Загадка чёрного цветка - Руэ Анна. Страница 18

Как назло, людей на улице словно ветром сдуло. Мимо нас прошла всего одна женщина. Она куда-то торопилась и в ответ на мой вопрос лишь покачала головой. Не зная, что делать дальше, я села рядом с Бенно и стала наблюдать, как он машет рукой уткам. Я была рада, что брат, судя по всему, успел забыть того человека из поезда и немного успокоился. Сама же я, напротив, то и дело озиралась по сторонам, стараясь на всякий случай держать в поле зрения минимум парочку путей к отступлению.

Матс уже несколько раз прошёл вдоль Лихтгрёнграхт туда и обратно, внимательно вглядываясь в таблички с номерами домов. Он растерянно присел около нас, свесил ноги и стал смотреть, как мягко колышутся на воде лодки, стоящие на приколе на набережной.

Бенно вскочил на ноги и побежал вдоль берега за утками.

– Наверное, Фридрих ошибся с номером дома, – стала размышлять я. – Нужно пройтись по улице ещё раз и проверить все таблички с именами жильцов.

Плечи Матса поникли:

– Да я уже проверил и не нашёл ни одного де Брёйна. Похоже, он тут не живёт. Или сменил имя.

Глядя на воду, я накручивала на палец прядь волос.

– Люци-и-и! Ма-а-атс! – вдруг позвал нас Бенно, изо всех сил размахивая руками. – Смотрите, что тут! Вот здорово!

Мы вскочили и быстрым шагом подошли к Бенно, который с раскрытым ртом разглядывал один из плавучих домов на канале.

Дома-лодки в Нидерландах не в диковинку, здесь так живут многие. Но, приблизившись, мы поняли, что так заинтересовало Бенно. Плавучий дом, перед которым он остановился, только на первый взгляд казался совершенно обычным. Однако присмотревшись повнимательнее, внутри можно было разглядеть сложно организованное пространство, состоящее минимум из трёх, а то и из четырёх этажей, то ли надстроенных друг над другом, то ли перетекающих один в другой. Некоторые окна были круглыми, некоторые – прямоугольными, а одну стену и вовсе целиком заменял огромный оконный переплёт с многочисленными горбыльками. С этажа на этаж вели металлические винтовые лестницы, напомнившие мне массивную чугунную лестницу в старой библиотеке на вилле «Эви». Построен плавучий дом был в основном из дерева, потемневшего и износившегося от дождя и ветра. Палубы-террасы заполняла буйно разросшаяся зелень и цветы всех оттенков радуги.

За одним из окон я вдруг заметила что-то знакомое. Присмотревшись, я убедилась, что мне не померещилось: это и в самом деле было точно такое же растение, какое мы недавно восхищённо разглядывали в оранжерее у Фридриха Блюма! Одно из самых ценных его сокровищ – чёрный цветок размером с целую ладонь. Тот самый якобы изчезнувший чёрный цветок перемен, с которого в оранжерее Фридриха сыпалась розовая пыльца. Здесь он тоже стоял под запотевшим стеклянным колпаком.

Это не могло быть совпадением!

Онемев от удивления, я указала на цветок Матсу, и его лицо сразу же просветлело. Я свистнула, чтобы привлечь внимание Бенно, который всё ещё пытался поиграть с утками – как и прежде, безуспешно, – и жестом подозвала его к нам.

Ступив на шаткий причал, ведущий с берега к плавучему дому, я подошла ко входной двери. И хоть номера дома я на ней не обнаружила, зато сразу заметила потрескавшуюся эмалированную табличку с так хорошо знакомой мне по вилле «Эви» надписью.

– «Посмотри в глаза другому – и увидишь его душу. Вдохни аромат – и откроешь свою», – шёпотом прочитала я и легонько толкнула Матса в бок.

– Прямо как дома! – сказал запыхавшийся Бенно. Он только что подбежал и теперь вместе с нами разглядывал табличку.

Матс ничего не ответил. Он молча шагнул к двери плавучего дома и громко в неё постучал.

– Господин де Брёйн? – крикнул он. – Вы там?

Внутри что-то зашевелилось, послышались приглушенные шаги. К нам приближался кто-то в туфлях с мягкими подошвами. У самой двери шаги стихли. После секундной паузы надтреснутый мужской голос спросил:

– Да? Кто там?

