Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века - Шевченко Геннадий Аркадьевич. Страница 3

Однако, когда А.А. Громыко спросили, кого министр иностранных дел прежде всего подозревает в измене, он ответил: «Шевченко вне всяких подозрений». Бывший заместитель начальника службы безопасности МИДа СССР полковник КГБ в отставке И.К. Перетрухин подтвердил данный факт в 2003 году. И полковник КГБ в отставке А.Я. Скотников, работавший в советском представительстве в Нью-Йорке вплоть до 1974 года, вспоминает, что Громыко следующим образом отреагировал на сигнал SOS Дроздова: «Не мешайте работать молодому способному дипломату». Из этого можно сделать вывод о том, что министр был склонен подозревать в шпионаже скорее Добрынина и Трояновского, чем Шевченко. В чем же заключалась «неприкосновенность» моего отца? На данный вопрос ответил в 2003 году Дроздов: «Высокие связи в разведке СССР и руководстве МИДа. Это затрудняло его разоблачение». Перед вызовом отца в Москву в апреле 1978 года Громыко «пробил» у Л.И. Брежнева специальную должность — заместитель министра по вопросам разоружения. Эту информацию, полученную мной от людей, близких к Громыко, подтвердил, в частности, упомянутый М.И. Курышев. После исчезновения отца эта должность замминистра была ликвидирована. Любопытно, что после бегства отца Громыко не смог вспомнить, был ли у него помощник по имени Шевченко в ответ на вопрос Андропова. «Помощников у меня много, а Шевченко я и не помню толком», — проговорил Громыко. Таким образом, министр показал, как надо выживать в условиях советской действительности. Тогда заместитель Андропова, начальник Второго главного управления КГБ (внутренняя контрразведка) генерал-полковник Г.Ф. Григоренко (его, заместителя Второго главка Ф.А. Щербака и О.Д. Калугина вызвал к себе председатель КГБ) положил на стол своего шефа семейные фотографии, изъятые при обыске в квартире Шевченко, на одной из которых министр с женой в свободной одежде вместе с четой Шевченко поедают шашлыки на даче у Громыко во Внукове. Андропов только пробормотал: «Ах, Андрей Андреевич!» Это подтвердил в ноябре 2003 года Калугин, по словам которого Андропов также добавил: «Нехорошо врать». Калугин тогда сказал Андропову, что КГБ принял все меры, отзывал Шевченко, но МИД посчитал необоснованными причины вызова и тем самым подтолкнул его к побегу. Между прочим, эта фотография, как и многие другие, была изъята из дела отца в КГБ по личному указанию Андропова. Он не хотел компрометировать своего друга Громыко и других советских руководителей. Еще раньше, как пишет ветеран внешней разведки А.А. Жемчугов в своей книге «Шпион в окружении Андропова», указанные фотографии исчезли из семейных фотоальбомов министра иностранных дел СССР.

Но отец был не помощником Громыко, а его доверенным личным советником по всем вопросам, включая связи с КГБ. Через Шевченко на стол Громыко попадали документы особой важности, в частности и из этого ведомства. Такими советниками всегда были люди, близкие к Громыко, сделавшие потом блестящую карьеру. Например, А.М. Александров-Агентов, ставший помощником четырех генеральных секретарей ЦК КПСС, В.М. Фалин — посол СССР в ФРГ, а потом секретарь ЦК КПСС, заведующий Международным отделом ЦК КПСС и один из распорядителей «золота партии». В своей книге «Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания» Фалин отмечает, что на посту руководителя группы советников («тайной канцелярии» министра) он был обязан пропускать через себя всю информацию, поступающую в МИД, и дважды в день делать доклад лично и только Громыко. Министр мог дать указание ознакомить (устно) с тем или иным документом своих заместителей, но это случалось нечасто. И совсем редко в особо секретные данные посвящались заведующие отделами.

После побега отца мания секретности порой доходила до абсурда — МИД перестал рассылать советским послам информацию о деятельности их коллег в других странах. Например, посол СССР в ФРГ не знал, о чем Москва договаривается с ГДР.

