили стихов, и я ни за что не стала бы смеяться над нами!

— Ну, вот, вы опять называете меня мистером Хейвудом! Прошу вас, дорогая Сьюзен, простить мне эту ошибку. Обещаю воспроизвести их и представить на ваш суд при нашей следующей встрече. Надеюсь, мы увидимся завтра?

Реальность вторглась в счастливый мирок, который они успели создать в своем домике на колесах.

— О боже! — воскликнула леди. — Что скажет миссис Элингтон? А Джулия?

Мистер Хейвуд не разделял ее тревоги, потому ли, что не знал этих дам так хорошо, потому ли, что был поглощен сладостными мечтаниями.

— Мы непременно разрешим эту проблему позже, дорогая моя, а сейчас мне хочется снова и снова говорить вам о своей любви и строить вместе с вами воздушные замки нашего будущего счастья, которые вскоре превратятся в прочную реальность.