Острые углы (СИ) - Сергеева Оксана. Страница 49

Он не улыбался, но радость в его глазах была. Лера четко уловила ее, и почему-то от этого стало еще больнее.

— Иди сюда, — сказал Лёшка.

Она покачала головой. Тогда он шевельнулся, собираясь встать, хотя малейшее движение требовало значительных усилий. Всё тело болело и было словно чужим.

— Не вставай, — она подняла ладонь, останавливая его. Выдержала еще пару секунд и, собиравшись с силами, подошла к нему.

Свободной рукой Лёшка притянул ее к себе. Лера приникла к его губам, пытаясь подавить в себе удушливый приступ слез. Полевой почувствовал, как напряглись ее плечи, она будто вся сжалась в комок и оцепенела.

— Тихо, тихо… — прошептал он, прижал ее голову к своей груди и долго не отпускал.

— Жена из меня так себе… — выпрямившись, сказала Лера и посмотрела ему в лицо.

Полевой тронул ее подбородок и скользнул вниз, пытаясь оттянуть ворот водолазки. Лера убрала его ладонь, но не отпустила. Другой — погладила его по руке, проведя пальцами от запястья к локтю.

— Я знаю, что сказал тебе отец, но у меня своя правда. В этой правде ты спас мне жизнь. Я тебе сказала оставить саквояж в машине, но ты всё равно притащил его и сунул в шкаф. Я добралась до него и вогнала этому выбл*дку лошадиную дозу наркоза. И он сдох. В ином случае, вообще не знаю, чем бы всё закончилось. Скорее всего он бы меня убил. Он подыхал дольше, чем меня трахал. А подыхал он секунд пятнадцать. Страшно не то, что он со мной сделал. Страшно было думать, что я тебя больше не увижу. Страшно — что завтрашний день для нас не наступит… — сказала она на одном дыхании, радуясь, что Полевой молчит.

Нет смысла всё это обсуждать, в который раз воскрешая в себе пережитое унижение.

Он молчал, потому что не мог говорить. Потому что каждое слово кинжалом впивалось ему в грудь и перекрывало дыхание. Он лишь сжимал ее тонкие пальцы в своей руке, уже не замечая, что делает ей больно.

Лера пошевелила рукой, и он немного расслабил хват.

— Я бы сам хотел это сделать. Я бы отрезал от него по кусочку и смотрел, как он медленно подыхает, — наконец сказал он, когда смог говорить. — Он действовал не один, такое не провернешь в одиночку. Я всех найду и кончу. Всех, кто хоть как-то ему помогал, хоть как-то с ним связан.

Лера вздохнула. Не сомневалась, что он сделает, как обещал.

— Как ты себя чувствуешь?

— А ты?

— Я первая спросила, — чуть улыбнулась.

Он помолчал.

— Хреново. Ломает.

— Потерпи, — она прижалась губами к его щеке.

— Вот так лучше.

— Мне очень жаль Артема Палыча, соболезную. Как твои?

— Плохо. Капельницу снимут и поеду к тётушке.

— Я тебя отвезу. Мы с Матюшей. Он за дверью ждет, — Лера и говорить не стала, что ему бы еще полежать в больнице или хотя бы дома, оправиться до конца.

Не тот случай, чтобы что-то такое советовать.

— А чего он не зашел?

— Я его позову.

Матвей остался ждать в коридоре, зная, что им надо поговорить наедине.

Теперь, когда самое больное было сказано, Лера позвала его в палату.

— Привет, зять. У вас хобби, что ли, такое — по очереди в больничке лежать? Одного выписали — второй загремел, — пытался шуткой поднять всем настроение.

Алексей улыбнулся:

— Не вздумай поддержать эту традицию.

В палату вошла медсестра. Она убрала капельницу и сказала лежать еще полчаса, но Полевой, само собой, поднялся с кровати. От резкого движения закружилась голова, и бросило в холодный пот.

Лера сразу заметила, как его тряхнуло, и заставила снова лечь.

— Даже не думай. Лежи и не двигайся. Я и так чуть вдовой не стала. Еще женой толком не побыла…

— Ты была бы шикарной вдовой. Я бы такую вдовушку себе заимел…

— Леший, бл*ть, — засмеялась Лера, — сам полумертвый, а всё туда же…

Он сдвинулся и позвал ее к себе:

— Иди сюда. Полежи со мной, моя несостоявшаяся вдова.

