Смерть травы - Кристофер Джон. Страница 6

— Я не знаю, что они скажут. Но я знаю, что следовало бы сказать. Слава Господу хоть за то, что мы не скатимся до каннибализма, как в Китае!

— Благодарность — не самая бросающаяся в глаза национальная черта, если смотреть с политической точки зрения.

Джон задумчиво смотрел в открытую дверь. На зеленой лужайке деревенские мальчишки играли в крикет. Весело, словно играя с солнечными лучиками, звенели детские голоса.

— Наверно, мы оба немножко паникеры, — сказал Джон. — Ведь между сообщением о пятой разновидности вируса и перспективой картофельной диеты, голода или каннибализма — большое расстояние. С того времени, как ученые по-настоящему взялись за дело, прошло только три месяца.

— Да, ответил Роджер. — Это-то меня и беспокоит. Любое правительство стремится успокоить народ подобными заверениями. Ученые еще никогда не подводили нас. Будем надеяться, что не подведут и на этот раз. А, впрочем, смотри на все с любовью, как в последний раз, — он поднял свой почти пустой стакан. — Мир без пива? Невозможно! Давай выпьем и нальем еще по стаканчику.

3

Летом новости о пятой разновидности вируса Чанг-Ли все-таки просочились. Вскоре стало известно о беспорядках в районах Дальнего Востока, расположенных рядом с очагом заражения. Западный мир откликнулся благотворительной миссией. В пострадавшие районы отправляли зерно, но потребовались бронированные дивизии, чтобы сохранить его. Тем временем в лабораториях всего мира продолжалась борьба с вирусом. Фермерам под угрозой высокого штрафа было приказано держать в строжайшем секрете возможные признаки появления вируса, а за пораженные урожаи обещана хорошая компенсация. Обнаружилось, что «пятый», как и сам вирус Чанг-Ли, передается и по воздуху, и путем корневых контактов. Чтобы как-то приостановить распространение вируса до тех пор, пока не будет найдено верное средство против него, было решено применить тактику уничтожения зараженных растений и очищения земли вокруг них.

Однако, эта политика большого успеха не имела. «Пятый», как и его предшественники, распространялся по всему миру. Правда, на Западе все-таки было собрано около трех четвертых урожая. На Востоке же дела обстояли не так хорошо. К августу стало ясно, что Индия находится перед угрозой голода — вирус уничтожил почти весь урожай. В таком же критическом положении оказалась Бирма и Япония.

На Западе вопрос помощи пострадавшим районам неожиданно обернулся другой стороной. Весной, когда была оказана поддержка Китаю, резервные мировые запасы продовольствия сильно истощились. Теперь, когда и западный мир ожидала перспектива бедного урожая даже в наименее зараженных районах, вопрос отправки продовольствия стал предметом жарких дискуссий.

В начале сентября Палата Представителей Соединенных Штатов внесла поправку в президентский билль о продовольственной помощи, требуя Плимсольской линии для продовольственных запасов страны. Предполагалось сохранить в резерве определенную минимальную пошлину со всех без исключения продуктовых грузов для использования только в пределах Соединенных Штатов.

Анна не могла сдержать негодования:

— Миллионы людей голодают, а эти жирные старики отказывают им в помощи!

Они пили чай на лужайке перед домом Бакли. Дети развлекались на аллейке, обнесенной кустарником, оттуда то и дело доносились пронзительные крики и веселый смех.

— Если всякий, кто хочет выжить — жирный старик, мне стоит обидеться, — сказал Роджер.

— Согласись, что это бессердечно, — заметил Джон.

— Допустим любой способ самозащиты. Проблема американцев в том, что они открыли карты. Другие производящие зерно страны просто будут молча сидеть на своих запасах.

— Не могу поверить, — проговорила Анна.

— Не можешь? Дай мне знать, когда русские пошлют свой следующий корабль с зерном на Восток. У меня есть пара старых шляп — их тоже можно съесть.

— Даже если так — ведь есть еще Канада, Австралия, Новая Зеландия.

— Нет, если они послушают британское правительство.

— С чего бы нашему правительству отказываться от помощи?

— Да потому, что мы сами этого захотим. Мы искренне, я бы даже сказал, отчаянно верим, что кровь гуще, чем вода, которая разделяет нас. Если вирус не будет побежден следующим летом…

— Но люди умирают от голода сейчас!

