На исходе лета - Хорвуд Уильям. Страница 121

— Святое Слово, мать моя и отец мой… — проговорила она тихо, когда раздался приказ и первый отряд двинулся вперед. — Святое Слово, да будет слава твоя, да упадет окончательный мрак твой на презренную власть Камня…

❦

Сумерки сменились темнотой, делать здесь больше было нечего, и Смитхиллз уже направлялся от подземного перехода к склону, когда сбылся худший из кошмаров немного задержавшегося Скинта.

Не веря своим старым глазам, Скинт смотрел, как одна, потом две, потом три колонны гвардейцев появились из подземного перехода и начали взбираться по склонам: одна по левому, другая по правому и самая большая — по среднему, прямо к Высокому Лесу.

Никто, даже Смитхиллз, лучше Скинта не понимал всего значения происходящего. Так велико было число гвардейцев и с такой решимостью шли они вперед, что несколько мгновений он только пораженно смотрел на них.

— Смитхиллз! — позвал Скинт, обернувшись и не опасаясь, что его услышат. Теперь это не имело значения, потому что он знал: даже если бы возраст данктонских кротов был вдвое меньше, а число их вчетверо больше, они не могли бы противостоять такой силе. Гвардейцы подходили все ближе, ближе и ближе.

— Смитхиллз! — позвал он снова, поднимаясь по склону со всей скоростью, какую позволяли старые лапы.

Но Смитхиллз был далеко и, похоже, не слышал; до этого Скинт сказал ему, что хочет побыть один и потом сам придет вслед за ним. Смитхиллз знал, что этой ночью Скинт может в последний раз постоять дозором, потому что, даже если он что-нибудь заметит, где связные, где прикрытие, где кроты, способные сражаться? Все или ушли, или состарились, или давно умерли. И вдруг — «Смитхиллз!».

Поднявшийся к тому времени почти к краю леса Смитхиллз обернулся и взглянул вниз с удивлением, а потом и с тревогой. В темноте он видел лишь своего друга, спешащего к нему.

— Смитхиллз! — вновь раздался отчаянный крик.

Смитхиллз вмиг развернулся и припустил вниз со всей скоростью, на какую был способен, — не очень быстро, так как его лапы плохо слушались. Да, славную пару дозорных представляли эти двое! И все же, пожалуй, они еще не так стары, чтобы не задержать пару гвардейцев, шляющихся здесь в Самую Долгую Ночь.

— Смотри! — сказал Скинт, когда его более рослый товарищ оказался рядом.

Смитхиллз посмотрел вниз и вскрикнул от неожиданности. Все пространство вокруг подземного перехода чернело от кротов, гвардейцы приближались тремя колоннами; главная неуклонно двигалась прямо на них, другие еще быстрее поднимались по обе стороны.

— Да ведь сегодня Самая Долгая Ночь? — воскликнул Смитхиллз. — Вот оно что! Все должны быть…

— Беги скорее на поляну, предупреди Триффана, вели ему спрятать наших в Древней Системе.

— Да, а ты как? Проведешь вечерок с ними?

Скинт обернулся, его глаза горели.

— Действуй, Смитхиллз. Это приказ.

Смитхиллз взглянул вниз, откуда неумолимо наступали грайки, потом опять на Скинта, потом повернулся и, как мог быстрее, исчез в темноте.

Скинт посмотрел ему вслед и, удовлетворенный, спокойно оглядел окрестные склоны. Он хорошо знал местность и уже устроился на пятачке, где естественная опора давала ему преимущество перед поднимающимися снизу.

Передвигаясь по пятачку из края в край, он спокойно ждал, один против многих.

Кроты внизу поднимались медленно, но неуклонно. Они были хорошо обучены тому, чтобы карабкаться по таким склонам, и знали, что лучший способ сберечь силы для сражения на вершине — это двигаться равномерно. Колонны справа и слева от Скинта уже поднялись выше него, поскольку склоны там были не так круты, и у старого бойца возникло чувство, что его окружает армия грайков. Смитхиллзу нужно поторопиться, чтобы вовремя успеть на поляну.

Никогда в жизни Скинт не был так спокоен. Он выждал, когда первые ряды средней колонны приблизились достаточно, чтобы его услышать, — так близко, что до него доносилось тяжелое дыхание гвардейцев, — и крикнул:

— Стой!