– Люди Альвенштейн и Матс Янсен, – ответил Матс.

– У нас к вам вопрос!

– Задайте его кому-нибудь другому, – буркнул в ответ голос за дверью. – Я вас не знаю.

Закусив нижнюю губу, я на мгновение задумалась, что же сказать дальше, и в итоге решила выложить всё как есть.

– Мы ищем Виллема Бура и метеоритный порошок, который он у нас украл, – крикнула я.

Теперь за дверью воцарилась тишина, и я слышала только, как плещется, омывая деревянную обшивку судна, вода за бортом. В следующую секунду щёлкнуло несколько замков и дверь, заскрипев, распахнулась. И перед нами действительно предстал человек, так хорошо знакомый мне по фотографиям из аптеки ароматов!

Даан де Брёйн был в тёмно-зелёном вельветовом костюме, вытянутом на локтях и коленях, и в домашних тапочках, а на шее у него был один из этих старомодных мужских шарфов. Сперва он удивлённо уставился на нас, потом поверх наших голов осмотрелся по сторонам, видимо, желая удостовериться, что мы и впрямь заявились сюда сами по себе, без всякого сопровождения.

Убедившись, что иных посетителей в поле зрения нет, он торопливо махнул нам рукой, приглашая войти внутрь, и запер за нами дверь.

Старик окинул нас испытующим взглядом без малейшего намека на дружелюбие, которое излучал на старых фотографиях.

– Вы-то что знаете о метеоритном порошке?

– Не так уж и мало! – сказал Матс, скрестив руки на груди. – А вот что знаете вы?

Даан де Брёйн надменно вскинул подбородок и посмотрел на Матса:

– Коль скоро вы желаете получить ответы, будьте добры удовлетворить и моё любопытство, молодой человек!

Божечки! Даан изъяснялся прямо как Виллем – так же старомодно.

Бенно потянул меня за руку к выходу – кажется, неприветливый ароматекарь немного его напугал. Но уходить было ни в коем случае нельзя. Иначе мы никогда не найдём Виллема и лишимся даже призрачного шанса создать ароматическое противоядие для отца Матса. Нужно было во что бы то ни стало убедить де Брейна нам помочь! Старик развернулся и скрылся в недрах комнат. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним. С каждым шагом мне все труднее удавалось сдерживать удивлённую усмешку: ведь обилием потайных закутков и закоулков плавучий дом ужасно напоминал виллу «Эви» – не хватало лишь смеси запахов, исходящих из аптеки ароматов. Из одного тесного помещения в другое вели деревянные ступеньки или металлические, все в кованых завитушках, лестницы. Внутреннее устройство дома казалось запутанным, как лабиринт. Стены были оклеены такими же обоями в цветочек, как у нас дома, всюду стояли старинные диванчики и кресла с кистями, а возле них – столики из тёмного дерева, украшенные искусной резьбой. Тут и там на глаза попадались сундуки, а на полках сервантов и на столиках стояли фотографии – таких я прежде не видела. В коридоре, ведущем к аптеке ароматов, висели только чёрно-белые снимки из исследовательских экспедиций первого ароматекаря. На них молодой Даан де Брёйн позировал в долине Амазонки, на фоне горных ледников и бушующих водопадов. Здесь же в золотые рамки были вставлены цветные фотографии каких-то пейзажей или старинных замков – людей на них не было.

– Присядем в салоне, – буркнул Даан де Брёйн и повел нас по коридору в зимний сад, который, судя по всему, служил ему гостиной. На вид, впрочем, помещение это напоминало скорее цветочную лавку. Стены вокруг нас представляли собой сплошные окна с цветными стёклами, из которых открывался вид на канал. Помещение утопало в буйной зелени и цветах. Потолки здесь нависали так низко, что растения тянули свои побеги не ввысь, а вширь, цепляя нас на ходу. В лицо мне то и дело утыкался то какой-то лист, то ветка.

И вот тут-то пахло точь-в-точь как на вилле «Эви». Впрочем, к привычному коктейлю ароматов примешивалось нечто постороннее, и внутри у меня шевельнулось какое-то очень нехорошее чувство. Пахло печалью и отчаянием. И немного даже стыдом. Но в первую очередь этот запах навеял на меня чувство глубокой скорби. Как будто кто-то умер. Да что это со мной такое, удивилась я. Разве можно уловить запах несчастья? Разве чувства вообще пахнут?