Кошачье шоу - Дуглас Кэрол Нельсон. Страница 3

— В этом прелесть восточных единоборств, — настаивал Мэтт с небывалым энтузиазмом.

— Ведь они появились бла годаря потребностям крестьян защищать себя без оружия. Знать запрещала им иметь его. Азиаты все низкорослые. И всякое искусство самозащиты основано на дисциплине и способностях, а не на размере и грубой силе, — последние два слова заставили Темпл содрогнуться.

— Те двое, кто напал на тебя, были всего лишь бугаями,

— Мэтт подошел ближе и понизил голос: — Кстати, ты на встречу группы собираешься?

— На встречу группы? Это так по-калифорнийски, Мэттью, — выдохнула Темпл, глядя на Мэтта, стоящего в тени. С одной стороны, это, конечно, поможет ей сблизиться с ним. И такой шанс ей совершенно не хотелось упускать, не так ли?

— Групповая терапия вовсе не какой-нибудь калифорнийский эксклюзив. И мое полное имя не Мэттью, — он казался немного оскорбленным. Темпл удивилась длинной паузе, которая последовала за дальнейшим признанием: — Меня зовут… Маттиас.

— О…

Что за дурацкое имя Маттиас? Наверное, оно его тоже бесит? Темпл решила не уделять этому особенно много внимания:

— Но уменьшительно все равно будет Мэтт. И почему мне нельзя просто пообщаться со своим наставником наедине?

— Разумеется, — снова расслабился Мэтт. Как только они возвращались к тому, в чем он был силен, у него сразу же поднималось настроение, — но тогда ты не сможешь послушать истории тех, кому пришлось пройти через то же, что и тебе.

— Большинству из них и не приходилось, — лицо красавца вдруг снова сделалось серьезным, и он явно захотел возразить, но Темпл продолжала: — Я знаю, что на них напали, но какие-нибудь уличные грабители или собственные мужья, близкие люди, что, конечно, ужасно! Но сколько человек в этой твоей «группе» встречались с парочкой реальных убийц, которые пытались, выбить из них информацию? Они не поверят мне! Вообще, я сама бы себе не поверила.

Улыбка Мэтта была печальной:

— Я никогда не встречал человека, которому было бы стыдно за то, что он стал чьей-то мишенью, но готов поспорить, на этой групповой терапии будет парочка другая таких же, как ты. Именно поэтому ты должна объективно оценить свой, так называемый, опыт. К тому же, в группе одни женщины.

— Я буду выглядеть плаксивой дурочкой на фоне тех, кому действительно досталось. Жертвы нападений…

— Выжившие, — поправил Мэтт. — Мы стараемся избегать подобных формулировок, чтобы не крепло в сознании ощущение того, что ты жертва. Ты — выжившая.

— Выжившая. Полагаю, раз я выдержала допрос лейтенанта Молины, я уже точно переживу твои детские игры в черепашек ниндзя. Ладно, наставник. Я готова. Давай уже начнем игру.

Мэтт напустил на себя ужасно деловой вид, даже вена на его лбу напряглась. Темпл, все еще неуверенная ни в своих действиях, ни в своем костюме, неожиданно поняла: боевые искусства были для него занятием весьма серьезным.

— Прежде всего, хочу спросить, — начал он, — ты уже совсем поправилась?

Темпл кивнула:

— Исцелилась совершенно чудесным образом. Глядя на оскорбленных женщин, которые продолжают верить, что жестокость в их сторону скоро прекратится.

— Нет ли каких старых травм, скажем, оставшихся со старших классов? Сломанное запястье или что-нибудь еще?

Темпл резко выбросила вперед руку, которую даже не было видно за длинным рукавом ее костюма, имитируя удар:

— Пока нет.

— Тут ты ничего не сломаешь, для этого и маты. Ты говорила, что никогда не занималась спортом в школе. А как насчет дома? В семье у тебя были братья или сестры, с которыми можно было подраться?

— В физическом плане нет, — отрицательно замотала головой Темпл. — Ты прямо как Молина во время допроса. Да, лейтенант, у меня были братья и сестры, два брата и две сестры. И нет, мы особо не дрались, ни во время ссор, ни во время игр, потому что я была, разумеется, самой младшей. И самой маленькой. Между мной и предпоследним ребенком родителей была разница в восемь лет, и очевидно, что остальным детям в семье до меня было мало дела, они уже были достаточно взрослыми для этого. Но мне доставалась вся их огромная поношенная одежда.

