Шелест. Экспедитор - Калбазов Константин. Страница 15

Поэтому я и сидел по-турецки на пятой точке, вслушиваясь в утреннюю тишину, нарушаемую пока лишь жаворонками да стрёкотом кузнечиков.

Переживал я напрасно. За оставшиеся два часа, пока «выдаивал» карман, так никто и не появился. Дымка развеялась уже через час, стоило только пригреть солнечным лучам. И весь второй я просидел как на иголках, всё время вертя головой по сторонам. Какое уж тут удовольствие от соприкосновения с потоком. Я скорее испытывал раздражение от того, что голова не совсем ясная, и сознание слегка плывёт. Очень уж мешает вслушиваться в окружающие звуки.

Но как бы то ни было, а меня всё же не обнаружили. Когда свечение окончательно погасло, я поднялся, прошёл на тропу и затёр вязь плетений, оставленных на утоптанной земле. Ту, что была прочерчена в траве, я трогать не собирался, всё равно не видно. А вот саму примятую траву поднять попытался, для чего вооружился срезанной загодя и принесённой с собой веткой. Получилось не очень хорошо, но если не вынюхивать намеренно, да ещё и не зная, что именно собираешься обнаружить, то так ничего и не поймёшь.

Вообще-то, я тороплюсь, в любой момент может проснуться Илья. Но с другой стороны, незамеченным вернуться на постоялый двор не получится. Со временем я немного не подрасчитал, во дворе сейчас уже вовсю возится народ. Впрочем, если особо не спешить, то можно пройти, не привлекая к себе внимания.

Коль скоро время в любом случае есть, то отчего бы не взглянуть, что там у меня получилось, а в том, что изменения произошли, сомнений никаких. Причём, оценивая длительность потока, они должны быть существенными. Я сошёл с тропы, вновь сел по-турецки и скользнул в изнанку.

Ох ты ж мать твою в перехлёст через колено! Да быть того не может! Ну, может или не может, однако факт остаётся фактом. Судя по объёму, которого достигло моё вместилище, я умудрился поднять свой дар до первого ранга. Вот только есть и ложка дёгтя в бочке мёда. Каналы ему не соответствуют, а значит, и использовать его в полной мере я не смогу.

В смысле, разовый лимит составит всё те же полагающиеся два люма, и мне теперь подвластно одно активное плетение и три пассивных. Но из-за недостаточной пропускной способности каналов откат у первого будет долгим, а вторые, не успевая восполнять потери, станут быстро выдыхаться.

Вот только всё это ерунда! Потому что ещё три часа назад картина была куда безрадостней. А главное, налицо положительная динамика, и каналы немного приблизились соответственно к объёму вместилища. Пусть всё ещё и в недостаточной мере, но провалиться мне на этом месте, если теперь мой потенциал не подрос с третьего ранга до четвёртого! Ну что тут сказать, передо мной открываются более чем заманчивые перспективы.

Остаётся только один вопрос – а стоит ли мне делать свои успехи достоянием общественности? Не знаю, не знаю. С одной стороны, оно вроде как и не хочется выпячиваться. Но с другой, если я скрою изменившуюся ситуацию с даром, то меня ждёт гвардии Измайловский полк.

И чёрт бы с ней, с муштрой, уж как-нибудь выдержу, а там и нормально пристроюсь. Армия для меня материя известная и небезынтересная. Но я ведь буду как на привязи, а у меня появилась возможность для быстрого развития дара. Уже через месяц можно будет вновь объехать известные мне два места Силы, и при регулярном их посещении вместилище и каналы будут расти только в путь.

Ну и зачем мне при таких раскладах армия? Скучная гражданская служба куда предпочтительней. М-да. Определяющее слово тут «скучная». Не уверен, что не взвою. Мне вообще в последнее время всё сложнее усидеть на пятой точке. Хотя, конечно, открывающиеся перспективы буквально взывают к благоразумию. Надо думать.

Глава 8

Когда я подошёл к постоялому двору, там уже вовсю суетился народ. Двое кучеров запрягали лошадей в почтовые кареты, направлявшиеся в противоположные стороны. Их пассажиры находились неподалёку, уже оправились и готовы к посадке. Дворянин с сестрой проверяют подпруги у своих лошадей, сопровождающая их пара боевых холопов ожидает, когда господа будут готовы, ведя ленивую беседу.

