Омерта - Мейер Лана. Страница 10

Волны несокрушимой мужской энергетики ощущаю всей кожей, чувствуя внутри совершенно новый фейерверк эмоций и чувств, которые мне мало знакомы, но очень приятны. Как-то по-особенному сладки, томительны. Низ живота тяжелеет, когда незнакомец слегка раздвигает мои губы, проводя по их влажной, внутренней стороне… с ума сойти, он точно маньяк. К моему большому удивлению, его палец мне не противен. Более того, сам запах его тела мне приятен, притягателен. Чувствую себя фетишисткой. Я хорошо разбираюсь в парфюмах. Нужно же себя чем-то развлекать, пока сидишь дома. элитную, дорогую парфюмерию, я узнаю, так сказать, «с первого глотка». Мускатный орех, дубовые нотки, шафран и немного табака. Все эти запахи вместе с ароматом его кожи, создают бурную симфонию. Если бы я могла её послушать, она бы выражала запретные чувства… олицетворяла грех, который мне нельзя совершать.

И о чем я вообще думаю? Почему лежу, завороженная его действиями?

Для меня совершенно очевидно, что он вот-вот раздвинет мои ноги коленом, сменит ласку на грубость и изнасилует меня! Есть в его движениях, дыхании, и голосе что-то маньячное, дьявольское, хищное.

То, от чего лучше держаться подальше. И такие хорошие девочки, как я, всем своим нутром это всегда чувствуют.

Дальше я не думаю, просто бью своего спасителя коленом в пах. Резко, с силой, лишь бы ослабил хватку. Действует, несмотря на то, что Призрак не издает ни звука. Ну, только нечто похожее на подавленный рык ярости.

Не совсем логичный поступок, но я ещё маленькая и глупая, и мне можно, а вот он, чтобы избежать подобного, мог бы и не приставать ко мне.

Ощущая, как грудь сдавливает в тиски от страха и набранной скорости, несусь без оглядки вперед, только бы ближе, ближе к особняку, к людям, где могу почувствовать себя в безопасности. Невольно проскальзывают мысли о Майкле и о том, обнаружен ли мой побег людьми дяди. Сердце вновь разрывается от волнения и проигрывания в голове сценариев, в которых я буду жестоко наказана. Сад, как назло, просто огромный. Не проходит и двух минут, как я, с недовольным всхлипом, вскрикиваю, почувствовав, что не могу бежать дальше.

Его сильные руки обвивают меня свинцовым лассо.

Сопротивляюсь, брыкаюсь, кричу, поднимая вверх ноги, пока мужчина не прижимает меня к ближайшему дереву. Резко, грубо. Ударяюсь затылком об кору, едва ли не прокляв подонка сквозь зубы. Короткие ветки, словно ядовитые шипы, царапают обнаженную спину.

Но деваться некуда. Он снова поймал меня, прижал бедрами со всей силы. Так, словно мы одно целое. Дрожу, глядя на мужчину снизу вверх, нервно покусывая губы, и, наконец, выдыхаю:

– Кто ты? Что тебе от меня нужно? Откуда у тебя оружие? Ты преступник? Или охранник? – все это волнует меня сейчас больше всего.

– Это не так важно, птичка, – Призрак поддевает мой подбородок жестом собственника, и мои ноздри раздуваются от возмущения в ответ. – Я тот, кто спас твою жизнь, – напоминает мужчина, при этом его лицо остается каменным, бесстрастным. – А ты меня так решила отблагодарить? Отбить мне яйца? – вздрагиваю от столь вопиющей откровенности.

Я общалась с мизерным количеством мужчин в жизни, но ничего подобного из их уст никогда не слышала.

– Знаешь, чем заканчиваются подобные игры? Большая же уже девочка. Тебе же есть восемнадцать? – мне кажется или в его вкрадчивом голосе звучит надежда?

И это явно не комплимент. Я знаю, что выгляжу очень юной, но чтобы настолько? Это все из-за маленькой груди, роста или…? О, черт, откуда во мне столько комплексов? Не припомню, чтобы подобные мысли терзали меня в непосредственной близости с Майклом. Призрак плохо влияет на мою самооценку. Потому что, черт возьми, мне по какой-то необъяснимой причине хочется ему нравиться.

Хочется вызывать у него взрослые чувства, которые для меня пока заблокированы и мне неведомы. Но так притягательны.