Он знал, что им еще не видно, сколько кротов в укрытии, а потому придется остановиться и произвести разведку. Таким блефом Скинт выигрывал несколько мгновений, и наступавшие уже растянулись, чтобы обойти его с двух сторон.

— Стой! — снова крикнул Скинт.

Но они молчали, эти темные кроты, продолжая наступать, и он догадался, что им известна численность его войска…

Снизу послышался приказ:

— Вы, двое, обойдите его. Пока не убивать!

Пока не убивать…

На короткое время его взяло зло, затем сработали выучка и природные склонности. Мысли о приказе Триффана не сопротивляться покинули его. Он снова был тем же кротом, что и годы — десятилетия — назад, кротом, во имя Слова покинувшим Грассингтон, кротом с силой и умом, способным выполнить любой приказ. Его обучали сражаться.

Пока не убивать.

— Сколько смогу, столько заберу с собой вас, гадов, — тихо сказал он себе.

Кроты внизу остановились, но были так близко, что Скинт видел отсвет ночного неба на когтях, блеск зубов. Их товарищи крались по склону с двух сторон.

— Здесь только один! — услышал он.

— Вы, четверо, зайдите с двух сторон!

Скинт уперся лапами в землю и застыл в ожидании, не зная, с какой стороны появится первый противник. Он не возражал умереть сейчас, но хотелось…

Резко обернувшись к возникшей сзади тени, он не успел рассмотреть, кто это, как вдруг горячо любимый голос Смитхиллза проговорил:

— Пентюх ты, Скинт, каким был глупым, таким и останешься. Думал, я оставлю тебя одного против них?

— Но остальные… — начал было Скинт.

— Подниматься нет смысла, даже если бы я и хотел. В лесу грайки, они опередили меня, отрезали от поляны. Нет, мое место здесь, с тобой, старина. Я займу правый фланг, тебе оставляю левый.

— К нему присоединился еще один! — услышали они крик грайка.

— Хватит возиться! — последовал нетерпеливый ответ. — Разделайтесь с ними!

Не спеша, уверенные в себе, грайки двинулись вперед, зная, что там всего лишь два старика с седеющей клочковатой шерстью и слабыми лапами.

— Выходите, вы, двое, мы вас не тронем!

— Ври больше, приятель! — ответил Смитхиллз. — Мы это уже слышали.

— Убейте их, если будет задержка, — пролаял снизу старший. — Нужно продолжать движение.

— Попробуй! — пробормотал Смитхиллз.

Четверо одновременно бросились на Скинта и Смитхиллза, по двое с каждой стороны, однако их ожидал неприятный сюрприз.

С рычанием Смитхиллз сбил на землю первого и привычным приемом с силой толкнул его на второго нападавшего, который от неожиданности потерял равновесие и оказался незащищенным.

— Ублюдок! — выкрикнул Смитхиллз и вонзил когти прямо ему в брюхо.

Крот с визгом покатился вниз по склону, в то время как Скинт разделался с первым напавшим на него, оцарапал ему рыльце, а потом лапой разодрал горло второму.

Когда подоспели остальные, двое защитников стояли спиной к спине, и наступление замедлилось, поскольку гвардейцы, не понимая, что происходит, останавливались, оборачивались и кричали.

Скинт и Смитхиллз знали, что сейчас с поднятыми когтями на них бросятся хрипящие кроты с одним желанием — убить. Двое прикрывали друг друга и продолжали стойко сражаться, извлекая выгоду из особенностей ландшафта, а также из замешательства нападающих.

Один ощущал спину другого, и каждый знал, что другой еще сражается, и когда оба почувствовали, что по бокам течет кровь, то не могли бы сказать, своя ли это кровь или кровь друга.

Они сражались и ревели, бросаясь на грайков, и те падали от их ударов. Они боролись, пока оба не изнемогли, пока каждый по подрагиванию бедер другого не почувствовал неодолимое приближение смерти.

— Скинт, старый дурак! — еле дыша, воскликнул Смитхиллз, в последний раз поднимая когти.

— Сам хорош, Смитхиллз! — прохрипел Скинт.

Но то были его последние слова; Смитхиллз услышал, как его друг вдруг застонал от боли, и тогда, отвернувшись от своего противника, больше не думая о себе, стал тщетно пытаться прикрыть бедного Скинта от новых ран.