— В каком-то смысле ты была единственным ребенком в семье. Это интересно.

— Для наставника, может, это и интересно. Для меня — нет. Ты же знаешь, есть распространенное мнение, что родители чрезмерно контролируют первых детей, а на последних обычно вообще не обращают внимания. Так вот, я была хвостиком огромного дракона, из-за которого мои родители постоянно пребывали в нервном состоянии. Помимо передачи мне своей одежды, они всегда поддерживали друг друга в разговорах и в принятии решений: все знали, что для меня лучше. Все, кроме меня.

— Звучит так, словно ты была зрачком вашего семейного глаза.

— Ага. До самого моего отъезда из дома, отец называл меня божьей коровкой. А когда я улетела из Миннеаполиса с Максом, они пришли в бешенство.

— Кажется, они тебя сильно напрягали. Постарайся на править свою досаду на наши упражнения. Переведи гнев в действия. И запомни, это не мистические приемчики кунфу, а просто несколько хитростей, чтобы сбить напавшего с ног.

— А я смогу перебросить тебя через плечо?

— Со временем, — пообещал он с улыбкой.

Она вздохнула, еще раз оглянулась в поиске свидетелей и, никого не найдя, состроила гримасу:

— Только не зови меня кузнечиком.

Босая Темпл на цыпочках зашла в «Серкл-ритц», а потом поднялась к себе. Она ненавидела так ходить. Это напоминало ей детство, когда она выбиралась ночью из постели, чтобы попросить стакан воды. Словно ей теперь нужно было спрашивать чье-то разрешение, на что бы там ни было.

Мэтт оказался прав. Она действительно подвергалась третированию со стороны семьи в плане контроля и чрезмерной заботы и в гораздо большей степени, чем думала сама. Вспоминая эту старую обиду, Темпл представляла себя в образе бесстрашного ниндзя, и уже не чувствовала себя не в своей тарелке. Но вряд ли ей быстро удастся научиться подбрасывать Мэтта.

Уже в спальне она довольно долго боролась с узлом на поясе своего костюма, но в конце концов все-таки победила. Для маленькой босоногой леди это был «раунд первый». Когда она отбросила в сторону — что это было: костюм или форма? — «джи», то почувствовала запах собственного пота, слабый, приятно щекочущий нос и совсем не резкий.

Затем она переоделась в голубые трикотажные шорты и топ, обула танкетки на небольшой пробковой платформе. Чувствовала ли она себя более уверенной — отмщенной или отомстившей? Совершила ли она прорыв в вяло текущих отношениях со своим красивым и неуловимым соседом? Может быть.

Она прошла в другой конец квартиры, где была спальня-кабинет, по пути заглянув на кухню за стаканом красного грейпфрутового сока. Темпл представила, как со всей силы бьет убийце в переносицу твердым как камень ребром ладони, затем пальцами другой руки цепляется за его ноздри, так что предположительно сломанная кость переносицы, точнее ее раздробленные части, попадают прямо ему в мозг и пускают там целый фонтан крови, такой же ярко-красной, как грейпфрутовый сок в стакане.

Мэтт не учил ее этому приему, нет. Она только слышала о нем. Может быть, сейчас, пошагово представляя все эти действия и изучая движения, которых она не знала, когда на нее напали те двое, разрушенный ими покой восстановится. Может быть. На экране ее монитора, словно обескровленный язык, торчал бледно-розовый стикер с номером телефона групповой терапии.

Она оторвала его, а затем подняла трубку. Возможно, справляться с подобными ситуациями одному не всегда бывает правильно.

Глава 3 Шипение в ночи

 Черныш Луи ждал Мэтта Девайна на углу клуба «Стрип энд чарльстон», когда тем вечером он вышел на работу.

Мэтт всегда ходил на работу пешком. Начнем с того, что у него просто не было машины. Кроме того, его обязанность заключалась только в том, чтобы спокойно сидеть с семи вечера до трех утра и выслушивать чужие проблемы, льющиеся нескончаемыми реками через телефонную трубку прямо ему в ухо. Это были часы, когда Лас-Вегас загорался своими самыми яркими огнями, а одинокие гостиничные номера и бары, где подают низкие стаканы, заполненные дешевыми спиртными напитками и безбрежной человеческой тоской, уже ждали своих клиентов.