Кот в малиновом тумане (ЛП) - Дуглас Кэрол Нельсон. Страница 30

Приоткрытая дверь в помещение для декораций была достаточно высокой, чтобы в нее свободно мог пройти Кинг-Конг. Темпл проскользнула внутрь, ориентируясь на звук голосов, и обогнула высокий штабель составленных на попа задников. Человек пятнадцать столпились вокруг нескольких пустых металлических стульев, расставленных на заляпанном краской цементном полу.

На этой поверхности в духе Джексона Поллока [45] при помощи клейкой ленты был обозначен огромный квадрат, соответствующий размерам сцены наверху. Там, где полагалось быть оркестру, стояло допотопное пианино, когда-то бывшее белым, а теперь потрескавшееся и выцветшее до цвета слоновой кости.

Невысокий мужчина в трикотажной рубашке апельсинового цвета стоял, облокотившись на пюпитр, и одной рукой небрежно наигрывал знакомый мотивчик.

«О-кла-хо-ма, — вспомнила Темпл текст, который в своем сценарии для шоу она переделала: — О, Лас-Вегас…».

Кроуфорд Бьюкенен, похоже, не соврал. Это не был один из его низменных приемчиков, чтобы заманить ее в пустой подвал отеля — здесь действительно должна была начаться репетиция к шоу «Гридирона».

Теперь, когда подозрения оставили ее, Темпл позволила себе немного погордиться: вообще-то, авторам «Гридирона» традиционно запрещено было появляться на репетициях. Они должны были увидеть свою работу только на самом шоу, ровно на тех же основаниях, что и обычные зрители. Они даже не знали, какие из реприз, написанных ими, приняты к постановке, — если вообще приняты.

Темпл слышала, что двадцать пять лет назад женщин-авторов даже не пускали на шоу «Гридирона». Они были вынуждены писать свои сценарии вслепую, не зная ни аудитории, ни обстановки, что, в общем-то, было для них только благом. Говорят, ранние шоу «Гридирона» были ужасающе тупыми, полными нецензурщины, расистскими, сексистскими и — тягчайшее преступление против человечности из всех вышеперечисленных! — совершенно не смешными. Неудивительно, что так мало женщин сочиняли для них или хотя бы хотели это делать.

Но это было тогда. Сейчас же «Гридирон» по всей стране угасал от потери зрительского интереса, будем надеяться, в силу отсутствия объектов для сатиры. Конечно, шоу родоначальника всех «Гридиронов» в Вашингтоне по-прежнему оставалось большим событием. Лас-Вегас тоже собирал каждый год хорошие залы: все-таки, в городе было огромное количество мест для выступления и множество талантливых артистов, включая, кстати, звезд Голливуда и Нэшвиля [46].

Один из них как раз сейчас шел навстречу Темпл.

Она раньше видела Джентльмена Джонни — Джонни Даймонда — только на гигантских фотографиях, украшающих холл «Хрустального феникса». Во плоти он был почти так же огромен, как фигура колосса Родосского на входе в отель «Голиаф». Высокий, широкоплечий без быковатости, к тому же блондин такого надежного типа фронтьерсменов [47] старого Запада. Длинные, до плеч, волосы, собранные на затылке в хвост, продолжали ассоциацию, этому образу соответствовало и крепкое рукопожатие, которым он приветствовал Темпл.

Ей это понравилось. Она терпеть не могла, когда с ней обращались как с фарфоровой статуэткой.

Голос Джонни Даймонда был таким же мощным, как он сам.

— Так вы и есть та волшебная пиарщица, которая будет превращать сказочное королевство Ники и Вэн в семейную ферму? — прогромыхал он, и эхо заметалось под потолком подвала. — Вы, к тому же, выдали классный, острый сатирический номер. Будет круто в нем работать. Рад знакомству.

Поскольку роли в шоу «Гридирона» не оплачивались, Темпл чуть не прошлась колесом от радости, что ее предложение задействовать лучшего певца «Лас-Вегас Медли — 1994» смогло проскочить у Кроуфорда. Собственно, выступление ведущего исполнителя «Хрустального феникса» в финальной сцене шоу и самому отелю — ее нынешнему клиенту — тоже было совсем не вредно.

Она даже повернулась к Бьюкенену, чтобы одарить его оставшейся на лице улыбкой, но улыбка моментально полиняла. Этот болван сменил свой постоянный костюм на наряд, который представлялся ему, видимо, подходящим для неформальной обстановки на репетиции: синие джинсы, чересчур новые — примерно оттенков на шесть — даже для полного ботаника, и рубашку-гольф поразительного ядовито-зеленого цвета. Откуда он берет такие оттенки?.. Темпл решила, что обдумает это потом.

