Воин Ллос (ЛП) - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 22

Вот почему он стоял сейчас перед дверью старого человека, экзотически выглядевшего улутиуна, который за эти годы стал предметом многочисленных шуток между другими учеными и волшебниками, работающими в библиотеке.

«Безумный старый продуваемый всеми ветрами чердак» по имени Нвизи предсказал продолжающееся наступление ледяной стены Каттисолы за много лет до того, как незнакомец по имени Джарлакс разгадал тайну каньона, в котором располагался городок. Но объяснения и прогнозы Нвизи всегда были написаны с таким странным синтаксисом и выбором слов, что некоторым казались двусмысленными, и его манера говорить сильно отличалась даже от манеры других улутиунов в Каллиде.

И поэтому он был отвергнут и осмеян.

Всеми, кроме Алефаэро.

Он тихо постучал в дверь и услышал внутри бормотание, но ничего внятного.

Вместо того чтобы беспокоить человека за работой, Алефаэро потратил минуту на то, чтобы наложить заклинание на металлическую дверную ручку Нвизи, заклинание, которому его научил сам Нвизи.

Ручка вздрогнула и отрастила крошечные ножки, оживая.

«Если Нвизи не читает и не пишет, повернись и открой дверь», молча приказал он своему крошечному слуге и улыбнулся, когда новые ножки дверной ручки начали поворачиваться, а задвижка отодвинулась.

Алефаэро легонько толкнул дверь и позволил ей распахнуться настолько, чтобы он мог осмотреть комнату, его взгляд сразу же переместился на ее обитателя.

Одетый в рваную и плохо сидящую одежду, состоящую из множества слоев, с редкой копной все еще черных волос, растрепанных и беспорядочно подстриженных слоями разной длины, Нвизи, несомненно, больше походил на бездомного бродягу без гроша в кармане, чем на ученого волшебника. Он склонил голову набок, левая рука постукивала по левой брови, в то время как он перекатывал какие-то предметы — свои магические драгоценные камни, как понял Алефаэро, перед собой в сжатой правой руке.

Если он и заметил, как открылась дверь, то не подал виду.

— Мастер Нвизи? — спросил Алефаэро.

Нет ответа.

— Мастер? — спросил он громче.

Левая рука Нвизи опустилась, и он поднял глаза, хотя в тот момент, расхаживая взад-вперед, он был обращен лицом к стене напротив двери. Он смущенно огляделся, и Алефаэро снова окликнул его.

Коротышке-улутиуну все же потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что говорящий стоит у него за спиной, и Алефаэро вспомнил, почему так много его сверстников считали понятие «Нвизи Великий ясновидящий» несколько… ошибочным.

Наконец Нвизи обернулся, и на морщинистой и румяной коже его круглого лица тут же появилась улыбка.

Алефаэро затаил дыхание, легкий вздох, который всегда возникал, когда он впервые смотрел на Нвизи после некоторого отдаления от этого человека и снова видел эти глаза, один ярко-янтарный, другой кристально-голубой.

— Алефаэро, — поприветствовал его Нвизи. — Слишком долго, о, умница. Умный Алефаэро. Ты послушай меня. Алефаэро слушает Нвизи.

Молодому волшебнику было трудно разобрать это приветствие, пока он не понял, что Нвизи смотрит мимо него, на дверь, теперь обе ручки были видны из-за угла полуоткрытого портала, крошечные ножки колотили по дверной ручке в коридоре, крошечные ручки молотили по внутренней ручке.

Нвизи хихикнул при виде этого зрелища.

— Ты хорошо меня научил, — сказал Алефаэро.

— Нвизи не преподает, нет, нет, нет. Сообщать. Сообщает Нвизи. Он видит, он рассказывает. Он не учит. Нет, нет.

— Конечно, — сказал Алефаэро с поклоном.

— Нвизи проклят, а не благословлен, — сказал улутиун, взмахнув руками, одна из которых все еще была сжата, чтобы прервать этот почтительный поклон. Однако Нвизи недостаточно крепко сжимал кулак, и маленький фиолетовый камешек вылетел из кулака, когда он размахивал им, подпрыгивая по комнате.

Алефаэро двинулся, чтобы найти его, но остановился, услышав ругательство Нвизи: «Э-э-э!»

