Крадущийся кот - Дуглас Кэрол Нельсон. Страница 50

— Почему это?

— Да посмотри на меня! Пока мне не перевалило за двадцать, меня принимали за двенадцатилетнюю. А сейчас, когда мне, наконец, стукнуло тридцать, я выгляжу на двадцать. Правда ведь? Скажи?

Он осмотрел ее с ног до головы со всей серьезностью, гораздо внимательней, чем когда-нибудь, так что Темпл уже пожалела о своем импульсивном выступлении. Зачем привлекать внимание к своим дефектам? Неправильный пиар.

— И что в этом плохого? — спросил Мэтт, насмотревшись. — Женщины покупают дорогие кремы, чтобы получить такой эффект. Когда тебе будет семьдесят, ты будешь выглядеть на пятьдесят.

— Но меня никогда не принимают всерьез! Все вечно говорят, что я слишком молодая или слишком маленькая. Они думают, что мои мозги соответствуют телосложению. Они находят меня «миленькой»! — прорычала она с ненавистью. — И особенно, когда я злюсь.

Он поднял руки:

— Я — нет! Слушай, Темпл, я понимаю твои чувства.

— Ты? С какой стати? Я уверена, что тебя-то все воспринимают очень серьезно. Посмотри на себя, ты же родился красавчиком, и тебе даже не надо работать над собой.

Тактичный, спокойный Мэтт Девайн неожиданно напрягся. Он отвернулся и засунул руки в карманы.

— Ты говоришь, что идеальные тела на стрип-шоу кажутся тебе ненастоящими. Как насчет посмотреть на это с обратной стороны? Тебе понравится, если так называемые «идеальные красавцы» будут считать ненастоящими всех остальных?

— Ой, прости. Я не должна была переходить на личности. Мне надо научиться сдерживаться…

— Ты ненавидишь, когда тебя судят по твоим размерам. Я ненавижу мою так называемую красоту. Я-то себя красавцем не считаю, но остальные считают. Всегда думаю, кого они дурачат — себя или меня?

— Наверное, — робко спросила Темпл, — женщины бегали за тобой с самого рождения?

Он мрачно кивнул, явно не в восторге от воспоминаний. Может быть, женщины с большими титьками и длинными ногами чувствуют то же самое?.. Их оценивают по тому, что снаружи, не обращая внимания на то, что внутри. Можно стать циником и пользоваться этой особенностью человеческого восприятия. Или оставаться честным и возненавидеть такое положение вещей.

— Ну… — она кашлянула. — Я бы и сама за тобой бегала, но у меня же трагедия на личном фронте… .

Он обернулся с улыбкой, которая могла растопить льды Антарктики.

— Даже не пытайся. У тебя же полно физических недостатков, ты что — забыла?

— Я миленькая! Некоторые находят это привлекательным.

— И ты ненавидишь их за это. Она кивнула:

— А ты, значит, ненавидишь тех, кто за тобой бегает?

— Да вроде нет, — ответил он достаточно весело. Похоже, они благополучно миновали тяжелую тему. На сегодня. — Печальней всего люди, которые ненавидят сами себя, — Мэтт опять бросил взгляд на часы и нахмурился.

— Что-то не так? — спросила Темпл.

Он сел на диванный подлокотник и потер шею. Надо, наверное, пригласить Кайена сделать ему массаж позвоночника.

— Я нервничаю, что пришлось поменяться сменами, — признался Мэтт. — У меня на телефоне доверия есть постоянная клиентка, которая звонит регулярно по определенным дням. Вчера она должна была звонить. А меня не было — я же был здесь, с тобой. И я вспомнил о ней только сегодня после обеда.

— Ой, прости, что из-за меня…

— Да ладно, ты не виновата… Понимаешь, у нее как раз очень важный момент, она приняла решение и собирается его выполнить, вот и все. У нее там… муж или любовник, она не уточняла, который над ней издевается. Конечно, через полчаса я буду на работе, а она никогда не звонит раньше вечера, но… — Он нахмурился. — Я спросил у своего сменщика, звонила ли она вчера. Он сказал, что не звонила.

— Может быть, когда она услышала, что тебя нет, она просто повесила трубку и не назвала свое имя?

— Это не нужно, даже мы сами не используем свои настоящие имена, только кодовые. Хотя и они бывают весьма прозрачными.