— Как дела? — выдавила она из себя вопрос.

— Отлично, — Кроуфорд выглядел несколько пришибленным. Даже на приглашенную звезду он еле взглянул, хотя Джонни Даймонда трудно было не заметить. — Тут прибыл режиссер. Он хочет с тобой поговорить.

Режиссер тоже был приглашенной звездой: ведущий хореограф «Феникса» по имени, клянусь честью, Дэнни Голубок. Его пепельные завитые волосы, такие же пышные, как парик английского адвоката, обрамляли вдохновенное, но какое-то усохшее личико. Темпл была удивлена, что Голубок столь тщедушен: мужчины-танцоры должны быть достаточно сильными, чтобы поднимать и швырять во все стороны своих партнерш из свиты Терпсихоры, а они в наше время довольно рослые. Темпл представила Дэнни Голубка, волокущего на себе Кармен Молину по Лебединому озеру, и с трудом подавила неуместный смешок.

— Миленькие кунштюки вы сочиняете, — протянул Голубок после того, как Кроуфорд представил ему Темпл.

Он подтянул рукава своей черной водолазки от Джин Келли, обнажив костлявые локти. Его джинсы тоже были черными, затертыми до такой степени, что местами казались припорошенными мелом, и сидели на нем туже, чем кожа на подбородке у звезды после подтяжки стоимостью в десять тысяч долларов. Они были, вдобавок, тщательно порваны на одном, тоже костлявом, колене.

При всей своей субтильности, Дэнни Голубок обладал великолепно развитой жестикуляцией, конечно же, необходимой ему для того, чтобы управлять толпой танцоров, включая длинных, как жирафы, девочек из кордебалета.

— Я сделаю общий выход, как в шоу «Мелодии Бродвея» тридцатых годов, — заявил он, разводя руки на ширину сцены. — На заднем плане кордебалет будет выделывать антраша и вертеть своими попками, ну, вы знаете, калейдоскоп коленок и все такое. Вы ведь это имели в виду, верно? Некая гипербола. Вы сами танцуете?

Темные глаза Дэнни Голубка обшарили ноги Темпл с таким сугубо профессиональным интересом, что она никак не могла счесть это оскорблением. А вот когда Кроуфорд, собезъянничав, повторил его оценивающий взгляд, это было весьма противно.

— Да, — сказала она. — В смысле, нет, я не танцую, но да, я имела в виду именно преувеличенную помпезность.

— Единственная вещь… — Дэнни почесал созревший прыщик на своей щеке модной степени небритости. — Было бы разумнее убрать несколько пассажей.

— Вот как? — голос Темпл сделался нейтрально-прохладным. Она, кажется, не указывала Дэнни Голубку, как исполнять па-де-де, и надеялась на то, что он не станет ей указывать, как писать сценарии.

— Все эти намеки на мафию, разве они не устарели?

— В этом и заключается идея. Она ведет к той части номера, в которой исполняется «Госпожа Удача».

— Честно говоря, моя дорогая, я даже не заморачивался, куда она ведет. Это настолько фальшивая концепция! Я живу в Лас-Вегасе пятнадцать лет, и единственный мобстер, у которого рыльце оказалось в пушку в этом городе — подставное лицо в сети пиццерий «Маленький Цезарь».

— Сценарий высмеивает все эти легендарные банды, которые построили и контролировали Лас-Вегас, — терпеливо объяснила Темпл. — Преступные синдикаты в те времена не являлись объектом насмешек. Разумеется, гангстеры из музыкальных комедий больше не рулят этим городом, особенно теперь, когда секретные государственные службы по борьбе с инопланетянами засели под знаменитой пирамидой отеля «Люксор». Давайте просто повеселимся и представим себе, что все клише — правда.

Дэнни Голубок пожал плечами.

— Это ваше шоу, но я не хочу наряжать своих танцовщиков в эти идиотские коричневые костюмы с белыми галстуками… — его брезгливое лицо внезапно прояснилось: — Я могу оставить на барышнях только жакеты, без брюк, и сделать «Келли блюз», такой вариант ночного клуба… — Теперь он был настолько близок к улыбке, насколько хореограф, представляющий из себя нечто среднее между феей Тинкер-Белл и генералом Паттоном [48], может себе позволить. — Да. Это сработает.