Нвизи издал негромкий, но резкий свист, и пушистый грызун с белой шерстью, размером с ладонь, без глаз и с большим розовым носом, выскочил из-под стула и метнулся через комнату. Он исчез под грудой коробок и бумаг под столом, заваленным пергаментами, а мгновение спустя вынырнул обратно с фиолетовым камнем во рту.

— Клякса, — с благодарностью сказал Нвизи, когда незрячий ледяной лемминг пробежал по его ноге, нырнул в одну из рубашек и жилет, которые он носил, и уронил драгоценный камень в его ожидающую руку.

Волшебники вызывали своих фамильяров из духов, небожителей, фейри или извергов, но Клякса не был ни одним из них. Он или она — откуда кому знать? — действительно был леммингом, живым леммингом или, возможно, духом некогда живого лемминга, который снова ожил благодаря магии Нвизи, потому что человек держал его рядом с собой столько, сколько кто-либо мог вспомнить.

Или, может быть, Кляксы были множеством разных леммингов. Некоторые шептались, что Нвизи держал выводок леммингов где-то в грудах бумаг, коробок и одежды, разбросанных по его комнате, или, возможно, где-то еще в гигантском здании Сиглига. Это не удивило бы Алефаэро.

Как бы то ни было, между этим странным маленьким человечком и крошечным грызуном, который не казался волшебным созданием, явно существовала связь.

Нвизи сунул правую руку в передний правый карман верхней пары брюк, которые были на нем надеты, затем вынул ее без других драгоценных камней. Он потянулся левой рукой, чтобы положить фиолетовый камень в правый карман, но не смог с этим справиться, поэтому вместо того, чтобы просто переложить камень в правую руку, он позвал Кляксу на помощь, и лемминг пробежал по его рукаву и положил камень ему на хранение ровно туда, куда просил его Нвизи.

И все это без зрения, без всякого зрения, даже без глаз. Нвизи однажды объяснил Алефаэро кажущиеся чудесными способности слепого лемминга как способ обнаружения магии. По его словам, он накладывал этот особый двеомер на Кляксу снова и снова, пока это не стало постоянным «зрением» для маленького лемминга. Затем Нвизи наделил себя и все, что находилось в его личных покоях, магическими аурами, линиями различной энергии.

Очевидно, это сработало, потому что лемминг не проявлял никаких признаков своей слепоты.

— Хорошо, да, очень хорошо, ха-ха, — сказал Нвизи, глядя, как Клякса убегает прочь. Что? — спросил он Алефаэро.

— Что-что?

— Ты так говоришь, что скоро они назовут Алефаэро сумасшедшим, как Нвизи!

«Это было бы не так уж плохо», подумал молодой волшебник, но промолчал. Когда он понял вопрос, то ответил: «Мне нужно предсказание».

Ноздри Нвизи раздулись, и он нервно выпрямился.

— Это важно, — сказал ему Алефаэро.

— Они всегда такие, и всегда они не такие, какими, по твоему мнению, они должны быть или не быть. Будущее — обманщик!

— Пожалуйста, я умоляю.

— Не удивлен. Смутные времена. Алефаэро хочет знать. Мона Валрисса хочет знать. Они спрашивают, всегда спрашивают, и они ворчат и трясут кулаками и головами перед Нвизи, когда не могут понять.

— Я знаю, что объяснение видений — не твоих рук дело, не твоя вина, — ответил Алефаэро.

Ты говоришь то, что они велят тебе сказать. Услышав раскатистую интонацию своей повторяющейся фразы, Алефаэро понял, что, возможно, он больше превращается в Нвизи, чем предполагал.

— Предсказание. Только не Каттисола, — сказал Нвизи, закрывая свои разноцветные глаза. — Только не для Святой Галаты и наших посетителей.

— Для меня, — сказал Алефаэро. — И для всех нас. В городе Подземья начинается великая война, которая дала нам Джарлакса, Закнафейна и других удадроу. Война коснется и нас.

Нвизи вздохнул и кивнул.

— Я хочу…

— Прекрати!

Молодой волшебник замолчал.

— Одно. Одно, только одно! Одно видение, час, образ, объяснение. Я не буду стремиться узнать слишком много. Такие истины разрушают разум.

Алефаэро понял. В гости часто приходили каллидийцы, которые хотели знать, когда или как они умрут, и эти просьбы всегда вызывали у ясновидящего мага ничего, кроме ужаса. Алефаэро сказали, что причина в том, что Нвизи видел его собственную смерть, и этот момент, превыше всех остальных, отправил его в это странное и запутанное существование.