Так что когда я вышел из-за створки распахнутых ворот и вошёл во двор, на меня никто не обратил внимания. Пройдя к крыльцу, поднялся на второй этаж к своей комнате и, только оказавшись перед дверью, понял, что она заперта на задвижку.

Впрочем, долго думать над тем, как попасть внутрь, мне не пришлось. На моё счастье изнутри послышалось шуршание металла, стук ручки об ограничитель, после чего дверь распахнулась, и передо мной предстал заспанный и всклокоченный Илья. Ну что сказать, сон под маковой настойкой здоровым не назовёшь. Вон и соображает туго.

– Доброе утро, Пётр Анисимович. Я это… Я живо. – И, вихляя задом, поспешил к лестнице.

Прижало, видать, спасу нет. Впрочем, чему тут удивляться, если Илюха птаха ранняя, а тут припозднился, и биологический будильник решил показать ему, насколько он не прав.

Проводив молочного брата понимающей ухмылкой, я прошёл в комнату и начал собирать вещи. Когда Стукалов вернулся, я уже закончил со своим имуществом.

– А как это ты вышел, а задвижка оказалась запертой? – удивился он.

– Спать надо меньше, ленивая задница, тогда спросонья не будет мерещиться всякая всячина, – хмыкнув, покачал я головой.

– Так ведь я сам открыл задвижку.

– Уверен?

– Да вроде… Или только подумал… – неуверенно промямлил тот.

– Вещи собирай и дуй вниз, позднее утро уже, а мы ещё не завтракали.

Выехали примерно через час. Пока поели, пока обиходили лошадей. К этому времени все постояльцы благополучно разъехались. Что бывает далеко не всегда. Случается и отсутствие на станции свежих лошадей, а тогда приходится ждать. Если же попадёшь на несколько путников со спешными подорожными, то подобные ожидания могут затянуться и на несколько суток…

– Дымок, держись позади и будь готов.

– Слушаюсь, Шелест, – привычно подобрался молочный брат, как делал это всегда при моём переходе на прозвище.

Дело не в том, что мне не нравится этот лес, в стене которого терялась серая лента дороги. Подобный подход у нас ко всем попадающимся на пути лесам, перелескам и рощам. Всякий раз при их пересечении мы держимся настороже, чтобы встретить опасность во всеоружии, буде таковая случится.

Именно поэтому я еду впереди, имея защиту «Панциря», а Дымок позади, так его шансы уцелеть увеличивались. До полной безопасности, конечно, далеко, но её вообще можно обрести лишь в гробу.

Двигались мы в прежнем темпе, перемежая резвую рысь с быстрым шагом. Снижать скорость я не видел смысла, так как дорога то и дело петляла по лесам, и если слишком уж осторожничать, то и путешествие изрядно затянется, чего категорически не хотелось.

Я как раз перешёл на рысь и уже успел разогнаться, когда поперёк дороги вдруг натянулась верёвка. Всё случилось настолько быстро, что среагировать я не успел и почувствовал, как она не больно надавила на грудь, и меня попросту выбросило из седла. Удара о землю не случилось, ну так, словно завалился на постель. «Панцирь» сработал должным образом, и я не пострадал, даже ружьё не выронил. Разве только амулет потерял какую-то часть своего заряда.

Грохнул нестройных залп шести фузей, и среди подлеска вспухли молочно-белые облачка, поплывшие вверх в полном безветрии. Впрочем, стрелки и не подумали стоять на месте, ринувшись к нам сквозь листву.

Вскидывать оружие времени не было, как, впрочем, и подниматься, поэтому я выстрелил, не целясь, прямо лёжа на спине. Мимо! Ружьё увесисто брыкнулось, отдачей его едва не вывернуло из рук. Поэтому второй раз стрелять из такого положения я не рискнул, запрокинул ноги, приподнявшись на плечи, резко выбросил их вперёд, увлекая за ними и тело.

Мгновение, и я стою в полуприсяде. До ближайшего нападающего с саблей в руке не больше пяти шагов. Я только и того, что успел довернуть ствол, направляя его на противника, и нажать на спуск. Снова выстрелил, не целясь, от пояса, но на этот раз ноги набегавшего на меня противника заплелись, и он рухнул на землю, проехавшись по прошлогодней листве прямо к моим сапогам.