Ответить я не успеваю. Дар речи пропадает вновь, когда я начинаю чувствовать, как ощущение близости его сильного, натренированного, доведенного до совершенства, тела, завязывает в груди горячий узелок. Чистое пламя из пустоты, возникшее внутри. Горит сердце, легкие, изнанка кожи… я умираю от переизбытка чувств, и сгораю от желания увидеть его лицо. Настоящее лицо. Целиком и полностью.

– Не трогай меня, – шиплю я, когда чувствую, как ладони Призрака сжимают мою талию, а большой палец настойчиво скользит по ребрам, посылая табун мурашек по телу.

– Ты убил их, тех людей? У тебя был пистолет… есть и сейчас… – нервно сглатываю, припоминая об это жуткой детали. – Ай, – вырывается на выдохе, когда рывком он прижимается ко мне всем телом. Вдыхает мой запах, проведя кончиком носа в двух миллиметрах над шеей. Мне становится по-настоящему жутко и жарко. Ядерная смесь. Не знаю, может ли женщина испытывать возбуждение и страх одновременно. Наверное, что-то мне подсказывает, что он не убьет меня, что он не хочет мне причинить вред, и поэтому все превращается для меня в мучительную игру, которую так страшно начинать, но которую так не хочется заканчивать.

– Прекрати, пожалуйста. Я не позволяю, обычно, вот так себя трогать… не знаю, что ты обо мне думаешь… не делай мне ничего плохого, – лепечу я, чувствуя себя беззащитным ребенком. А он манерно, будто играючи, касается языком уголка моих губ.

А потом усмехается так. Сладко-горько.

– Ты ничего не видела, птичка, – звучит, как утверждение. Точнее, приказ.

– Когда обернулась, я все видела. Если ты убил их, я осмелюсь быть свидетелем! Ясно тебе? И ты не убьешь меня, если не хочешь погибнуть сам. Мой дядя не простой человек. Он тебя уничтожит, – осыпаю угрозами Призрака, но, кажется, будто он меня не слышит, не слушает. Просто смотрит на мои губы, словно одурманенный. – Кто ты, черт возьми?

– А ты как думаешь? – дразнит он вкрадчивым шепотом. Это секс в чистом виде, а не голос.

– Призрак Оперы. Маньяк? Ты же с самого начала на меня пялился, когда я пела. Преследовал меня в холле. И вообще…

Все мысли разом растворились, исчезли. Весь внешний мир погас, но огнем вспыхнул внутренний.

Обхватив мою шею ладонью, мужчина зафиксировал мою голову так, чтобы я не смогла избежать его приговора. Точнее поцелуя, который он на меня обрушил. Бесцеремонно раздвинув мои губы, вторгся языком в рот, глухо застонав, будто от боли или удовольствия… я позволила, обмякла в его руках.

Не верила, что могу найти в себе силы сопротивляться. Мой первый поцелуй и при весьма странных обстоятельствах. Плевать…

В моей крови нет алкоголя, наркотиков. Я должна отдавать себе отчет в своих действиях, оттолкнуть, но не могу. Меня ведет. Глаза закрыты. Он не причиняет боли, несмотря на крепкий захват шеи.

«Поцелуй смерти» наполняет меня жизнью.

Самыми яркими эмоциями, каких никогда не испытывала прежде.

С моих губ срываются тихие стоны, которые успеваю выдохнуть в коротких перерывах между горячими поцелуями-укусами. Бедра предательски сжать хочется, я чувствую, как внутри между них все дрожит, пульсирует. Вкус горячих губ дурманит, я даже не могу думать о том, что не умею целоваться, просто отдаюсь порыву, чувствуя, как загадочный незнакомец пьет меня, бесконечно пьет… и словно не может напиться.

– Проклятье, – выдыхает он в губы, сильнее сжимая мою шею и тяжело дыша. – Хочу, – коротко, с надрывом. Снова приказ. Нормальный, а?

Зато это «хочу» помогает мне прийти в себя.

– Что? – начинаю вырываться, но это лишь вызывает боль в шее и легкое удушье.

– Не отпущу. Не дергайся.

– Ты не так меня понял. Я не целуюсь обычно на первых свиданиях, – стоит ли говорить, что у меня вообще нет свиданий?

– Конечно. Такая святая невинность. Такое впечатление ты производишь, – едва ли не цокнув языком, кивает мужчина снисходительно.

– Ты не понимаешь. Я просто…

– Ты просто позволила трахнуть свой рот языком и продолжения не хочешь? – вновь бьет откровением он, взывая во мне новый приступ негодования. Черт возьми, он живет в мире, где такие слова – это в порядке вещей? Они возмущают меня.