Темпл кивнула:

— У стриптизерш так же. Псевдонимы о многом говорят. А ты сам можешь как-нибудь до нее дозвониться?

Он покачал головой:

— Полная анонимность — главное в телефоне доверия. Я не могу ее найти, она не может найти меня, — он вздохнул. — Надеюсь, что она в порядке. Как и ты.

— Ага.

— Так расскажи мне про второе убийство. Темпл уселась на другой подлокотник.

— Ужасно. Я теперь понимаю, какие ты чувства испытываешь к своим клиентам, потому что я эту девушку встретила как раз перед тем, как уйти из «Голиафа» и столкнуться в гараже со своей убойной командой. Она была очень расстроена, но я надеялась, что сумела ее немного успокоить. А этим утром она была найдена мертвой. Задушенной своим кошачьим хвостом. — Чем?..

— У нее был костюм Женщины-кошки. Кто-то оторвал хвост и задушил ее им.

— Это гораздо извращеннее, чем убийство на книжной ярмарке.

— Возможно, книжные люди лучше умеют читать об убийствах или писать о них, чем убивать.

— Да, Кроуфорд Бьюкенен все-таки подложил тебе свинью.

— Не напоминай мне о нем!.. Но, ты знаешь, мне пришла в голову сумасшедшая идея. По крайней мере, лейтенант Молина считает ее сумасшедшей.

— Насколько сумасшедшая?

— Что убийца следует куплетам старой детской считалки — ну, ты знаешь, «Понедельник означает, что лицом ты всех милей…». Девушка, которую убили в понедельник, была невозможно хороша собой. Вчерашняя девушка обладала потрясающей пластикой: «Вторник всех нас восхищает чудной грацией своей».

— То есть, ты думаешь, что будут еще убийства?

— Молина не верит. Она говорит, что там все «лицом всех милей» и «восхищают чудной фацией», даже мужчины.

— На мой взгляд, лейтенант Молина не тот тип женщины, который будет хвалить мужчин.

— Ну, про мужчин я от себя добавила, и что?.. Мужчин не убивали. Пока.

— Вот что тебе сейчас совсем не полезно, Темпл, так это вся эта возня и громкая публичность. Тебе надо восстанавливаться после твоих собственных неприятностей. — Мэтт покрутил головой: — Я чуть в обморок не упал, когда лейтенант Молина подошла к нам в приемном покое. По твоим рассказам я представлял себе этакого здоровенного мужика-ветерана, который привык наезжать своим лишним весом на добропорядочных граждан вроде тебя.

— Не позволяй юбке-четырехклинке тебя одурачить. Молина, может, и одевается как монашка, но, спорю на что хочешь, способна вцепиться не хуже полицейской овчарки.

— Например, в тебя?

— Она никого не пожалеет.

— Это и не входит в ее обязанности. Мы с тобой можем себе позволить быть добросердечными: нас не окружают ежедневная опасность, кровь и грязь. Я работаю на телефоне, а ты, когда не спотыкаешься о трупы, занимаешься пиаром и имеешь дело с хорошими, а не плохими новостями.

— Ага, особенно в последнее время, — ответила Темпл угрюмо.

Мэтт встал и потянулся:

— Мне пора на работу. Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы Электра была тут.

— Есть же другие жильцы.

— Но никто из них не знает, что с тобой приключилось. Вот, возьми, — он сунул руку в нагрудный карман рубашки и протянул ей визитку.

«Сегодня у меня урожайный день», — подумала Темпл.

На карточке не было имени, только номер телефона и добавочный 731. Ниже шла надпись: «КонТакт: кризисная служба девяностых».

— Кто вам обычно звонит?

— Кто только не звонит. Жертвы физического и сексуального насилия. Алкоголики. Наркоманы в ломке. Самоубийцы. Сумасшедшие. Депрессивные. Всякие.

— Как страшно выслушивать каждый день столько ужасов…

— Бывает тяжеловато, но мы защищены телефонной трубкой и анонимностью. Мы держим оборону до тех пор, пока нам не удается подвести их к необходимости контакта с социальными службами, которые смогут помочь по-настоящему.

— Ты сказал: кто только не звонит. А случаются непристойные звонки?

— Мне пока не встречались. Но бывает, что подростки развлекаются, разыгрывают нас, делать им нечего. Мы на них не ведемся. Настоящее отчаяние очень трудно изобразить.