— Ну что же, они получают наше глубочайшее сочувствие.

Анна посмотрела на него с откровенной неприязнью:

— Как ты можешь?!

Роджер спокойно выдержал ее взгляд.

— Мы уже однажды выяснили, что я — атавизм, помнишь? Если я раздражаю окружающих, не забывай, что они, возможно, тоже раздражают меня. Я верю в самозащиту, и не собираюсь дожидаться, пока нож воткнется мне в горло. Я не вижу смысла в том, чтобы отдавать последнюю корку хлеба, предназначенную детям, умирающему с голода нищему.

— Последнюю корку… — Анна посмотрела на стол, на котором красовались остатки обильного чаепития. — Это ты называешь последней коркой?

— Если бы я отдавал приказы в этой стране, — ответил Роджер, — я бы не допустил, чтобы маленький хлебец ценился выше золота. Я бы не тратил зерно на азиатов. Господи! Когда же вы, наконец, обратите внимание на экономические проблемы этой страны!

— Если мы останемся в стороне и позволим миллионам умирать от голода, не пошевелив пальцем, чтобы помочь им, с нами случится то же самое, — сказала Анна.

— Мы? — спросил Роджер. — Кто мы? Мэри, Стив и Дэви умрут от голода из-за моей бесчеловечности?

— По-моему, — сказала Оливия, — бессмысленно об этом говорить. Мы сами ничего не можем сделать. Надо просто надеяться на лучшее.

— Если верить последним новостям, — сказал Джон, — получено какое-то средство, показавшее хорошие результаты против «пятого».

— Именно! — воскликнула Анна. — Замечательное оправдание, чтобы не помогать Востоку! Ведь следующим летом мы, наверное, сядем на рацион?

— Хорошие результаты, — с иронией произнес Роджер. — А вы знаете, что обнаружены три новые разновидности вируса, помимо пятой? Я лично надеюсь только на одно — что вирус загнется сам, от старости. Иногда так бывает. Если только к тому времени останется хоть одна травинка.

Оливия повернулась, глядя на лужайку:

— Невозможно поверить. Неужели вирус действительно убьет всю траву?

Роджер сорвал стебелек и сжал его в кулаке.

— Меня обвинили в отсутствии воображения, — сказал он. — Неправда. Я отчетливо могу представить умирающих от голода индийцев. Бог с ними! Но также хорошо я могу представить себе эту землю голой и пустынной, я вижу детей, жующих кору деревьев.

Некоторое время все молчали. Тишину нарушали лишь отдаленное птичье пение и возбужденные счастливые голоса детей.

— Пора собираться, — сказал Джон. — Нам надо вернуть машину, я и так задержал ее надолго.

Он позвал Мэри, Дэвида и добавил:

— Знаешь, Родж, может не все так мрачно!

— Я так же слаб, как и все вы, — ответил Роджер. — По-моему, настала пора брать уроки рукопашного боя и как лучше всего разделать человеческое тело на составляющие, чтобы приготовить жаркое.

Когда Кастэнсы возвращались домой, Анна внезапно воскликнула:

— Это позиция животных! Животных!

Джон предостерегающе кивнул в сторону детей.

— Хорошо, не буду, — сказала Анна. — Но это ужасно!

— Он просто болтает, — ответил Джон. — На самом деле это ничего не значит.

— Не думаю.

— Знаешь, Оливия права. Мы ничего не можем изменить. Надо просто ждать и надеяться на лучшее.

— Надеяться на лучшее? Уж не хочешь ли ты сказать, что поверил в его мрачные прогнозы?

Не отвечая сразу, Джон взглянул на разбросанные по аккуратной пригородной травке осенние листья. Машина проехала еще одно печальное поле битвы с «пятым» — на протяжении десяти-пятнадцати ярдов трава была вырвана с корнем.

— Нет, — наконец сказал Джон. — Я не верю.

В конце осени новости с Востока становились все мрачнее. Сначала в Индии, потом — в Бирме и Индо-Китае начался голод и варварство. Япония и восточные районы Советского Союза шли немного позади. Пакистан предпринял отчаянную попытку захвата западных территорий. И хотя участвовали в этом только голодные безоружные бродяги, остановить их удалось только в Турции.