Матюша хохотнул.

— Замолчи, а! — одернула Лерка Полевого и, примостившись на краешке кровати, положила голову ему на плечо.

— Ты хоть успел с дядей поговорить? — спросил Матвей.

— Да, он был у меня. Но я не думал, что вижу его в последний раз.

Лера взяла с полочки туалетную воду, которую стащила из ванной Полевого, когда была у него последний раз, и распылила на себя. Ее окутал холодноватый, свежий, по-мужски резкий аромат. Она глубоко вдохнула его, чувствуя и прилив тепла к сердцу от запаха любимого мужчины, и прилив сил, в чем она так нуждалась. Сегодня у нее сложный день, и надо как-то его выдержать.

Запустив пальцы в волосы, она привычным движением отвела их со лба к затылку и набрала номер Рыбакова. Пока слушала длинные гудки, взяла косметический карандаш нюдового оттенка, чтобы накрасить губы.

— Доброе утро, Валерия Альбертовна! — бодро ответил он.

— Доброе, Максим Виталич. Я с утра на похоронах. Потом приеду в офис.

— Хорошо. Я уже на месте.

— Я и не сомневалась. У нас всё готово?

— Да, я подготовил документы, которые вы просили.

Затем в разговоре произошла заминка, и Лера сказала:

— Не дрейфь, я не дам тебя в обиду.

— Не хочется оказаться между молотом и наковальней, — признался он.

— Мне тоже не хочется. Поэтому я и делаю то, что делаю. Соберись. Нам еще понадобятся и твое красноречие, и твои навыки дипломата. Кому-то придется налаживать мосты.

— Я понял.

Накрасив губы, Лера забросила карандаш в ящик, но потом достала и сунула его в косметичку. А косметичку отправила в сумку. Теперь нельзя позволять себе ни в чем небрежности. Она должна быть совершенна во всем.

Так она сейчас и выглядела — идеально. Красивая, сильная, несгибаемая, хладнокровная до мозга костей. Блестящие светлые волосы были распущенны и лежали у нее на плечах, а естественный макияж подчеркивал природную красоту тонких черт лица.

На Лере было строгое черное платье без рукавов. И никто бы в жизни не догадался, что высокая стойка на горле не для того, чтобы подчеркнуть длинную шею, а чтобы скрыть синяки. Ничего в ее внешности не выдавало, что совсем недавно ей пришлось пережить леденящий душу ужас и насилие.

— Лер, ты скоро? — постучался в ванную Матвей.

— Иду, — ответила она, захватив с пуфа сумку и пиджак.

Это утро было длинным, как сама жизнь. Люди прощались с Артемом Павловичем, выражали семье соболезнования, а Полевой стоял с застывшей маской скорби на лице, застывший внутри, не поднимая ни на кого глаз и мечтая, чтобы поскорее это всё закончилось.

Знал же, что этот день наступит, но знание не уменьшило боль. Горечь разливалась по телу, сердце ныло от невосполнимой утраты. Его будто разламывало надвое. С одной стороны трагедия Леры, с другой смерть Палыча.

Всё это накладывалось на его не очень здоровое самочувствие, создавая полное ощущение, что жизнь рухнула, и не просто, а сверху. Теперь ему как-то надо выбраться из-под этих обломков.

Подошел Соломатин, чтобы поддержать вдову и сына. Полевому слова соболезнования он выразил тоже. Алексей тихо попросил его задержаться, и тот в знак согласия кивнул.

Чуть позже появилась Лера и, как только она подошла, он схватил ее за руку.

— Стой со мной.

Она обняла его и поцеловала, не пытаясь делать вид, что они едва знакомы. Он не отпускал ее руки на протяжении всей церемонии.

Таким поведением они привлекли к себе внимание, но ему было всё равно.

Лере наконец тоже. Люди смотрели на них и переглядывались, кто-то не постеснялся шептаться об их романе даже в тот момент, когда земля падала на крышку гроба покойного.

— Я не останусь на поминки, мне нужно ехать, — предупредила Лера и погладила его по щеке. — Это важно.

— Я сегодня буду у тётушки.

Вдова была безутешна, и Лёшка с Юликом боялись, что ей станет плохо с сердцем, потому договорились не оставлять ее одну.

— Это правильно, ей совсем худо.

Полевой нехотя выпустил ее руку, и Лера ушла.