Последняя из рода сирен (СИ) - МакГальма Мария. Страница 43

— Что в бокале? — поинтересовалась я.

— Не кровь, как видишь. — ухмыльнулся Асфар, лениво скользя взглядом по моему лицу. Захотелось спрятаться под одеяло. Он же не умеет читать мыли? — Хочется попробовать?

Я не успела ответить, как он решил за меня. — Ты еще слишком маленькая, пить такие напитки вредно.

— Я уже совершеннолетняя. — заявила я, наблюдая за искорками, весело плясавшими в его глазах. Ох, нет, похоже его забавляет меня поддевать.

Капитан медленно сделал еще глоток, прищурившись, наблюдая за мной из-под опустившихся ресниц.

— Теперь твоя очередь откровенничать. Как ты стал вампиром?

— Не этот вопрос я ожидал первым…

— А какой? — тут же исправилась я, но мужчина отрицательно покачал головой.

— Раз уж у нас игра в откровение, то стану рассказывать то, что считаю нужным. — Асфар пригубил еще напиток и вдруг отставил бокал в сторону. — За мой рассказ я потребую от тебя плату, идет?

— Какую?

— Ты меня поцелуешь.

Глава 39

— Я же не требовала платы! — возмутилась я.

— Расскажу, почему корабль назван Разящая Мэри.

— Идет! — выпалила я, садясь в кровати.

Губы Асфара растянулись в подобии улыбки.

— Ты такая любопытная…

— Да, есть такое. — мои щеки покраснели.

— Или хочешь меня поцеловать? — поддел меня капитан.

— Ты не сказал куда. С щекой я как-нибудь справлюсь. — отмахнулась я.

Мужчина усмехнулся, принимая мой ответ, и вдруг стал серьезным.

— Тебе не понравится моя история. — предупредил Асфар, вновь подхватывая бокал.

— Все равно, я хочу знать. — я вцепилась в край одеяла, чувствуя от капитана исходящие волны грусти.

— После того, как я расскажу тебе, ты вряд ли захочешь даже находится со мной в одной комнате.

— Неужели все так плохо?

— Ты даже не представляешь.

— Не решай за меня. Ты обещал рассказать — рассказывай.

Асфар минуту помолчал, прикидывая, стоит ли рассказывать, уставившись перед собой в одну точку. Погрузившись в воспоминания, мужчина чуть ссутулился и стал взбалтывать переливающуюся красноватым оттенком жидкость в стакане. Его взгляд стал стеклянным.

— Я родился в бедной семье на краю света. Боги прокляли эту землю, и она почти не давала урожая. Помню, как отец грезил отправиться в плавание на другой конец света, где каждый год стояла благоприятная погода и плодородная почва давала много урожая. Шли года, как подрос, стал помогать родителям. Мы возделывали поля, но зимой было так холодно, что все живое погибало, а летом пшеница почти не давала урожая. Мне было семнадцать, когда у родителей появилась моя сестренка, и мы всерьез задумались о переезде. Наша деревня была малочисленна, людей практически не было. Там, я не нашел той, с которой мог бы создать свою семью и отселиться от родителей. Шли года, погода оставалась такой же суровой. Наша деревня разводила овец, чья шкура была устойчива к морозам, но в ту последнюю зиму они отчего-то стали погибать. Мы часто голодали, согреваясь у печи. Наш сосед, живший в двадцати минутах от нас, тоже хотел перевезти семью за моря, он уже договорился и оплатил проезд одному из торговцев, кто заплывал к нам, покупая овец. Мы решили во что бы то ни стало накопить сбережения, чтобы к следующей зиме тоже переехать, но тут пришла другая беда. На нашу деревню напали воины в железных доспехах, перебившие половину деревни. Они прошли полконтинента, завоевывая земли, когда на их пути повстречались наши деревянные дома. Мы все готовились ко сну, а я рассказывал сестренке сказку о заморских чудищах, когда эти северяне ворвались к нам домой, размахивая мечами. Дом наполнился криками, я спрятал сестру под кровать и велел не высовываться, а потом, схватив кочергу выбежал в зал. Отца пытались вытащить во двор, а на матери раздирали рубашку, намереваясь надругаться. Я никогда не слышал таких жутких криков, она вырывалась и звала на помощь отца, за это ее один из воинов ударил по лицу так, что она потеряла сознание. Отец, цепляющийся за арку дверей, смог отбросить трех воинов и ринулся на помощь матери, но вдруг рухнул на землю. Из его спины торчал нож, а воин, которому отец случайно разбил нос, выдернул оружие из тела и, подняв за волосы голову, разрезал ему горло. Кровь залила коврик, который мама вместе с сестрой вязали на мой предыдущий день рождения. Все произошло так быстро… Я кинулся на того воина, который убил моего отца, но меня вырубили первым же ударом. Я грохнулся на пол, и на меня набросились всем скопом, пиная ногами. Когда смог очнуться, то почти ничего не видел из-за заплывших глаз. Я не мог даже пошевелиться от боли, такой ничтожный, жалкий червяк, который не смог никого защитить.