Не могу согласиться с известным журналистом Леонидом Млечиным, указавшим в книге «МИД. Министры иностранных дел. Романтики и циники», что А.Н. Шевченко не был близок к Громыко и «к главным секретам допущен не был». В своей новой книге «Особая папка. Служба внешней разведки» Млечин изменил свою точку зрения, но по-прежнему утверждает, что Шевченко был близок не к самому министру, а к его сыну Анатолию. Однако мне достоверно известно, что отец, пребывая на своем посту в ООН и приезжая в Москву, гораздо чаще встречался с Громыко и его женой, чем с сыном министра. Сын Громыко Анатолий в предисловии к отрывку книги Шевченко, опубликованном в еженедельнике «Совершенно секретно» (№ 9, 1990), ответил следующее на вопрос о том, как реагировал министр на побег Шевченко: «По правде говоря, долгое время я не решался задать ему вопрос на столь неприятную тему. Предал человек, которому он не только доверял, но и любил, гордился — как гордился профессиональным мастерством сотрудников дипломатической службы, с которыми имел дело. Измена Шевченко была для него ударом — и по его личному достоинству и престижу, и по престижу МИДа как такового. Переживал он, конечно, тяжело, очень тяжело. «Какая-то фантасмагория, абракадабра», — говорил он». Упомянутый Перетрухин, знавший по роду своей работы о делах МИДа больше, чем сотрудники КГБ на площади Дзержинского, подчеркивал, что Громыко и Шевченко были в весьма близких отношениях, и министр даже испытывал симпатии к жене своего личного советника, а Лидия Дмитриевна Громыко и Леонгина Иосифовна Шевченко были связаны узами спекуляции. Мой отец отмечал, что министр включил его в самый тесный круг — четырех-пяти человек — наиболее близких к Громыко. В некоторых вопросах Шевченко был осведомлен больше, чем заместители министра.

Весьма оригинален известный историк и писатель Р.А. Медведев (в 1989–1991 гг. — народный депутат СССР, член ЦК КПСС), который ухитрялся издавать на Западе при советской власти довольно откровенные по тому времени книги, несмотря на то что его родной брат проживал в Англии. В своей очередной книге «Неизвестный Андропов» Медведев пишет о Шевченко, что американские спецслужбы «отказались принять на себя заботу о его дальнейшей жизни и пропитании в Америке… он жил в Штатах в полном одиночестве… меняя гостиницы; гонорара от книги хватало ему на оплату не слишком дорогих номеров. В одной из нью-йоркских гостиниц он и умер в 1997 году». Каждое слово в процитированных фразах откровенная ложь! Если подобного рода информацию Рой Медведев использовал и в своих остальных многочисленных книгах, то неудивительно, что советские власти, и, частности, сам Ю.В. Андропов, не только не наказали «диссидентского» писателя, как других подлинных правозащитников, а, наоборот, не препятствовали изданию его книг за рубежом.

Дроздов вспоминает, что доверительно поведал ему председатель КГБ летом 1978 года: «Ю.В. Андропов сказал: «В деле с Шевченко ты был прав, я прочитал все материалы. Это наша вина. Наказывать тебя за него никто не будет, но… и Громыко тоже снимать не будем». Следует отметить, что, по моему мнению, дальнейшего повышения по службе генерал-майор КГБ также не получил (в звании он не был повышен). То, что он был прав, еще не значит, что Андропов был им полностью доволен. Дроздов далее фактически сам признает свой промах, отмечая, что А.А. Громыко спросил его, почему генерал, которого министр знал многие годы, не сообщил лично ему о Шевченко, а передавал тревожную информацию только заместителям министра (в действительности и первый заместитель министра В.В. Кузнецов был в курсе телеграмм Дроздова. — Г.Ш.) и О.А. Трояновскому. Безусловно, здесь министр слукавил, ибо его замы не имели права не сообщить ему о подобных сигналах резидента КГБ. Значит, все-таки весомых фактов измены отца не было, а были лишь подозрения. Любопытны признания Дроздова в 2003 году. Он сказал следующее: «Если бы Шевченко вернулся в Москву по вызову, то против него не было бы принято никаких мер, и он был бы назначен на ответственную должность в МИДе. А мне бы пришлось оправдываться, почему я оговорил посла». О.А Гриневский пишет в своей книге «Тайны советской дипломатии»: «Громыко еще плотнее замкнулся в скорлупе осторожности и подозрительности. Его поведение в последующие годы не понять без «фактора Шевченко»: Андропов тогда не тронул Громыко, хотя мог, зато получил верного сподвижника до конца своих дней. Это и есть «фактор Шевченко». Хотя Калугин, по-моему, справедливо считает, что даже если бы Андропов попытался поставить вопрос на Политбюро о снятии Громыко, то председателя КГБ там бы не поддержали. Как известно, Л.И. Брежнев не доверял Андропову и специально приставил к нему в качестве его первых заместителей двух своих друзей — генералов Г.К. Цинева и С.К. Цвигуна. Все личные инициативы Андропова сразу же становились известными генсеку ЦК КПСС. Председатель КГБ сильно зависел от руководства КПСС и его побаивался, особенно М.А. Суслова.