Больше, чем жизнь (СИ) - Рэйн Ирина. Страница 16

- А не сыграть ли нам в бильярд? Давно я не разминался. – Тим потянулся и встал.

- Я не хочу. Слишком много уже выпил сегодня, да и Клео ждет. Идите вдвоем. До встречи, Кондр. Надеюсь, ты не забудешь о наших договоренностях и сделаешь все в срок.

Олегу ничего не оставалось, как пожать руку Шейхметдинову и проследовать за Тимуром в бильярдную, скрытую за одной из дверей. Играть не хотелось. Общаться с Маркеловым – тем более. Но он мужественно превозмогал боль в плече, которое, все же, травмировал в тире сегодня, и прошел к одному из столов.

Несколько партий были сыграны вничью. Тим дождался подходящего момента и с выражением искренней заботы поинтересовался:

- Что с плечом, Кондр?

Олег чуть не заскрипел зубами от такого проявления интереса к своей персоне.

- Потянул, наверно. Ничего страшного. Приеду домой – намажу разогревающей мазью.

- Зачем же терпеть до дома? У нас есть превосходный врач. Она поможет. Пойдем, я тебя провожу.

Кондрашов засомневался в правильности такого поступка. С одной стороны, не хотелось, чтобы его посчитали слабым и больным, а с другой – было любопытно еще раз посмотреть на женщину, которая была не похожа ни на одну из его знакомых.

- Ладно. Веди.

» Глава 7

Утро растащит опять нас по разным углам.

Пропасть лежит между жизнью и мной.

Но греть ладони в холодной земле

Мне рано, пока есть потребность в тепле.

И говоришь ты мне: "Да, да, да", мы сотканы из вчерашних дней.

Но не горит для меня звезда, она кому-то сейчас нужней.

И этот мягкий полет к тебе меня спасает от пустоты.

Только бы время позволило нам хоть немного без глупой пожить суеты.

Ночные снайперы – Да, да, да

POV Cветлана

Я никогда не задумывалась над тем, что такое мир. Не в общем географическом понятии, а вообще. Мир. Коротенькое слово из трех букв, обозначающее всё. Мир – это не только планета Земля, страна, город и улица. Мир – это не только антипод войне. Мир – это ты, то, что есть у тебя в голове и душе.

В мой мир, который я представляю, как небольшой городок с симметричными улицами и цветущими деревьями, пришла осень. Не зима, потому что он не уснул и продолжает жить своей обычной жизнью, а осень, потому что это единственное время года, которое плачет. Я не могу позволить себе сейчас плакать. Делаю это, только когда никто не видит. А между тем на мой город проливаются тонны осадков. Соленой океанской воды. Невыплаканных слез. Мой маленький мир размывают эти дожди, он мокнет и мерзнет, он мечтает о том, чтобы снова пришла весна. Но разве может быть весна после осени? Должна же быть зима между ними… Мне кажется это правильным, и я подсознательно жду зимнего холода. Он не торопится. Несмотря на начало ноября – снега нет, и температура воздуха положительная. Часто идет мелкий противный дождь. Я каждый раз смотрю на него и думаю о том, что дожди – это все, что у меня осталось.

Мне разрешили выходить на улицу. А еще брать книги из библиотеки. Удивительно, что у такого человека, как Мурат, была собственная библиотека с множеством интересных изданий. Я сажусь с книжкой на скамейку позади дома и, не глядя в наведенную на меня камеру, погружаюсь в мир историй. В них тоже есть боль, утраты и любовь, как в моей жизни. Но разница между книжным вариантом развития событий и реальностью громадна. Я могу окунуться в жизнь героя, живущего в мире писателя, но я не могу выбраться из собственного бытия. Мысль о самоубийстве неприемлема. Я слишком люблю жизнь. Я слишком люблю мир, который есть в моей голове, и не хочу, чтобы он умирал вместе со мной. А это случится, я уверена. Когда меня не станет, мой город разрушится, и все жители в нем погибнут. Не останется никого. Ни меня, ни их.

Сидя на скамейке, я могла отрешиться от внешнего мира, могла думать и вспоминать. Быть наедине с собой и на время забыть о наблюдении за каждым моим шагом. Мне не хватает простого человеческого общения, не хватает тепла, возможности выговориться и поплакать у кого-то на плече. Я часто вспоминаю свое счастливое детство и родителей. Как они сейчас? Встревожены ли новостью о моей пропаже или находятся в счастливом неведении? В последнее время мы все меньше общались. Жили каждый своей жизнью, и сейчас мне жаль, что мы отдалились друг от друга.

Я вспоминаю мужа. То, каким он был. Почему я говорю в прошедшем времени? Потому что для меня он умер. Так же, как и умерла любовь. Рассыпалась пеплом. Размылась соленой водой Финского залива. Это больно. Терять любовь – это отрывать от себя кусочек сердца, оставляя на нем никогда не заживающую рану. Да, она может затянуться, стать шрамом, но сердце никогда не сможет вернуться в первоначальное состояние. Я никогда не смогу забыть и простить предательства Сергея, его трусость и то, что он бросил меня в месте, ставшем для меня персональной тюрьмой.

Я не знаю, как сложится мое дальнейшее пребывание здесь. Не знаю, как долго мне еще придется находиться под «покровительством» Шейхметдинова, как долго терпеть нападки Тимура, который время от времени приходит в мой кабинет и смотрит на то, как я работаю. В такие моменты мои руки начинают дрожать, а это недопустимо. Однажды я не вытерпела и сказала, чтобы он ушел. А он только продолжил молча сидеть и смотреть на меня. Как будто это занятие было самым важным и необходимым в его жизни. Он нервировал меня, я злилась, а он улыбался уголками губ и как будто говорил мне: «Лечи их, лечи, а я скоро поставлю им новые шрамы, и мне ничего за это не будет».

***

Когда Шейхметдинов попался на торговле живым товаром в первый раз, он был лишь мелкой сошкой, винтиком в огромной системе. Его «повязали», но он прекрасно понимал, что это лишь на время. Он выйдет и будет снова делать то, что умеет.

Тогда он думал наперед и понимал, что надо искать людей. Шейх, привыкший доверять лишь себе, стал общаться с такими же, как и он, уголовниками и набирать себе команду на будущее. Так что пребывание в тюрьме оказалось не столь уж плохим. Он жил надеждой на выход и возвращение к старой жизни. К лучшей жизни.

Однажды к ним в камеру привели новенького. Он напоминал дикого волчонка, который проводил свои дни, сжавшись в углу койки и оскаливался каждый раз, когда кто-то пытался с ним заговорить. Темноволосый парнишка сразу понравился Шейху, и он решил, что тот станет хорошим помощником. Молодого человека звали Тимуром, он занимался распространением наркотиков по ночным заведениям Москвы. Это была его первая «отсидка». Шейху удалось убедить парня в том, что, если тот будет в его команде, то никто его не тронет. Мурат впервые оказался не прав.

В тюрьме царили свои законы, уже имелись свои авторитеты, которые не хотели уступать место такому выскочке, как Шейхметдинов. Однажды на него было совершено нападение. Оно произошло так внезапно, что Шейх не успел отреагировать, зато это успел сделать Тимур. Он подставился под удар заточенной отверткой, спасая тем самым жизнь своему покровителю. Рана оказалась глубокой, но не смертельной. Ему пришлось какое-то время провести в госпитале, чему Маркелов был даже рад, а затем вернуться в камеру, где его встречали, как родного.