Асфар сглотнул, сдвинув брови. Рычание родилось в его груди, и он уже через силу выталкивал из себя слова.

— Тело мамы лежало возле меня. Пока я был в отключке, они изнасиловали ее и убили, воткнув нож в живот. Это будто произошло вчера, я как сейчас, вижу ее заплаканные, застывшие навсегда глаза... Звери, собиравшиеся уходить, вдруг заметили, что я жив, и один из них направился ко мне, чтобы добить. Воин уже замахнулся мечом, как вдруг закричал и рухнул на четвереньки. Моя десятилетняя сестренка оседлала его спину и, замахивалась кухонным ножом, с диким блеском в глазах, всаживала в спину воина нож, раз за разом... Она неистово кричала и продолжала бить, пока он не упал на живот. В эту секунду, она повернула голову и посмотрела на меня совершенно обезумевшими глазами, как ее голова вдруг отделилась от тела и упала прямо рядом со мной. Ее темно-коричневые волосы впитывали кровь родителей, а губы слегка подрагивали. Мне кажется, что она какое-то время осознавала произошедшее, прежде чем ее глаза покрылись пленкой смерти.

— Боги… — прошептала я, закрыв в ужасе рот. Я даже не предполагала, что его история начнется с такого кошмара.

Асфар вздрогнул, потревоженный моим комментарием.

— Мэри. Так звали мою сестру. В ее честь я назвал свой четвертый корабль — Разящая Мэри. Малышка сразила огромного воина! Этому совершенному кораблю как никому другому подходит это имя. Она единственная смогла дать отпор северянам. Девочка, десяти лет от роду, сразила взрослого воина. Она сделала невозможное. Я лежал на полу, залитым кровью моей семьи, и мог лишь выть от ненависти к себе, что не смог их защитить. Не смог никому помочь. Воины подожгли дом, решили, что со мной можно не церемониться, все равно сдохну от дыма или сгорю в огне. Я стал молиться всем Богам нашего мира, желая мести и отмщения. И тогда мне явился хроновик. Позже я выясню, что этот демон пришел вслед за северянами, в надежде полакомиться новыми сделками. Я принял его за свои предсмертные галлюцинации, но старик в зеленых одеждах хотел заключить договор. Он спросил меня: чего я желаю больше всего на свете? Больше всего на свете я хотел перебить всех воинов, пришедших на наши земли и погубивших столько народу. Я хотел пролить их кровь, хотел раздавить их головы своими руками, но больше всего на свете я желал, чтоб я и моя семья были живы. Демон сказал, что взамен заберет часть моей души и, превратившись в монстра, того, что мы видели на рынке, забил меня кулаками до смерти. Я помню, как он обрушивал свои пудовые кулаки и мои кости ломались, а тело раскатывалось по полу в блин. Я желал смерти, хотел сдохнуть побыстрее, и вскоре потерял сознание.

Я села в кровати, поджав под себя ноги, всматриваясь в пустое лицо Асфара. Что он чувствовал, когда увидел хроновика тогда на площади? Какая же я идиотка! Я просила его вступиться за ту женщину, не зная, что он уже был на ее месте…

Асфар продолжил свой рассказ ровным голосом.

— А потом я вдруг очнулся и встал посреди пепелища. Дом успел сгореть дотла, крыша обвалилась, а небо, на которое я уставился, было черным, как моя душа. Моя одежда сгорела в том пожаре, но мороз совсем не беспокоил меня. Пепел летал, перемешиваясь со снегом, и я стоял в нем, утопая по самые колени. Черные бревна, раскиданные повсюду, тлели… Я кинулся искать родителей и сестру. Оказывается, тела людей в огне чернеют, плавятся, становятся похожими на деревяшки. Я искал, но так и не смог найти тела родных, я просто не мог их отличить… Не мог понять, где бревна от стены дома, а где моя семья. Я обнимал маленькое полено, которое могло быть сестрой, и думал, когда же придут слезы? Но внутри была лишь звенящая пустота и жажда мести. Я должен был рыдать, ведь мою семью убили у меня на глазах. Мой дом был разрушен, моя жизнь была разрушена, но в моих жилах горела сила, которая выжигала меня изнутри и рвалась наружу. Я буквально задыхался от жажды крови. Я так хотел крови, что не помню, как добрался до лагеря…