Сирень (ЛП) - Рейд Б Б. Страница 116

Я не могла описать ту гамму эмоций, которая промелькнула в глазах Джерико в последующие секунды. Боже, их было так много. Казалось, их было сотни, а потом… ничего — только полное поражение. Наклонившись, он поцеловал меня. Была ли это надежда, которую я чувствовала? Он прижался своими губами к моим один раз, ненадолго, а затем отстранился.

Почему мне показалось, что это было в последний раз?

— Все в порядке, — прошептал он мне, опуская руки. — Все в порядке.

— Джерико, — я потянулась к нему, но он уже отворачивался. Отчаяние заставило меня повысить голос, а мою гордость и эго улетучиться. — Джерико!

Мне было наплевать на взгляды, которые я привлекла, когда он уходил. Мне было все равно, будут ли они смотреть слишком долго и узнают ли его или меня. Мне просто нужно было, чтобы он повернулся. Мне нужно было, чтобы он боролся за меня.

Он же продолжал уходить.

Если бы только Грифф и Маэко были здесь, чтобы отвлечь меня от моего сердца вином и агрессивной музыкой. Они улетели домой после нашего последнего концерта в Бельгии.

Держу пари, они знали, что это произойдет. Я тоже это знала.

Я стояла на балконе пентхауса, любуясь панорамой Эйфелевой башни, освещающей ночь, но не в состоянии оценить ее красоту. Я стучала в дверь комнаты Джерико в номере, который они делили втроем, в течение десяти минут, но он не отвечал.

Хьюстон и Лорен оба поклялись, что он так и не вернулся. Чувствуя необходимость наброситься на них, я назвала их лжецами, прежде чем выбежала вон.

Это было пять, может быть, шесть часов назад.

Я не слышала, как открылась дверь в мой номер, и не задалась вопросом, откуда у него ключ. Когда сильные руки обвились вокруг меня, и запах гвоздики от его мыла и ванили из моего извращенного мозга нахлынул на меня, я поняла, кто нарушил мои размышления.

— Он вернулся? — тихо спросила я, глядя прямо перед собой.

Тон Хьюстона был мягким и более терпеливым, чем у меня несколькими часами ранее, когда он ответил:

— Нет.

Я закрыла глаза и крепко их сжала:

— Пожалуйста, скажи мне, где он.

— Я не знаю, детка. Клянусь.

— Я не твоя детка, — огрызнулась я.

Как только я произнесла эти слова, я разрыдалась.

Это была не я. Это была не я. Во что, черт возьми, я позволила себе превратиться?

Хьюстон развернул меня в своих объятиях и откинул мою голову назад, используя мои волосы. Парик, который я надела сегодня утром, чтобы встретиться с Джерико, был сброшен на моей кровати.

— Да, это так, — Хьюстон поцеловал меня в губы, как будто это могло доказать его притязания. Я оттолкнула его, и он дернул меня назад. Когда он снова прижался своими губами к моим, я поцеловала его в ответ, и мы не останавливались. — Поужинай со мной, — предложил он после того, как у нас кончился воздух.

— Не могу.

Его брови опустились:

— Почему нет?

— Мне нужно быть здесь, когда Джерико вернется.

— Все под контролем, — вот и все, что он сказал, прежде чем затолкать меня обратно в спальню, на балконе которой мы стояли.

Я притворилась, что не понимаю, но мне очень понравилось, что Хьюстон не принял «нет» за ответ. Мне также понравилось, что он смягчился только ради меня. Он был теплом и утешением только для меня.

Лорен делал все, что, черт возьми, ему заблагорассудится, и всегда поощрял меня делать то же самое. Вот почему он был моим глотком свежего воздуха, моим солнечным лучом, моим земным весенним ветерком.

А Рик… Ох, Рик. Он был чистым, милым и добрым. Даже когда он разбил мне сердце, он делал это с самыми лучшими намерениями.

Хьюстон потянул меня к кровати, и именно тогда я заметила красное платье.

Оно было настолько прекрасным, что «шикарное платье», возможно, было бы более подходящим определением. Оно было коротким, шелковым, с глубоким вырезом на лифе и бретельками средней ширины. Рядом стояла коробка из-под обуви, и когда я открыла ее, то обнаружила внутри золотые туфли.

— Ты знаешь мой размер? — спросила я, не глядя на Хьюстона.

Между Джерико, разрывающим меня надвое, и Хьюстоном, пытающимся собрать меня обратно по кусочкам, я боялась, что просто полностью распадусь. Я молча гадала, какие планы на мой счет припрятаны в рукаве у Лорена. Рик думал, что ему не удалось расположить меня к себе, но это было не так.

Я была той, кто потерпел неудачу.

Я должна была сказать ему правду.

— Я предупреждал тебя раньше, — сказал Хьюстон, снимая мою кофту через голову, — я никогда не перестаю быть наблюдательным.

Чувствуя, как у меня теплеет в животе, я позволила ему снять с меня джинсы и чулки, а затем помогла надеть платье. Он даже собрал мои волосы в мой обычный неряшливый пучок на макушке, а я позволила ему сделать и это. Моя задница уселась на кровать, когда он толкнул меня вниз, а потом достал туфли из коробки. Я почувствовала себя менее невинной версией Золушки, когда Хьюстон надел мне на ноги первый каблук.

— Готова идти? — он спросил, когда, наконец, я оделась для романтической ночи с мужчиной, который все еще был моим бывшим, но держал треть моего сердца в своей ладони.

Я старалась не думать о Джерико, которому все еще принадлежала равная доля.

— Да.

Я схватила свою куртку, так как в Париж пришла осень. Надевая ее, я впервые обратила внимание на одежду Хьюстона. Его обычные джинсы, футболка и двойные кожаные шнурки на запястье исчезли. Единственной знакомой вещью, которую он носил, было кольцо на мизинце. Сегодня вечером на нем были парадные брюки и белая рубашка на пуговицах, а сверху — серый вязаный свитер. Он не выкладывался по полной, как Лорен на нашем первом свидании, но я знала, что он пытался. Для меня. Я также знала, что Лорен, должно быть, помог ему.

Охрана ждала нас, когда мы вышли из моего номера в холл. Я не задумывалась о последствиях этого свидания, пока мы с Хьюстоном не вошли через главный вход отеля, и камеры не начали вспыхивать.

Это больше не будет просто слухом.

Хьюстон держал меня за руку, весь мир узнает, что я трахаюсь со своими товарищами по группе. Имена, которыми они меня называли, и предположения, которые они делали — пощады не будет.

И все же все, о чем я могла думать, был Джерико.

Где он? О чем он только думал? Как он мог просто так уйти?

Хьюстон и я забрались на заднее сиденье черного «Субурбана» и уехали, а охрана ехала за нами по пятам в другой машине. Никто из нас не проронил ни слова в течение пяти минут, которые потребовались, чтобы добраться до места назначения.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела Эйфелеву башню вблизи. Днем она привлекала внимание, но ночью захватывало дух еще больше. С золотыми огнями, как этого могло не быть?

Я предполагала, что мы направимся прямиком к вершине, но у Хьюстона были другие планы. Он отвел меня на второй этаж, где, по-видимому, у нас был заказан столик. Мне не нужно было быть экспертом, чтобы знать, что такое место, как это, обычно бронируется за недели или месяцы вперед.

Может быть, он потянул за какие-то ниточки.

Или, может быть, он всегда знал, что приведет меня сюда.

Неужели Хьюстон выжидал подходящего момента для нашего первого свидания?

Не обращая внимания на запах ванили, витающий в воздухе, я посмотрела на него, когда он сидел рядом со мной в белой изогнутой кабинке, делая вид, что изучает меню. Мы оба не обращали внимания на пристальные взгляды людей, которые узнавали нас, и даже тех, кто не узнавал. С двумя охранниками, слоняющимися вокруг, любому стало бы любопытно.

— Зачем ты привел меня сюда?

— Чтобы поесть.

Моя грудь сжалась там, где больше не должно было быть сердца. После стольких лет, после всего, через что я прошла, я не понимала, почему просто не выбросила эту чертову штуку.

— И это все?

Затем он посмотрел на меня, его мрачный взгляд искал мой, и сказал: